Криптономикон, часть 1, стр. 82
— Хорошо. Ловлю на слове, — говорит доктор Кеплер. — Доброе утро, мистер Халаби. Доброе утро, доктор Фёр. Доброе утро, мистер Кантрелл. Приятно видеть вас такими джентльменами.
Приятно, что вы ведете себя по-джентльменски.
— Мы тоже очень рады, — говорит Ави. — Я так понимаю, мы сегодня еще увидимся?
— О да, — отвечает Дантист, — вы будете видеть меня весь день.
Боюсь, процедура будет долгой. Он поворачивается и молча идет по вестибюлю к кожаным креслам, почти скрытым за взрывами ярких тропических цветов. Сидящие в креслах по большей части молоды и хорошо одеты; при виде босса они вытягиваются во фрунт. Рэнди насчитывает двоих мужчин и трех девушек. Один — явный телохранитель, но и девушки, которых за глаза зовут Парками, Фуриями, Грациями, Норнами или Гарпиями, по слухам, тоже прошли курс спецподготовки и вооружены до зубов.
— Это кто? — спрашивает Джон Кантрелл. — Его ассистентки?
— Не смейся, — отвечает Ави. — В бытность свою зубным врачом он завел штат женщин для предварительной обработки пациентов, и это сформировало его парадигму.
— Издеваешься? — говорит Рэнди.
— Ты знаешь, как бывает. Когда ты приходишь к зубному врачу, ты на самом деле не видишь зубного врача, верно? Тебя встречает кто-то другой, верно? Всегда есть элитная категория деловитых тетечек, которые снимают зубной камень, чтобы врачу не возиться, и делают рентген. Сам врач сидит в кабинете и смотрит снимки — он имеет дело с абстрактным черно-белым изображением на маленьком куске пленки. Если он видит дырки, то приступает к делу. Если нет, выходит, произносит пару вежливых фраз и отправляет тебя домой.
— Так зачем он здесь? — спрашивает Эберхард Фёр.
— В том-то и суть! — говорит Ави. — Когда он входит, ты не знаешь, зачем он здесь: просверлить тебе дырку в черепушке или рассказать про свой отпуск на Гавайях.
Все взгляды обращаются к Рэнди.
— Что произошло в лифте?
— Я… ничего! — выпаливает Рэнди.
— Вы обсуждали филиппинский проект?
— Он просто сказал, что хочет со мной побеседовать.
— Гадство, — говорит Ави. — Значит, прежде надо побеседовать нам.
— Знаю. Поэтому и обещал поговорить, если выдастся свободная минута.
— Постараемся, чтоб у тебя сегодня свободная минута не выдалась. — Ави задумывается на минуту и продолжает: — Он совал руку в карман?
— А что? Думаешь, мог вытащить револьвер?
— Нет, — говорит Ави. — Просто мне кто-то сказал, что Дантист носит при себе скрытый магнитофон.
— Как переодетый полицейский? — недоверчиво переспрашивает Кантрелл.
— Ага, — говорит Ави таким тоном, будто это самое обычное дело. — Цифровой магнитофон размером со спичечный коробок. Может быть, с проводком и микрофоном под рубашкой. Может быть, нет. Так или иначе, ты не знаешь, когда он тебя записывает.
— А это не противозаконно? — спрашивает Рэнди.
— Я не юрист, — отвечает Ави. — Что важнее, не кинакутский юрист. Но для гражданского иска это не важно: если он потянет нас в суд, то сможет предъявить любые свидетельства.
Они смотрят через вестибюль. Дантист косолапо стоит на мраморе, скрестив руки на груди и опустив подбородок — выслушивает доклад подчиненных.
— Может, он и совал руку в карман, не помню, — говорит Рэнди. — Это не важно. Мы говорили в общем. И коротко.
— Он может проанализировать запись на приборе и по напряжению в голосе определить, когда ты врешь. — Джон явно наслаждается неограниченным разгулом паранойи. Это его стихия.
— Не беспокойся, — парирует Рэнди, — я его заглушил.
— Как? — спрашивает Эб. Он не расслышал иронии, поэтому удивлен и заинтригован. По лицу видно, что Эб рвется поговорить о чем-нибудь умном.
— Я пошутил, — объясняет Рэнди. — Если Дантист проанализирует запись, он увидит один равномерный стресс.
Ави и Джон смеются. Эб расстроен.
— А, — говорит он. — Я думал, что мы, если бы захотели, могли бы полностью заглушить его устройство.
