Отравленный трон, стр. 32
На земле под деревом Кристофер пробормотал что-то по-мерронски и завалился на бок. Король глянул на него и кивнул стражникам.
— Уведите его, — сказал мимоходом. — Пусть познакомится с пыточным стулом, а оставшиеся в живых следователи выжмут из него все.
Винтер закричала в панике и попыталась пробиться к Рази, но тот не отреагировал. Юноша стоял напряженный, глядя на отца; грудь его вздымалась и опадала от частого, поверхностного дыхания.
Двое солдат подхватили Кристофера, который болтался между ними, как тряпка. Он снова пробормотал по-мерронски: «Из мисэ… феар саор». Попытался поднять голову, но не смог, так что лица не было видно за всклокоченными, окровавленными волосами.
Джонатон медленно повернул голову и встретился взглядом с Рази. Винтер увидела тайный триумф на лице короля, и ее сердце замерло.
— Ну, мальчик? — спросил Джонатон.
— Я не буду носить пурпур, — очень тихо ответил Рази.
— Нет, будешь, — сказал король. — Будешь сидеть, где приказано, не протестуя. Будешь есть каждое блюдо. И ты будешь носить пурпур!
Рази затряс головой, расстроенный и отчаявшийся.
— Я не буду носить пурпур, — снова прошептал он, сверкнув глазами.
Кристофер прилагал усилия, пытаясь идти самостоятельно. Он уже держал голову по нескольку секунд, пытался перебирать ногами, слабо сопротивляясь державшим его солдатам.
— Девочка… — невнятно произнес Кристофер, и глаза Винтер наполнились слезами, когда она поняла, что он обращается к ней.
— Я здесь, Кристофер, — сказала она. — Все в порядке!
Он снова приподнял голову, уставившись сквозь спутанные слипшиеся волосы, не видя ничего.
— Разз… — Голова безвольно упала, он застонал.
— Уберите его, — приказал Джонатон, не спуская глаз с лица Рази.
Стражники приподняли Кристофера.
— Ты пойдешь в тюрьму, приятель! — прошептал один из них на ухо пленнику. Кристофер закатил глаза, и Винтер поняла, что до него дошло в какой-то мере, что это значит. Стражник это тоже почувствовал и осклабился от удовольствия. И снова зашептал:
— Скоро познакомишься со стулом!
Кристофер издал хриплый, испуганный крик и начал биться в руках двух здоровяков. Они засмеялись и потащили его вниз по склону.
— Нет! — запричитала Винтер. — Рази! О нет!
Но Рази в упор смотрел на отца, который оскалился безжалостной улыбкой победителя.
— Ты придешь на пир сегодня вечером… и на все другие пиры, — спокойно сказал Джонатон.
Рази склонил голову.
— Будешь есть при каждой перемене блюд.
Рази закрыл глаза.
— Наденешь пурпур, как подобает наследнику трона.
Рази прошептал:
— Да.
Крики Кристофера исчезали вдали, так что всхлипывания Винтер звучали в тишине резко и громко. Джонатон потер руки:
— Прекрасно. Хадриец побудет в тюрьме сегодня. Если сдержишь слово, завтра его выпустят невредимым.
— Хотя бы передайте, что стул ему не грозит, — попросил Рази, поднимая безнадежный взгляд на короля. — Хотя бы это.
Но Джонатон просто улыбнулся, и Винтер поняла, что он ни за что этого не сделает. Король вдруг потрепал сына по плечу с нежностью, необъяснимой при данных обстоятельствах. Губы Рази дрожали, веки трепетали от подавляемой ярости.
— Ты узнаешь, сынок, что друзья — это роскошь, которую не может себе позволить король. Твой единственный долг, единственная забота — благо государства. А все остальное — все! — вторично. Даже ты сам.
Рази стряхнул руку отца и отвернулся. Джонатон переключил внимание на Винтер, которая смотрела вслед Кристоферу, прижав ладони ко рту и заливаясь слезами.
— Леди-протектор Мурхок, — сказал король жестко. — Возвращайся к своей работе и не вмешивайся больше!
Винтер подняла на него взгляд, застыв на месте. Он, впрочем, не ждал от нее ответа и махнул охранникам, собираясь уходить.
— Отведите Его Высочество принца Рази в его комнаты. Он устал и желает отдохнуть. Он не собирается никуда выходить до ужина. Арестуйте вдову Юзефа Маркоса и его отца и доставьте их в тюрьму.
