Карафуто, стр. 7
Володя вскочил и бросился к двери. Но сразу же упал, потому что пол гулял и качался под ногами, как живой. Стоя на коленях при попытке встать, он увидел рядом, тоже на полу, голову отца без пенсне. Геолог старался схватить сына за плечо. Это ему удалось, и он прокричал:
— Куда?
Володя вырвался и толкнул дверь. На четвереньках долез по коридору к трапу, снова толкнул какую-то дверь и с удивлением увидел человека в наушниках, который, как каменный, сидел за аппаратом.
Это же каюта радиста, догадался Володя.
— Пташко! — позвал он. — Товарищ Пташко!
Но тот не отвечал, работая над передатчиком.
Кто-то толкнул Володю, и в каюту вскочил, держась за стены обеими руками, второй механик.
— Приказ капитана, — закричал он, — давай «SOS». Машина останавливается!
Володя не помнил, как оказался на верхней палубе. «Сибиряк» стремглав взлетал на гребни бурлящих бурунов, зарывался в клекочущую бездну взбудораженного моря, объятый тьмой, бессильный соревноваться с обозленной стихией. Тусклые фонари чуть освещали палубу, полуразрушенный капитанский мостик и группу людей на корме, которые прикладывали невероятные усилия, чтобы удержать шлюпку. Среди них Володя заметил высокого геолога и еще нескольких членов экспедиции.
Волны одна за другой перекатывались через палубу. Кормовая бизань-мачта вдруг свалилась за борт, ее треск потерялся в глухом реве моря и вое урагана.
Против ветра можно было только ползти, цепляясь за канаты. Толстые горбыли, невесть откуда оказавшиеся на палубе, подхваченные волнами, громили борта. Два матроса напрасно старались выбросить их в море. Володя подлез под горбыль на коленях и поддал его плечом. И только здесь снова увидел перед собой отца.
— Дружно! Раз! — прокричал геолог, и горбыль, подчиняясь силе восьми рук, скользнул за борт. Волна неожиданно накрыла Володю с головой. Он схватился за канат и удержался. Дорошук пополз вдоль палубы, дав знак сыну ползти следом. Еле-еле добрались они до капитанского мостика. Вентиляционные трубы, словно исполинские уши какого-то чудовища, казалось, прислушивались к реву бури. Дорошук не узнал голоса капитана.
— Нам бы еще с часик продержаться, — прохрипел он. — Сила тайфуна слабеет, но на «Сибиряке» потекли котельные трубы. Пара не хватает, машина остановились. Нас несет восточнее… Близко берега Карафуто. На «SOS» никто не отвечает, в такой шторм мало надежды на помощь других судов.
— Очень опасно? — спросил Дорошук.
Капитан не отвечал. Побеждая рев и грохот, откуда-то долетали отрывки слов:
— Земля!.. Несет на скалы!..
Прожектор на носу парохода выхватил из непроглядной тьмы черные ребра каменных скал. Это, вероятно, был какой-то островок. «Сибиряк» несся навстречу своей гибели. Но на пароходе еще оставалась шлюпка, одна единственная шлюпки, так как вторую смыло волной.
Это была последняя надежда. И когда капитан убедился, что пароход несет на скалы, он приказал спускать шлюпку. Но островок приближался с огромной скоростью. Прежде чем был выполнен приказ капитана, черные скалы промелькнули всего метрах в десяти от левого борта «Сибиряка». Все вздохнули с облегчением. Опасность миновала. Только чудом судно не налетело на островок.
Теперь у капитана с каждой минутой возрастала надежда на спасение. Тайфун долго не продлится. Только бы не случился где-то поблизости новый такой островок. Возможно, что опасный берег еще далеко, судно выйдет из полосы шторма.
Неожиданно сильный толчок потряс «Сибиряка». Пароход резко накренился на левый борт.
…Капитан уже знал, в чем дело. «Сибиряк» наскочил на подводную скалу. Вода ринулась сквозь пробоины в трюм, в машинное отделение. Починить повреждения было невозможно.
Кто-то сбил Володю с ног, но он встал и на коленях пополз к борту. Снял спасательный круг и обеими руками прижал к груди, ему надо было немедленно найти отца.
— Доро-шу-ук! — надсадно закричал Володя. — Отец! — Голос отца прозвучал неожиданно в двух шагах.