— Магнитофон — не радио, — замечает Джон. — Как его можно заглушить?
— Метод Ван Эйка, — поясняет Эб.
Тут из кафе выходит Том Говард с замусоленным номером «Саут Чайна Морнинг Пост» под мышкой, а из лифта — Берил в парадном платье и боевой раскраске. Мужчины прячут глаза, притворяясь, будто ничего не произошло. Все здороваются и обмениваются пустяковыми фразами. Потом Ави смотрит на часы и говорит: «Пошли к султану», как будто предлагает заглянуть в «Макдоналдс».
Взломщик
Уотерхаузу приходится оберегать сейф: Шафто рвется взорвать его толом, а Чаттан намерен отправить в Лондон, экспертам из Бродвей-билдингс. Уотерхауз хочет еще раз испробовать силы, просто из интереса.
Чаттан прав. У подразделения 2702 есть четкая и определенная задача. Взлом сейфов с немецких подводных лодок в нее не входит. Кстати, лазить на брошенные подводные лодки за сейфами и шифровками — тоже не их задача. Просто рядом не было больше никого с допуском «Ультра-Мега», а U-553 сидела так ненадежно, что Блетчли-парк не успевал прислать специалистов. Желание Уотерхауза вскрыть сейф никак не связано с задачей подразделения 2702, его собственными обязанностями или даже стремлением скорей разгромить фашистов. Просто Лоуренс Притчард Уотерхауз не может иначе. Это императив, его, как приказы, не обсуждают. На тележке, мчащейся по натянутому тросу, под ветром и дождем, с развороченными рукою и головой, не зная, доберется до корабля или рухнет в бездну, он еще помнил нервными окончаниями пальцев бесконечно малое дрожание диска под жидким месивом. Пока Енох Роот штопал его на борту сторожевика, Уотерхауз мысленно прикидывал, как может быть устроен сейфовый замок. А когда остальные бойцы подразделения 2702 без задних ног повалились на койки, в гамаки и спальные мешки на полу домовой церкви Йглмского замка, Уотерхауз, в бинтах и с рукой на перевязи, отправился по коридорам благоустроенной части замка в поисках бритвенных лезвий и куска графита.
Бритвы он находит в мусорном ведре, графит крадет из каморки, в которой Гхнкс держит гальванический люцифер. Все это, вместе с бруском канифоли и паяльной лампой, относит в домовую церковь. Рядовой и сержантский состав разместился, как пристало морякам, в нефе, что по-гречески означает «корабль». Офицеры — в трансепте. Чаттан занял весь южный придел, Уотерхауз, Роот, лейтенанты британских ВДВ и МПФ США подвесили койки в северном. Малая толика немереных запасов брезента отделяет алтарь, Святую Святых, где когда-то пребывали Тело и Кровь Христовы. Теперь там стоит «халликрафтерс» модели S-27, пятнадцатиламповый супергетеродиновый приемник со сверхсовременными лампами-желудями, который ловит УКВ в диапазоне от 27 до 143 Мгц и принимает AM, FM и радарное излучение. Еще у него есть измеритель уровня сигнала, который был бы полезен, занимайся они и впрямь высокочастотной радиопеленгацией.
За брезентом горит свет, на стуле перед алтарем храпит морской пехотинец. Уотерхауз будит его и отправляет спать. Морпех пристыжен: он должен был бодрствовать и убедительно крутить антенну.
Сам радиоприемник практически не используется; его включают, когда входит посторонний. Все деревянные финтифлюшки с алтаря (если когда-то и были) уничтожены огнем, сгнили или растащены острозубыми скрггами на строительство гнезд. Остался прямоугольный базальтовый монолит, совершенно ровный, если не считать следов тёски. Идеальная подставка для сегодняшнего эксперимента.
Уотерхауз, с ущербом для поясницы, водружает сейф на алтарь. Сейф цилиндрический, как отрезок орудийного ствола. Уотерхауз ставит его на попа: круглая дверца с круглым диском смотрит в потолок, словно незрячий глаз; радиальные риски — точь-в-точь радужка.
За диском — механизм, который приводит Уотерхауза в бешенство. Каким-то образом вращая диск, он должен добиться такого положения, в котором дверца откроется. Вот, собственно, и все. То, что дверца до сих пор не открыта, — личное оскорбление. Чем крохотный — меньше кубического фута — объем внутри сейфа отличен от пространства, в котором Уотерхауз перемешается без помех? Что там, черт возьми, такое?