И Джонатон пошел вниз по холму, оставив Винтер и Рази возле мертвого тела, в кольце закованных в черную броню солдат с каменными лицами. Крики Кристофера еще витали в воздухе.
Плотник и король
Лоркан, наверное, услышал плач Винтер на лестнице, потому что вышел из дверей библиотеки как раз тогда, когда девушка бежала по облицованному черно-белой плиткой коридору. Он выскочил, тревожно оглядываясь, а увидев ее, резко замер. Винтер кинулась отцу в объятия, захлебываясь от слез и невнятно пытаясь что-то сказать. Она была настолько расстроена, испугана и не похожа на себя, что Лоркан просто прижал дочь к себе покрепче, так что его сердце дико колотилось под ее ухом. Он завел Винтер в библиотеку и захлопнул дверь. Она все еще не могла себя унять, так что слезы обильно увлажнили его рубашку на груди.
Надо перестать плакать, надо успокоиться — Винтер знала это. Она ждала, что отец оттолкнет, встряхнет ее и крикнет: «Соберись!»
Но Лоркан просто обнимал ее, чуть покачивая, и гладил рукой по волосам. Он баюкал ее, как младенца:
— Все хорошо, моя дорогая. Все в порядке, моя маленькая. Ну тише, тише…
Постепенно бушующее море слез иссякло, оставив Винтер на берегу. Она обессиленно обмякла, вцепившись обеими руками в рубашку отца, ноги не слушались, глаза жгло. Всхлипы и икота еще не прошли, но девушка уже восстанавливала самообладание.
Лоркан продолжал крепко обнимать ее, поддерживая.
— Вот так, — сказал он. — Умница.
Винтер прикрыла глаза, наслаждаясь силой и утешением, которое ей дарил отец, которое он всегда будет дарить ей, до самой смерти.
— О, папочка! — внезапно вскрикнула она и снова уткнулась лицом в его грудь. Тихо начала рыдать, но совсем по-другому, чем минуту назад. Этот был безнадежный, потерянный плач разбитого сердца.
— Девочка моя, — сказал отец нежно, теперь напуганный по-настоящему. — Ну же, дорогая, скажи мне… Что не так? Что случилось?
И она заговорила. Лоркан немного отодвинулся, держа руки Винтер в своих, глядя вниз на ее лицо с растущим отчаянием. Когда она дошла до рассказа, как Джонатон приказал арестовать Кристофера и заставлял Рази надеть пурпур, Лоркан печально застонал и тряхнул головой. Развернувшись, он пошел к стене, над которой работал. Прильнул к панели со стертыми лицами, упершись лбом в дерево. Потом тихо осел на пол и лег, запрокинув голову и заслонив глаза правой рукой.
— Папа, — прошептала Винтер, мгновенно забыв о своих горестях. Она подбежала к нему и опустилась на пол рядом, сжав руку отца: — Папа, не покидай меня, пожалуйста!
Из глаза Лоркана показалась слеза, он напрягся и выдохнул:
— Постараюсь, милая. — И сжал ее руку в ответ, прежде чем затих надолго.
Винтер сидела рядом — четверть от четверти теней, тридцать минут, — держа его за руку и прислушиваясь к дыханию. Это уже случалось несколько раз с тех пор, как Лоркан заболел, — он оседал на землю и глубоко засыпал, обычно после длительных периодов сильной концентрации, или ночной работы, или нервного напряжения. Это совсем не походило на другие приступы, когда он потел и задыхался, но зато боролся отчаянно. Винтер даже не знала, какой из двух видов припадков страшит ее больше.
Лоркан был так напряжен последние несколько дней, после долгого и непростого путешествия, что последние два приступа произошли подряд и были очень сильными…
Ей хотелось, чтобы рядом был Рази с его успокаивающей властностью. Или хотя бы Кристофер — балагурящий или молчаливо-сосредоточенный, все ставящий на свои места, всегда умеющий поддержать. Думая про этих двоих, Винтер начала беспокоиться, как они там, особенно бедный Кристофер. Она уже видела раны, подобные тем, что нанес ему король, — однажды конюха отшвырнуло головой в забор арены во время турнира. Бедняга мучался судорогами до конца своих дней. Мысль о том, что грациозный и самоуверенный, как кот, Кристофер будет биться в припадке с пеной у рта, была ужасна, и Винтер изо всех сил постаралась выбросить ее из головы.