Ради любви, стр. 26
— Подарок на память… от женщины, — мягко ответил капитан на ее безмолвный вопрос.
— Я не оставлю тебе шрамов, — непроизвольно вырвалось у нее.
Он жадно, почти грубо приник к ее губам, и Джиллиан уступила этому натиску. У нее перехватило дыхание, когда он прижал ее к своему мускулистому, крепкому телу. Вдох застрял где-то в горле, когда ее груди уперлись в волосатую мужскую грудь, и Джиллиан задрожала, почувствовав животом твердую мужскую плоть.
Капитан уверенными движениями освободил Джиллиан от рубашки, и девушка не смогла сдержать тихого вскрика, когда к ее нагому телу приникло тело Дерека. Водоворот незнакомых, будоражащих чувств закручивался все сильнее и сильнее, ослепляя и лишая дыхания. Джиллиан вдруг поняла, что он отбросил одеяло в сторону и открыл ее всю. Она оцепенело смотрела, как он пожирает взглядом ее тело, но невольно закрыла глаза, когда Дерек протянул руку и осторожно погладил ее щеку, провел пальцами вдоль изгиба шеи и дальше по мягкой округлости плеча. Наконец мужская ладонь накрыла ее грудь. Джиллиан ждала с остановившимся сердцем. Дерек медленно наклонился, приблизил рот к розовому бугорку соска и обхватил его губами.
Огонь пробежал по всему телу Джиллиан, а капитан целовал и ласкал болезненно напрягшийся сосок. Потом он поднял голову и, шепча что-то нежное и ласковое, нашел губы Джиллиан. Переполненная ощущениями слишком новыми, чтобы их понять, Джиллиан раскрыла губы ему навстречу, приняла ласковую теплоту его языка и снова задохнулась, потому что его рука медленно скользнула по ее животу и мягко протолкнулась между бедер. Она слегка сжала его руку, и он недовольно охнул. Этот звук отозвался в ней вибрирующим аккордом, как и его тихие слова. Такого ей никто никогда не говорил:
— Ты раскрываешься мне, Джиллиан, как цветок раскрывается навстречу солнцу.
Джиллиан…
Он назвал ее по имени! И Джиллиан снова задрожала сладостной дрожью, когда его пальцы начали ласкать нежную плоть.
— Пусть цветок расцветет… Я хочу почувствовать его росистую свежесть, — внезапно охрипшим голосом прошептал Дерек.
Джиллиан лежала с закрытыми глазами, и лишь веки трепетали все сильнее от нежных прикосновений осмелевшей руки. Она не знала, что может быть так хорошо! Она не знала, что удовольствие может достигать таких высот… что внутри может разгораться такой пронизывающий свет… Она и не думала, что мужчина одним своим прикосновением способен поднять ее высоко над печалью мира, в котором она живет, и подарить ей эту нарастающую горячую пульсацию где-то глубоко внутри…
— Открой глаза, Джиллиан.
От неожиданной резкости его голоса Джиллиан вздрогнула и широко раскрыла глаза. Она увидела его пылающее страстью лицо и поняла, что внутри у него бушует тот же огонь.
— Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Чтобы точно знала, кто дает тебе то, что ты сейчас чувствуешь, и кто держит тебя сейчас в своих объятиях.
Джиллиан не могла сопротивляться напору чувственных ласк. Она трепетала на незримой грани, за которой лежало нечто неведомое. И на эту грань ее привел тот, кто снова требовательно повторил:
— Джиллиан, смотри мне в глаза. Она посмотрела ему в глаза, и его голос упал до едва слышного шепота:
— Отдай мне себя, Джиллиан. Пусть твое тело истекает и изливается жаром. Отдай мне его, и я сполна воздам тебе. Я буду отдавать, и отдавать, и…
Внутри Джиллиан, затмив собою все, взорвался слепящий экстаз. Она кричала восторженным любовным криком в упоении от затопившего ее райского блаженства, божественного парения… Ее тело содрогалось в сладостных судорогах, а капитан пил с ее губ этот экстаз, этот крик, это наслаждение. Они втекали в него и становились им.
Напряжение спало. Джиллиан еще несколько раз содрогнулась в последних мучительно-сладостных волнах наслаждения, и в каюте наступила тишина. Капитан оторвался от ее губ и хрипло выговорил:
— Боже, если бы моя рука не стала липкой, я бы ни за что не поверил…
Дерек помолчал, и Джиллиан заметила, как в его глазах промелькнула какая-то странная смесь радости и боли. Он неожиданно подмял Джиллиан под себя, лег на нее и, слегка приподнявшись над девушкой, с силой вошел в нее.
