Зима от начала до конца (сборник), стр. 19
– Я не хотел тебя обидеть. Наоборот, я думал тебя развеселить.
– Найди Марципанового Лягуха, и я сразу развеселюсь.
– Но как его найти? У тебя есть зацепки? Он оставил записку?
– Зацепка одна, – сказал Ковригсен. – Наш Лягух – зелёная лягушка, которая знает секретный рецепт праздничного марципана.
Простодурсен огляделся по сторонам. Потом покачал головой. Ни лягушки, ни следа от неё, ни намёка.
Ковригсен захлопнул дверь, мучное облако выпало на снег и осело на реку. Дверь распахнулась снова.
– Так что, – спросил Ковригсен. – Вы нашли этого зелёного балбеса?
– Нет. Вот если бы мы знали, где его искать…
– Для начала сходите к Пронырсену. Любой сыщик начал бы с разговора с ним.
– Мы не сыщики, – напомнил Простодурсен.
– В том-то и беда, – совсем приуныл Ковригсен. – Вот кого явно не хватает на берегах нашей старой жалкой реки. Нет сыщика – не будет праздничных марципанов.
– Не обязательно во всём виноват Пронырсен, – заметил Простодурсен.
– Не обязательно. Но обыкновенно, если стряслось странное или пропало важное, дело пахнет Пронырсеном.
– И то правда, – согласился Простодурсен.
Сам Ковригсен не мог отлучиться из пекарни. В печи сидят плюшки, булки, сдоба и ковриги, объяснил он. Как ни мечтает он отправиться на поиски сам, но стоит ему уйти – всё сгорит. Чаду будет до заграницы, если не дальше.
Простодурсен с Утёнком спустились к реке. Накатали снежков. Простодурсен стал кидать их в реку. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение с бульканьем камней. Снежки не булькали и даже не чмокали, падая в снег. Простодурсен занимался этим только для тренировки, чтобы не потерять форму до весны, когда река снова станет шире, глубже и быстрее и выставит напоказ дно с камнями-бульками.
– Ну что, идём? – спросил Утёнок.
– Ты знаешь, я что-то не люблю ходить к этому Пронырсену, – ответил Простодурсен.
– Я тебя провожу.
– Честно?
– Да.
– Но это я из нас старший и взрослый.
– Вот и хорошо. Я залезу к тебе в карман и провожу тебя до самой двери.
– Ты правду говоришь?
– Ну пошли, – сказал Утёнок.
Пронырсена мысль посетила с наскока, он в нору вошёл, не подумав нисколько…
Пронырсен стоял за дверью и принюхивался к тёплому запаху из своей норы. И вдруг обнаружил у себя в голове странную мысль. Сдобсен сейчас уйдёт, а с чем останется он, Пронырсен? Вот такая была мысль. Обдумав её, Пронырсен пришёл к странному выводу: он понял, что ему не хочется отпускать Сдобсена. К такому повороту своих мыслей Пронырсен был не готов. И сперва понадеялся, что эта глупая сумасбродная мысль сама выветрится из головы. Так нет же – она, представьте, породила ещё одну мысль, даже более нелепую. Пронырсену вспомнилась вчерашняя сцена в домике Простодурсена, и он закричал:
– Эй, Сдобсен!
– Что такое?
– Хотел спросить кое-что.
– Знаешь, – ответил Сдобсен, – если ты зайдёшь в дом, мне станет лучше слышно тебя.
И Пронырсен зашёл в дом. Как ни крути, а нора это моя, напомнил он себе.
– Представляешь, вчера я видел Простодурсена с Утёнком. Они вели себя подозрительно.
– Да?
– Они сидели перед своей печкой. Открыли в ней дверцу, чтобы пламя их освещало…
– И?
– Они по очереди говорили. Просто открывали рот или клюв и говорили слова.
– Да? Очень мило, судя по твоим словам.
– Мило не мило, но вид у них был довольный.
– Ещё бы.
– Может быть… раз у нас уже топится печь, то мы могли бы… э-э…
– Ну конечно, – закивал Сдобсен.
– Вроде как в шутку, – добавил Пронырсен.
