Натуральный обмен (СИ), стр. 81
Мыслей в голове практически не было. Поздно трепыхаться, когда ты уже на крючке. Что я мог сделать? Попытаться бежать? Глупо. Начать умолять о пощаде? Нет уж, увольте. Не говоря уже о том, что это было бы еще глупее.
— Есть ли у тебя последнее слово? — надменно поинтересовался принц.
Последнее слово? Ему? Да он даже эпитафии не заслуживает. Хотя… Я внезапно передумал. А почему, собственно, и нет?
— А, знаешь, есть, — сам напросился, мне терять больше было нечего. Дамиан даже отшатнулся оттого, как прозвучал мой голос. Наверняка, ждал от меня мольбы о пощаде, а не наглого насмешливого тона. — Ты хотел знать, почему твой отец уважает Эридана больше, чем собственного сына, так я тебе расскажу. Эридан никогда не пытался возвыситься за счет других. Он казнит преступников, а не невиновных. И ему плевать, что о нем подумают, любят его или нет, он просто поступает так, как считает правильным. И ты можешь из кожи вон лезть, пытаясь заслужить любовь императора, можешь перебить кучу народа, но ты по-прежнему останешься мелким пакостником. О какой любви может идти речь? Ты даже уважения не заслуживаешь.
— Да как ты?.. — принц покраснел, как помидор, прямо до корней волос.
Отлично, пусть я умру, но он еще долго будет вспоминать мои слова.
— Как я смею? — переспросил я настолько насмешливо, насколько вообще был способен. — Мне уже нечего терять, да и ты уже все потерял. Твой отец зовет короля Эридана Виртуозом? Так знай, после его смерти он будет звать его так же, а вот тебя — никогда!
Меня понесло. Мне больше не нужно было сдерживаться, подбирать слова, думать о дипломатии. Я сейчас умру, черт возьми, а значит, могу говорить все, что вздумается. И я не доставлю ему такого удовольствия, и не признаюсь, кто я, пусть он сам потом узнает и кусает локти в бессильной ярости.
Простите меня, мама, Эйнира, Рейнел, Мел, Леонер и все, кто верил в меня. Простите за то, что так много не успел. Но если пришло время умирать, значит, пришло. Плакать и биться в истерике у всех на виду я не буду.
— Повесить! — перст принца указал на меня. Рука подрагивала от ярости.
— Вешай, чего уж там, — милостиво разрешил я, продолжая насмехаться. — Это же единственное, что ты умеешь…
Я не договорил, прервался и замолчал, не веря своим глазам: из-за домов, словно по волшебству, появлялись воины в латах с эмблемой императора. Похоже, они медленно и бесшумно окружали отряд Дамиана, пока я так удачно отвлекал их своей речью.
— Что за?.. — ахнул принц, оглядываясь.
Солдат императора было много, раза в три больше людей принца. Они вырастали из своих укрытий, словно тени, и воины Дамиана немедленно складывали оружие.
А потом солдаты расступились, пропуская вперед несколько всадников. Первым вперед проехал человек с императорским штандартом, при виде которого, все жители деревни тут же упали на колени в ожидании того, кто ехал следующим.
И вот появился ОН. Император был худ и стар. Серебристая мантия, закрывающая его от плеч почти до пят одного цвета с длинными седыми волосами. На голове золотая корона, не обруч, как принято в Карадене, а именно корона, высокая, с зубцами, между которых вкраплены крупные драгоценнее камни.
— Отец? — голос принца прозвучал жалко. Сейчас он скорее напоминал щенка, которого застали за порчей тапочек.
На лице Георга явственно отразилось презрение. Он посмотрел на сына сверху вниз и коротко бросил:
— На колени, — а потом отвернулся и больше не смотрел в его сторону.
Дамиан не то что встал на колени — рухнул в пыль и больше не поднял головы.
В этот момент мне даже стало жаль принца, строил-строил свой план-месть, а он взял и так легко провалился…
Император Георг тем временем повернулся ко мне, пробежал взглядом с головы до ног и усмехнулся.
— Отличная речь, ваше величество. Слышал почти всю.
— Мне тоже понравилась, — признался я с нервным смешком.