Потрясение… острая боль между ног… ужасное чувство неуверенности!
Дерек вдруг буквально окаменел. Он пристально, ни слова, ни говоря, всматривался в лицо Джиллиан, а потом начал медленно и ритмично двигаться в ней.
Джиллиан вновь задохнулась от нахлынувших на нее ощущений. Ритмичное движение стало бальзамом, исцеляющим ее боль, принесло покой ее чувствам. Открывался некий новый пласт ощущений, которые уводили ее за пределы этого мира. Она не помнила, когда именно обвила руками шею капитана и теснее прижала его к себе. Не помнила, как ее тело первый раз ответило в том же ритме и присоединилось к этому завораживающему чувственному танцу. Джиллиан страстно обнимала лежащего на ней мужчину, слившись с ним в едином движении, с каждым разом все больше раскрываясь навстречу его мужской силе…
Взрыв страсти капитана застал ее врасплох. Громко вскрикнув, Джиллиан отдалась волнам экстаза, что расходились по ее телу оттуда, куда сладкими толчками изливался огонь. И чудо наслаждения длилось, росло, поднимало их на могучих незримых крыльях до неимоверных вершин блаженства.
И все кончилось. Снизошел покой. И еще раз наступила тишина, в которой было слышно лишь их учащенное дыхание.
Холодная реальность безжалостно напомнила Джиллиан о себе. От понимания того, что на ней лежит голый капитан, у Джиллиан судорогой перехватило горло. Она сделала то, что обязана, была сделать.
И все-таки… может быть, этого мало?
Джиллиан охватила прежняя тревога, когда она увидела, как посуровели глаза капитана, начавшего приподниматься над ней…
Девственница…
Джиллиан Харкорт Хейг девственница!
Дерек яростно сопротивлялся этому непреложному факту. Нет, Джиллиан Харкорт Хейг была девственницей…
А теперь уже нет.
В конце концов шлюха есть шлюха…
Глава 6
Когда рано утром Джиллиан вернулась вниз, вонь в трюме показалась ей особенно омерзительной. Запах просто изводил ее. Она сидела на койке Одри и, борясь с приступами тошноты, в отчаянии смотрела на сестру. Та неподвижно лежала на спине и тряслась мелкой-мелкой дрожью. Ее трясло теперь постоянно, независимо от того, спала она или нет. С каждым мгновением Одри ускользала от Джиллиан все дальше и дальше.
За спиной все еще слышался злобный шепоток, но девушка демонстративно не обращала на него никакого внимания. Он начался сразу, как только ее привели обратно в трюм. Она слышала, какими словами ее обзывали, когда она проходила на свое место. Вслед ей неслось непристойное хихиканье, а мужчины насмешливо делали ей гнусные предложения, на что прежде не осмеливались. Терпеть это унижение было невыносимо, но она, стиснув зубы, терпела.
Слава Богу, Одри ничего этого не видела и не слышала.
Джиллиан, давясь слезами, вглядывалась в мертвенно-бледное личико сестры. Утешительно было думать, что забытье стало для ее сестры благословением. Но Джиллиан знала, что это не так. Все обстояло как раз наоборот. Одри, любимой, нежной Одри осталось жить совсем немного.
— Джиллиан…
Джиллиан обернулась на голос Кристофера. Лицо ее было бесстрастно. Когда она вернулась, он сидел около Одри, но Джиллиан чувствовала себя настолько униженной, что не смогла ответить на молчаливый вопрос в его глазах. С тех пор они не обменялись ни словом.
Кристофер взял девушку за руку и, когда она попыталась высвободиться, крепко сжал. Глядя ей в лицо, он сердито сказал:
— Джиллиан, я хочу, чтобы ты мне ответила… Я должен знать. Все в порядке?
— В порядке? — напряглась Джиллиан. Кристофер еще сильнее, до боли, стиснул ей руку.
— Что это значит, Джиллиан? Он плохо с тобой обошелся?
— Плохо со мной обошелся, — повторила Джиллиан и бросила на Кристофера невидящий взгляд. Она была странно нечувствительна к тому беспокойству, что явно читалось на лице ее друга. Внутри нее все омертвело. Где-то у горла стоял ком ярости, беспросветного отчаяния и чего-то еще, чему названия она не знала. Джиллиан молча смотрела на Кристофера, потом заговорила, и голос ее был полон непереносимой боли: