Криптономикон, часть 1, стр. 81

Снова ослепительная голубая вспышка: могучий электрический разряд. Шафто снова смотрит через решетку и видит, что в трюме полно огромных металлических тумб, из которых торчат гигантские клеммы. Время от времени мокрый мусор замыкает контакты и трюм озаряет дуга; тумбы — это аккумуляторы, которые позволяют лодке двигаться под водой.

Пока сержант Роберт Шафто лежит мордой на холодной решетке и глубоко дышит, набираясь решимости для рывка, лодку швыряет так, что он чудом не улетает вниз, в затопленный нос. Месиво в аккумуляторном трюме волной прокатывается вниз, набирая по пути скорость, и с пугающей силой ударяет в переборку; слышно, как вылетают заклепки. Сейчас в луче фонарика виден весь трюм, до самого дна. Шафто видит расколотые ящики, маленькие, как для чего-то очень тяжелого. В щели между разошедшимися досками видны желтые бруски, когда-то уложенные аккуратно, а теперь рассыпанные. Именно так Шафто представлял себе золотые слитки. Одна неувязочка: их слишком много. Не может быть столько золотых слитков. Это как в детстве в Висконсине, когда он перевернул гнилушку и увидел тысячи муравьиных яиц, семя будущего в черной почве.

На миг возникает искушение. Такие деньжищи — не сосчитать. Если только добраться до этих слитков…

Видимо, взрывается тротил, потому что Шафто на мгновение глохнет. Все, пора сваливать. Он забывает про золото; морфий — неплохая добыча для одного дня. Пробирается по решетке в коридор. Из капитанской каюты валит дым. Переборки выгнуло взрывной волной.

Сейф оторвался! А трос, который они к нему привязали, цел. Видимо, за него тянут сверху, потому что трос натянут, как сволочь. Сейф зацепился за какую-то корявую преграду. Приходится его освобождать. Сейф дергается, ползет вперед, натыкается на что-то еще. Шафто идет за ним по коридору, по трапу боевой рубки и, наконец, вылезает из люка. В лицо летят ветер и крики «ура!»

Меньше чем через пять минут подлодка рушится в море. Шафто представляет себе, как она кубарем катится с рифа в подводный каньон, рассыпая золотые слитки и шарики ртути, как волшебный порошок в черной воде. Шафто снова на сторожевом корабле, все хлопают его по спине и поздравляют. Хочется одного: отыскать укромное место и открыть малиновый пузырек.

Костюм

Рэнди выглядит положительным и собранным: что значит костюм!

Всем уши прожужжали, что компьютерщики не любят наряжаться. Ави выяснил, что хорошая одежда может быть очень комфортной — скажем, брюки от костюма куда удобнее джинсов. Кроме того, он достаточно терся среди компьютерщиков, чтобы понять: раздражает не столько костюм, сколько необходимость одеваться. То есть не просто напяливать брюки с пиджаком, но и выбирать их, вовремя отдавать в чистку, следить за модой — задача непосильная для людей, которые надевают костюм раз в пять лет.

Значит, так: у Ави в одном из компьютеров есть таблица с обхватом груди, длиной шагового шва и прочими мерками каждого из сотрудников. За пару недель до ответственного мероприятия он просто отправляет это все факсом портному в Шанхай. Костюм прибывает курьерской почтой ровно за двадцать четыре часа до срока и по пневматической трубе отправляется в гостиничную прачечную. Сегодня утром, когда Рэнди выходил из душа, постучал коридорный и внес отглаженный костюм с рубашкой и галстуком. Рэнди это все надел (десятый ксерокс с плохой схемы полувиндзорского узла прилагался). Костюм сидит как влитой. Теперь Рэнди ждет в холле, смотрит, как убывают цифры на электронном табло лифта, и украдкой разглядывает себя в большом зеркале. Рэнди в костюме — это такая хохма, которой должно хватить по крайней мере до конца ленча. Он размышляет об утренней электронной почте.

Смотреть на цифры и гадать, какой из лифтов придет первым, совсем не увлекательно, но все же лучше, чем просто стоять без дела. Один застрял этажом выше, слышно, как заливается аварийный сигнал. В Азии многие бизнесмены, особенно китайские, считают шиком полностью оккупировать один лифт: телохранители посменно дежурят в кабине, вдавив пальцем кнопку открывания дверей и не обращая внимания на возмущенный трезвон.

Дзинь. Рэнди поворачивается на каблуках (попробуйте выполнить этот маневр в кроссовках!). Снова он поставил не на ту лошадь. Выиграл лифт, который только что был на самом верху. Рэнди делает шаг к зеленому огоньку. Двери открываются. Рэнди смотрит прямо в глаза Хьюберту (Дантисту) Кеплеру, доктору стоматологии.

Или вы о недавно приобретенном враге преклонного возраста?

— Доброе утро, мистер Уотерхауз! Когда вы вот так стоите с открытым ртом, то напоминаете мне пациента.

— Доброе утро, доктор Кеплер. — Рэнди слышит свои слова, как с другого конца километровой канализационной трубы, и тут же вновь прокручивает их в голове, проверяя, не выдал ли корпоративных тайн и не дал ли доктору Кеплеру повода вчинить иск.

Двери начинают закрываться, и Рэнди приходится всунуть между ними ноутбук.

— Осторожнее! Уверен, это дорогостоящее оборудование, — говорит Дантист.

Рэнди чуть не брякает: «У меня эти ноутбуки летят, как у трансвестита капроновые чулки» (или, может, больше в тему было бы «как крошка гнилого зуба из-под сверла бормашины»), но тут же мысленно зажимает себе рот. В компьютере у него корпоративная информация, собственность «АВКЛА». Если Дантист решит, что Рэнди наплевательски к ней относится, то распердится исками.

— Э-э… приятная неожиданность, — заикаясь, говорит Рэнди.

На докторе Кеплере очки размером с ветровое стекло «кадиллака» 1959 года. Это специальные стоматологические очки, отполированные, как зеркало паломарского телескопа, и покрытые суперотражающим слоем, чтобы вы видели в них исключительно свою пасть, насаженную на стержень горячего света. Глаза самого Дантиста таятся в глубине, как воспоминания детства. Это косящие серо-голубые глаза со стигийскими зрачками, полуприкрытые, словно их обладателю все в мире давно прискучило. В уголках сморщенных губ постоянно поигрывает улыбка: улыбка человека, который одновременно думает, как выплатить очередную страховку на случай врачебной ошибки, и ковыряется стальной фомкой в основании вашего мертвого премоляра, но прочел в специальном журнале, что врачей, которые улыбаются, пациенты чаще посещают и реже привлекают к суду.

— Скажите, — говорит он, — не получится ли у нас сегодня немного поболтать?

Сплюньте, пожалуйста.

Спасительный звонок! Кабина останавливается на первом этаже, виден вестибюль «Фут Меншн», облицованный мрамором исчезающих пород. Посыльные, замаскированные под свадебные торты, снуют туда-сюда, как на колесиках. Футах в десяти от лифта — Ави, рядом два роскошных костюма, из которых торчат головы Джона Кантрелла и Эберхарда Фёра. Все трое поворачиваются к лифту. При виде Дантиста лица у Эба и Джона становятся как у актеров в дешевом вестерне, только что получивших в лоб из мелкашки. У Ави, напротив, вид человека, который неделю назад напоролся на ржавый гвоздь, а сейчас почувствовал первое роковое шевеление столбняка.

— У нас сегодня напряженный день, — говорит Рэнди. — Ответ: да, если будет время.