Жизнь в дороге, стр. 16

Этот фокус мне понравился и, переправляясь на Сумбаву, я решил его повторить. Однако когда мы подъехали на грузовике к парому, прямо перед нами место в грузовом отсеке закончилось. Автовладельцам, не успевшим попасть внутрь, предстояло ждать в порту несколько часов до следующего парома. Нужно было идти толкаться в пассажирской очереди и покупать билет.

Но сдаваться я не собирался, тем более что прямо передо мной маячил широкий зев грузового отсека. На входе стояло аж три охранника, но я все же решил рискнуть и ринулся прямо вперед. Наперерез мне выскочил первый страж парома. Не сбавляя ход, я крикнул ему по-русски:

— Я с грузовика! Это бесплатно!! — и показал на стоящую на берегу фуру.

Пока охранник думал над моими словами, уставившись на грузовик, я пробежал еще несколько метров и столкнулся со вторым билетером.

— Я с грузовика! Вот он в курсе! — и махнул рукой в сторону первого охранника. Второй начал крутить головой, глядя то на коллегу, то на грузовик, а я уже почти был внутри.

— Эй, эй!! — закричал третий охранник.

— Вон с мужиками поговори. Они уже все знают, — также по-русски ответил я, прыгнул на лестницу и скрылся в недрах парома. Меня не преследовали. Должно быть, охранники решили, что тот, кто так уверенно идет в грузовой отсек, знает что делает.

Паром с Сумбавы на Флорес уходил утром. Днем раньше я познакомился с двумя ребятами — бельгийцем и французом. Бельгиец отдыхал в свой законный отпуск и не был ограничен в средствах. Француз путешествовал по свету уже полгода и успел изрядно поиздержаться. С последним мы сошлись на том, что платить за паром не следует. Бельгиец лишь посмеялся над нами.

С рассветом я отправился изучать портовую территорию. Грузовиков, как назло, не было вообще. Стояло лишь два автобуса. Водители автобусов сначала наотрез отказались провозить кого бы то ни было на паром. Но мне удалось подкупить их, вручив юбилейный рубль с Лениным. Целый мешок подобных рублей я ку пил перед отъездом из Петербурга в нумизматическом магазине, чтобы дарить как сувениры. Стоили они совсем дешево. Один из водителей скептически потер металлического Ленина пальцем:

— Ельцин?!

— Ельцин!! — не стал спорить я.

Ельцин на Сумбаве почему-то котировался высоко, и нас с французом взяли. Каждого посадили в отдельный автобус. Чтобы не попасться на глаза проверяющим, мы задернули шторы и улеглись на сиденья. Автобусы прошли паромный контроль и въехали внутрь. Я вышел и постучал в окно к французу. Мы поднялись на верхнюю палубу и встретили там бельгийца.

— Все-таки получилось?! Ну, вы даете! — изумился он. — Вот только как вы сейчас выпутаетесь?

На палубе появились контролеры и принялись повторно проверять у всех пассажиров билеты, видимо считая, что одной проверки на входе недостаточно. Тут к нам подбежал запыхавшийся водитель.

— Контролеры!! Держите билет! — протянул нам крошечный талончик и убежал. На талончике было написано «Автобус. 100 000 рупий».

— Это за всех — широким жестом окинул я нашу компанию. Контролеры лишь взглянули на астрономическую стоимость билета, и ушли, не проверяя француза и бельгийца. Последний даже расстроился, что зря заплатил деньги.

В следующем порту я уже не сомневался, что меня пропустят бесплатно.

— Где билет? Давай билет! Билет! Билет!

— У меня нет билета! Нет денег!

— Нет билета — нет парома!

— Нет билета — нет проблем! Нет билета — очень хорошо!

И дальше все сначала. Диалог умалишенных, если переводить с ломаного английского на человеческий. Измотанного бестолковым разговором противника в форменной фуражке я добивал «тяжелой артиллерией».

— Нет билета. Нет денег. Есть открытка, русский сувенир. Очень хороший. Десять билетов плохо, а один сувенир хорошо!

У противника не было шансов. Ему ничего не оставалось, кроме как сдаться под натиском и взять открытку. Путь был свободен, я и вновь попал на паром.

Дорогами Зеленого континента

Австралия — единственная страна в мире, целиком занимающая континент. Большая его часть — пустыня, но первые европейские колонисты, увидев много зелени на берегу, стали называть континент «зеленым». Название прижилось по сей день, хотя из космоса Австралия выглядит скорее желтой. Первыми европейцами, заселявшими материк на беду местных аборигенов, были каторжники из Британской империи. Австралия, кстати, до сих пор входит в Британское содружество и формально подчиняется королеве Елизавете II. Так что это монархия, а вовсе не демократия и даже не республика, как можно было бы подумать. Что не мешает ей быть страной экономически развитой и социально благополучной.

Итак, на Зеленый континент в самый разгар австралийского лета, то есть в феврале, меня с Восточного Тимора бесплатно доставил самолет ООН. В аэропорту города Дарвин мне предложили добровольно расстаться со всеми съестными припасами, включая нераспечатанную упаковку печенья, а также с вещами из кожи, дерева и других натуральных материалов. В запретный список попала даже лакированная ракушка с иероглифами, путешествовавшая вместе со мной еще с Китая. Рюкзак несколько полегчал.

После этого меня провели в специальную ванную комнату, где выдали щетку, бутылку с шампунем и попросили вымыть обувь. Мои ботинки не были такими уж грязными, тем более что, предупрежденный о фобиях австралийцев, я вымыл их еще перед посадкой в самолет. Однако Восточный Тимор, откуда я прибыл, сотрудникам таможни видимо казался рассадником страшных тропических болезней и вредоносных семян, которые, попав на австралийскую землю, могут нарушить хрупкое экологическое равновесие континента. Вместе со мной помывочной экзекуции подвергся возвращавшийся на родину австралийский солдат, также носивший высокие шнурованные ботинки. Пассажиры в легких туфлях и босоножках не вызвали претензий со стороны таможенников.

В обуви, благоухающей ароматами весенних цветов, я ступил на австралийскую землю. После диковатой и неухоженной Азии возникло ощущение, что попал в госпиталь, настолько вокруг было стерильно. Идеально подстриженные газоны, аккуратные вывески и указатели, ни одного фантика на дороге.

Я не стал задерживаться в Дарвине. Хотелось углубиться внутрь страны, посмотреть дикую Австралию. Дорога на юг шла через буш, длинная и прямая как стрела. Населенные пункты встречались не очень часто. Маленькие, чистенькие, совсем не похожие на унылые российские деревни. Их жителей отличала спокойная флегматичность: любого путника они воспринимали с полнейшим равнодушием. После Азии, где человек с рюкзаком привлекал всеобщее внимание, это казалось странным.

По поселкам ездили сильно потертые пикапы. В их кузовах сидели собаки, а в кабинах — угрюмые бородатые хозяева. Эти автомобили можно было бы отправить на свалку еще лет двадцать назад, но, как мне объяснили позже, в Австралии то, что можно починить, не принято выбрасывать.

Иногда дорогу пересекали длинные рвы, укрытые металлическими решетками — с их помощью регулируют коровью миграцию. Машина по решетке проедет, а корова пройти не сможет, а значит далеко не уйдет и не потеряется.

По пути часто попадались змеи и ящерицы. Последние, замечая человека, смешно убегали на задних лапках.