— Освободить, — приказал император и отъехал чуть в сторону, чтобы не мешать солдатам.
— Все-таки Эридан… Какой же я осёл! — ахнул Дамиан, и снова замолчал с видом обреченного под брошенным на него взглядом отца.
Осёл, это еще мягко сказано. У меня, например, было припасено множество совсем нелицеприятных названий для этого типа. Но я сдержался, раз уж меня спасли, нужно снова следить за своими словами и помнить о дипломатии.
Пока мне помогали спуститься вниз и развязывали руки, я все еще пытался поверить в реальность происходящего. Так не бывает, так не везет, еще пара секунд, и… Но, видно дуракам действительно везет.
В этот момент я поднял голову и увидел всадника, приехавшего вслед за императором. Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке, и я сам чуть было не рухнул в пыль, как Дамиан, только от облегчения. Нет, дуракам не просто везет, иногда у них еще есть друзья, которые их не бросят, несмотря ни на что.
Рейнел подмигнул мне. Я в ответ усмехнулся. Вот что значит много брать на себя и недооценивать других. Гердер понял, кто стоит за моим пленением, и не стал делать глупостей, как я опасался, а поступил наиболее мудро, как вообще можно было в сложившейся ситуации, — отправился напрямик к императору и попросил помощи.
Дружище, я тебя обожаю!
— Ваше величество, — Георг снова привлек мое внимание к себе, — перед своими подданными я приношу извинения за действия моего сына и заверяю, что он будет наказан по всей строгости. Дальнейшее предлагаю обсудить в моем замке.
— Я принимаю извинения, — ответил я официальной формулировкой. — И зла не держу.
Император чуть смежил веки, довольный, что я не стал впадать в крайности и сыпать обвинениями.
— В таком случае, приглашаю вас к себе, — Георг обернулся вполоборота: — Коня и плащ его величеству Эридану Караденскому!
Уже взлетая в седло, я заметил ошарашенные взгляды Нюси и ее семьи.
— Король, надо же, король, — почти беззвучно произнес Харес.
Мне хотелось смеяться, наверное, нервное, но я сдерживался из последних сил. Помахал персонально Нюсе, и тронул коня вслед за императором.
5 глава
Путь от деревни до императорского замка занял около двух часов, так что я успел и успокоиться, и подумать. Правда, первые полчаса меня еще немного трясло и пробивало на нервные смех, но потом мне все же удалось взять себя в руки.
Я ехал рядом с императором Георгом, как его почетный гость, Гердер позади нас, а вокруг со всех сторон солдаты, наполовину почетный эскорт, наполовину охрана. Мне выделили теплый длинный плащ, и теперь я не пугал окружающих своим оборванным видом, вполне соответствуя венценосному обществу.
Принц за нами не поехал, и мне оставалось лишь гадать о его дальнейшей судьбе.
Признаюсь, Дамиан вызывал у меня двойственные чувства. С одной стороны, я испытал некое садистское удовлетворение, когда виновник моих бед был прилюдно опозорен и поставлен на колени. С другой — мне не давала покоя мысль, что так поступил с ним его же собственный отец. Несмотря на то, что принц сам во всем виноват и первым выступил против императора, для меня казалось диким и неправильным, что отец отнесся к сыну как к обычному подданному. Пусть я рос без отца, но мама меня очень любила, а в голосе умирающего короля Лергиуса я слышал любовь и нежность по отношению к своему ребенку, и хотя я не был его настоящим сыном, для меня это было не менее важно. Может быть, у меня просто идеалистическое представление о семье, но поступок Георга упорно не желал укладываться в голове. Но было ли такое поведение частью личности самого императора или же данью местных традиций, я не знал, а потому держал свое мнение при себе.
Мне хотелось поговорить с Рейнелом и узнать все подробности того, как он оказался в такой компании, выяснить, где остатки нашего отряда, и остался ли вообще хоть кто-нибудь из них в живых, потому как Гердер был один, и я напрасно первые несколько минут крутил головой в поисках знакомых лиц. Но все разговоры с другом пришлось отложить, так как отказаться от чести ехать бок о бок с самим императором было бы верхом грубости и признаком неуважения с моей стороны.