У него голова шла кругом. Он не привык к гостям в своей норе. Сейчас ему казалось, что с гостем всё здесь изменилось до странности. Было страшновато даже. И Пронырсен торопливо, пока до него не дошло, что он валяет дурака, открыл дверцу и плюхнулся перед ней на попу.
– Ты первый, – сказал он.
– Что первый? – спросил Сдобсен.
– Говори слова.
– А-а… – сообразил Сдобсен. – Спасибо за подарок – сорочье серебро.
– На здоровье.
– Он очень красивый.
– Да.
– Между прочим, ты проделал неблизкий путь, чтобы отдать его мне. Почему ты решил так сделать?
– Я не помню.
– Угу.
– Ты должен говорить больше.
– Ладно. Было бы неплохо украсить твою нору.
– Фуф.
– Мы могли бы, например, убрать дрова и украсить всё ветками и мхом.
– Пожалуй, – сказал Пронырсен. – Целое дерево я сюда вносить не дам, но ветки – можно.
– Прекрасная идея, кстати. Если принести целое дерево, то больше можно и не украшать.
– Деревом дом не украсишь.
– Почему нет? Все гости рты бы разинули, увидев дерево посреди норы. Можно, кстати, на ветки что-нибудь повесить.
– Да, удивятся-то они точно. Фуф!
И пошло-поехало. Они поговорили, как украсить нору, и какое пламя красивое, и о реке весной, и о птицах осенью, и снова о том, как обуютить нору к празднику. Беседа текла увлекательно и порою прерывалась смехом. Они договорились до того, что даже придумали для праздника игру. Все должны будут взяться за руки и ходить вокруг дерева, разговаривая о погоде. А лучше даже петь – например, о снеге. Или о метели и морозе.
– Фуф, – радостно сказал Пронырсен. – Это было здорово.
– Ещё как! – согласился Сдобсен.
– А не подкрепиться ли нам чёрствым хлебом со сливовым вареньем?
– Самое время, – согласился Сдобсен.
Пронырсен принёс чёрствый хлеб и варенье. По пути ему на глаза попалась лопата, стоявшая почти у двери. Она словно хотела ему что-то сказать. Наверняка станет мораль читать, подумал Пронырсен. Выслушивать от неё мораль ему совершенно не хотелось, и он поспешил назад к огню, пока праздничное настроение не развеялось.
– Угощайся вот, – сказал он Сдобсену.
– Спасибо, – сказал Сдобсен. – Я всё думаю: вот притащим мы целое дерево, а они напугаются. Нет?
– Послушай, а кто вообще придумал праздники? – спросил Пронырсен.
– Октава, конечно. Это она главная выдумщица.
– Так что – заморим червячка и притащим дерево?
– Ты серьёзно хочешь тащить в дом дерево?
– Ну да. И пока мы будем там на холоде рубить дерево, мы можем мечтать, что скоро вернёмся в тепло. Это будет нам в радость. А потом можем ещё поиграть в эту игру, когда по очереди говорят слова.
Оба они были напуганы тем, как ловко каждый из них обращается со словами, когда они играют в паре. Раньше они за собой таких талантов не знали. А Сдобсен не знал и другого – что чёрствый хлеб вполне съедобная еда, стоит только размочить его в сливовом варенье. Ну а теперь они пойдут на улицу, срубят дерево и притащат его в дом для праздника. Вот до чего они додумались!
– За границей, – сказал Сдобсен, – многое устроено на зависть прекрасно. Но размачивать в сливовом варенье чёрствый хлеб – до этого они не додумались.
– Фуф, – согласился Пронырсен. – Пойдём рубить дерево.
И они вышли в снег. Но перед уходом подложили в печку дров, чтобы получше разгорелся огонь, которому они будут радоваться.
– Я знаю несколько отличных ёлок у реки, – сказал Пронырсен.
– То-то они удивятся, – гнул своё Сдобсен, – что мы поставим в доме ёлку в честь праздника марципанов!
Пронырсен выбрал отличную ёлочку – в меру высокую, аккуратную и густую. Он обтряс с неё снег и принялся рубить под корешок. Но едва топор коснулся тонкого ствола, раздался жалобный крик. Они присмотрелись и увидели, что к стволу прилепилась зелёная лягушка.