— Отец! — всхлипывая от волнения, вскрикнул юноша. — Где ты? Возьми… Это тебе круг. Ты хуже меня плаваешь…
— Круг я отдам…
— Кому? — испугался Володя.
— Тому, кто не умеет плавать. А портфель в каюте. Дневник и карта, — крикнул вдруг геолог сыну на ухо, стараясь перекричать вой тайфуна. — И уже теперь поздно!
Он пополз с кругом к шлюпке.
— Шлюпка возьмет всех до одного, — кричал капитан. — Осторожнее! Спасательные круги отдать тем, кто не умеет плавать! Спокойно!
Володя пополз вслед за отцом, но вдруг остановился и круто повернул к трапу, ему показалось невероятным, показалось бессмысленным, что могут погибнуть дневник и карта. Нет, еще не поздно, совсем не поздно!
Крепко держась за перила трапа, Володя сошел вниз. Он брел коридором по колена в воде. Тускло мерцала единственная на весь коридор лампочка. Кое-где с потолка срывались тяжелые капли.
Юноша перемещался, напряженно прислушиваясь к хаотичным ударам тяжелых волн об корпус корабля. И не мог найти нужную каюту, ему показалось, что он видит знакомые двери. Толкнул их и переступил порог. Тени от лампочки, все время качавшейся, прыгали по стенам. Только здесь Володя увидел, что ошибся. Это была совсем незнакомая каюта.
Он развернулся, чтобы выйти. И здесь случилось то, чего он не ждал. Свет потух. Через минуту лампочка снова блеснула — раз, второй, а потом черная тьма окутала все вокруг. Динамо-машина перестала работать. Володя бросился назад, на палубу, где уже, наверное, спускали на воду шлюпку.
Он израсходовал несколько минут только на то, чтобы найти выход из каюты. Вслепую тыкался в стены, качавшиеся, как качели. В коридоре беспорядочно плескалась вода. Володе показалось даже, что у него под ногами стрелой пронеслась какая-то большая рыба. Он брел, держась одной рукой за стену, стараясь не поскользнуться на скользком полу.
Юноша неожиданно остановился. Он думал о том, что давно уже должен быть трап. Протянул руку и наткнулся на стенку. Справа и слева тоже были какие-то деревянные переборки. Володя понял, что попал в незнакомый закоулок. Ну, конечно! Выйдя из каюты, надо было повернуть налево, а он пошел совсем в противоположную сторону.
Возвратился назад. Но не прошел и пяти шагов, как наткнулся на стол. Сбитый с толку, не знал, что делать. Куда он попал? Куда пойти? И почему в коридоре может быть стол?
Холодная жуткая мысль о том, что он заблудился и не сможет найти выход, впервые мелькнула в мыслях Володи. Он знал, что каждая потраченная минута может стоить ему жизнь. В любую минуту «Сибиряк» мог пойти на дно.
Отчаяние и пылкая, непобедимая жадность жизни охватили парня. Он вслепую рванулся вперед. Стол перекинулся и поплыл. Удар по голове оглушил юношу. Потрогал лицо — на пальцах ощутил теплую липкую кровь. В темноте он наскочил на острый косяк.
Теперь Володя уже знал, что безнадежно заблудился. Он совсем потерял ориентацию. Сколько он так блуждает? Десять минут? Час? Два?
Казалось, что прошло много-много времени с того времени, как он спустился внутрь корабля. Конечно, шлюпку уже спустили. Не будут же рисковать жизнью двадцати моряков и пассажиров ради его одного. А может, о нем даже никто и не вспомнил?
В воображении возникло лицо отца.
— Отец! — прошептал Володя, чувствуя, как тяжелые слезы катятся у него по щекам. — Отец!..
И неожиданно, набрав полную грудь воздуха, он изо всех сил закричал голосом, полным отчаяния и надежды:
— Сюда-а! Спасите-е!
Короткое эхо замерло здесь же, под невысоким потолком. Только плескалась и плескалась вокруг вода и чувствовалось, как со страшной силой бьют о борт парохода волны. Володя убедился, что никто его здесь уже не услышит и никто не найдет.
ПАРОХОД ГИБНЕТ
Совсем растерянный, сбитый с толку, Володя брел теперь наугад, цепляясь за стены, натыкаясь на какие-то вещи, потеряв направление и напрягая все сила, чтобы не упасть.
Идти было почти невозможно, так как судно еще больше легло на борт. Володя осторожно опустился на четвереньки и пополз.