Темный лорд. Заклятье волка, стр. 68

— Уходи, или я тебя убью.

Аземар поднялся.

— Моя душа как будто стоит сейчас на краю бездны, — сказал он, — и ты — та тьма, в которую я готов упасть.

По коридору загромыхали сапоги, раздались голоса:

— Они уже во дворце!

— Как же они прорвались за городскую стену?

— Император предал нас!

Голоса было прекрасно слышно сквозь дверь.

— Так и есть, ребята. Они пришли сюда не за поживой, они пришли, чтобы остаться. Они хотят лишить нас старинного законного права защищать императора. Император отрекся от нас из-за смертей в городе. Время полумер прошло. Мы перебьем их и выживем или же умрем сами. Мы не позво­лим вышвырнуть себя со службы, мы не станем прозябать в нищете.

— Но их гораздо больше, нам их не победить.

— Конечно, не победить с такими настроениями.

— Нам предстоит погибнуть. Что ж, я умру с радостью.

Дверь широко распахнулась, и три стражника из отряда хитаера ворвались в комнату. Они даже не стали ничего го­ворить: один сразу подошел к Беатрис и схватил ее за воло­сы, второй уже задирал юбку своего мундира. Третий надви­нулся на Аземара, вскинув меч, чтобы убить монаха.

Беатрис попыталась ткнуть обидчика ножом, но он пере­хватил ее руку и сильно ударил по лицу, опрокинув на пол и вырвав нож из руки. Чужие руки шарили по ней, разрывая платье, добираясь до тела. Она думала только о ребенке — защитить его, уберечь.

Аземар не раздумывал ни секунды, он ответил на угрозу, как отвечает дикий зверь. Он видел как будто со стороны, как его рука выбила меч из руки грека и оружие загромыха­ло по полу. Зуд в пальцах, который не давал ему покоя, нако­нец затих, когда он вцепился ногтями в глаза и щеки против­ника. Он был удивлен, даже заинтригован той легкостью, с какой сорвал кожу с лица нападавшего.

Он рвал и кусал, удовлетворяя свое любопытство. Что бу­дет, если укусить за шею? А что он почувствует, если запустить пальцы в живот и вырвать кишки? Когда солдаты перестанут шевелиться, трудно ли будет вырвать изо рта язык, чтобы впиться в него зубами, словно в окровавленную миногу?

Он видел, как Беатрис одергивает на себе залитое кровью платье. В угаре битвы он перестал ясно мыслить. Госпожа с ним. Может быть, угостить ее чем-нибудь из добычи? Мо­жет, глаз? Или кусочек сладкой печени?

Госпожа взяла меч, и он сначала подумал, что она хочет убить его. Однако она вышла из комнаты широким реши­тельным шагом, придерживая тяжелый живот. Аземар вдох­нул воздух, и от запаха крови закружилась голова. Он дол­жен следовать за ней. Он пойдет за ней позже, след никуда не денется. Но сначала он должен поесть.

Глава сороковая

Слава

Змееглаз брел по Средней улице. Вокруг него кипела ожесто­ченная битва, но ему было на это наплевать. Он был весь в испарине от страха после того, как повстречал в своих гре­зах волка.

Он был у серебристой реки, залитой светом огромной лу­ны, прогуливался у стены с горящими свечками, которые бы­ли жизнями людей. Руны показали ему, как пройти через лабиринт собственного сознания. У реки он встретил кого-то, хотя не мог вспомнить, кого именно, зато помнил, что очень хотел убить этого человека. Однако на него вышел волк, ко­торый до того рычал и сопел где-то в темноте. У волка не го­рело огонька на стене, он не был порождением света. Наобо­рот, он был враг света, разрушитель и пожиратель. Голод его был настолько велик, что ощущался так же явственно, как запах, который источал зверь, мощный запах мускуса. Змее­глазу вовсе не понравилось ощущение, какое вызвал в нем волк. Он съежился от страха вместо того, чтобы ринуться в бой, и ему уже не хотелось снова заглядывать внутрь себя, чтобы оказаться у стены на речном берегу, где он был богом, способным задуть огонек человеческой жизни.

От созерцания побоища кружилась голова. Он понял, что ему трудно сознавать происходящее вокруг него. Мельчай­шие детали казались до ужаса важными. Пятно крови алело на голове упавшего викинга, словно роза в волосах у девуш­ки. Он замечал, как похожи на танец движения воинов, ко­торые сходились, громыхая щитами, и расходились, чтобы снова сойтись, замечал, как раздуваются синие одежды и ба­гровые плащи греков. Что же тут происходит? Самое лучшее, что может быть на свете, то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Битва! Как прекрасен сверкающий серебром металл, как вос­хитительны алые и белые краски, яркие даже под блеклым солнцем. Солнце? Он поднял голову к небесам. Бледный диск, подобный щиту бога. Должно быть, это луна — солн­ца до сих пор не было на небе.

Змееглаз обнажил меч и подобрал брошенный кем-то щит. Он заставил себя ринуться в битву, заставил отыскать в се­бе тот гнев, который был в нем всю его жизнь, и он явился, жарко дыша, страшный зверь.

Перед Бычьим рынком три варяга кружили в смертельном танце с четырьмя греками. Из-за тонкой завесы тумана ка­залось, будто это происходит на морском дне. Змееглаз слы­шал предания об Атлантиде и сейчас представил себя там: светлые здания поднимаются в соленой воде, оружие свер­кает во мгле, словно спины быстрых рыб.

К нему бежал какой-то грек. Змееглаз закрылся щитом от вражеского копья, сделал выпад и рубанул мечом. По бедру он не попал, зато полоснул противника по лодыжке. Грек по­качнулся, и Змееглаз ударил его по здоровой ноге. Тот отка­тился в сторону, но Змееглаз камнем упал на него, отбил щи­том копье врага и вонзил ему в грудь острие меча. Вот так-то лучше.

Багровая вспышка. В поле зрения возник Болли Болисон, он сыпал проклятиями, отбиваясь от пятерых греков. От чет­верых, после того, как его необычный загнутый меч ударил по шлему одного солдата, и тот рухнул на булыжники мосто­вой. Змееглаз убрал меч в ножны, взял копье и ринулся в бой. Выбранный им противник не заметил его приближения, и Змееглаз со всего разбега толкнул его на товарищей, сбив с ног. Грек так и не успел подняться. Меч Болли Болисона ра­зил с невероятным проворством — казалось, у него три руки и каждая сжимает по мечу. Двое греков пали, осталось трое.

Болли Болисон ударил одного ногой прямо в грудь, опроки­дывая на землю, а сам присел, спасаясь от греческого меча, просвистевшего над головой. Он выпустил свое оружие и поднял противника, вцепившись одной рукой ему в пах, а другой — в ворот туники. Грек взлетел высоко в воздух, а затем рухнул на землю вниз головой. Болли Болисон подо­брал свой меч, и оставшийся грек пустился наутек.

— Отличная работа, — похвалил Болли Змееглаза. — Зна­чит, наконец-то ты можешь драться. Не отставай, ты мне еще пригодишься.

Змееглаз ощутил, как от слов викинга по телу прошла вол­на восторга. Его заслуги признал не кто иной, как сам Болли Болисон. Как часто он мечтал о чем-то подобном.

— Давай покажем им! — воскликнул Змееглаз.

— Да еще как! — отозвался Болли Болисон. Он вынул свой рог и громко затрубил.

К нему со всех сторон побежали викинги с факелами. По­слышался грохот, как будто по забору провели сотней палок. Время словно замедлило ход, и Змееглаз увидел, как стрела отскакивает от его щита и срезает ему кусочек уха. Он под­нял руку. Кровь. Булыжники вокруг были усыпаны стрела­ми, однако никого из воинов не задело.

Он засмеялся. А жизнь-то становится все лучше и лучше. Любой, кто увидит его рану, поймет, где он ее получил.

Викинги бросились в переулки, спасаясь от стрел, но Змее­глаз пошел вперед, силясь рассмотреть в тумане лучников.

— Я Змееглаз, сын Льота, сына Тьёрека из клана берсерке­ра Тетмара! И ваши бабы не испугают меня своими вязаль­ными спицами!

Взметнулось новое облако стрел и упало над тем местом, где викинги побросали факелы. Лучники плохо видели во мгле, они просто целились в светлое пятно. Змееглаз съежил­ся за щитом. Он был так мал, что щит закрывал его целиком, и, хотя две стрелы засели в древесине, остальные пролетели мимо, не причинив ему вреда. Он заметил впереди, движение, издал боевой клич и ринулся в атаку. Снова полетели стре­лы, однако лучники ударились в панику Кто-то хватался за копья и топоры, кто-то кинулся бежать, кто-то еще стрелял. Змееглаз то и дело менял направление и приседал, наступая вслепую за большим щитом. Еще несколько стрел воткну­лось в древесину, но ни одна не задела его. Другие северяне, ободренные примером Змееглаза, тоже рванулись в атаку. Им оставалось преодолеть шагов пять, когда боевой дух поки­нул греков и они дружно побежали. Змееглаз проткнул од­ного лучника мечом из-за своего щита. Викинги с криками мчались мимо него, когда Змееглаз воздел руки к небесам и запрокинул голову, словно крестьянин, радующийся дол­гожданному дождю после засухи.