Вампир демону не эльф, стр. 98
21. Дурная наследственность
Сказать, что Лотта Корташ, молодая баронесса Фархий, была вне себя от бешенства, значит не сказать ничего. Война – дело совершенно неженское, это понятно даже идиоту, а то, что в маноре верховного вампира Ирского королевства начиналась подготовка к войне, было видно даже невооруженным взглядом.
Проблема состояла только в том, что, как уже говорилось, война – это дело неженское. Сама Лотта, конечно, ни в какие сражения не рвалась, ее раздражало иное: сейчас, во время сборов вернуться домой было нельзя – одну отец не отпускал, а каждый вампир из свиты был на счету. Именно поэтому девушке и приходилось торчать в Ире.
В другой день молодая вампирша обрадовалась бы возможности покинуть родной замок, но сейчас, когда все вокруг были заняты только подготовкой к бою, все было не так.
И самым ужасным во всем происходящем был голод. Лотта не ела – имеется в виду, не ела по-настоящему – уже дней пять. В свете всего происходящего приходилось ограничиваться во всем, вылететь в город перекусить было нельзя, а нападение на живущих неподалеку вилланов могло вызвать лишние волнения в народе. Приходилось терпеть, не обращая внимания на снующих по графскому замку людей, оборотней и прочих. А ведь порой при одном взгляде на того же мэтра Крея девушка чувствовала такой голод, что не пожелаешь и врагу.
Вдобавок существовала еще одна проблема. Некий Миар. Какого демона этот мальчишка торчал в замке графа, было совершенно непонятно. Ну ладно бы просто слонялся без дела, это еще можно было бы перетерпеть. Так нет, создавалось впечатление, что парень возомнил о себе невесть что и теперь усиленно пытался произвести впечатление на вампиршу. И именно это и выводило из себя больше всего. Выводило, дурманило голову и напоминало о голоде, гнездившемся внутри.
В очередной раз столкнувшись с непонятным гостем графа в каком-то пыльном коридоре, Лотта не выдержала: легкой тенью скользнув к парню, она остановилась буквально в нескольких дюймах от него и тихо, чуть слышно протянула:
– Ты все следуешь за мной…
Инкуб и сам не мог сказать, что на него нашло: глаза вампирши были так близко, голову дурманил запах ее кожи… и слова, которые он не собирался произносить, сами сорвались с губ:
– Я не могу поступать иначе…
Еще один шаг…
– Выбор есть всегда… – шепнула она, на миг скользнув губами по его губам.
– Не в этом случае…
Ее губы ласково коснулись его шеи… А он, забыв про всякий страх, запрокинул голову, подставляя горло…
В замке Хэнедоара в последнее время образовалась дикая проблема с бинтами и корпией. Нет, конечно, с прочим тоже были некоторые трудности, но если за всем остальным еще можно было слетать в деревню или в город, то бинты нужны были здесь и сейчас – графу, хоть тот и не показывал виду, насколько ему плохо, постоянно требовалась свежая перевязка. И вся ответственность за недостающие бинты упала на Лайоша.
Уже в первые дни младший Шабо разорвал на полосы все более или менее ненужные ткани, а скоро могли понадобиться новые бинты, и сейчас парень сновал по замку, выискивая, что еще можно порвать. Одна комната, другая, третья… И везде нет ничего подходящего.
Новая дверь противно заскрипела, вампир осторожно засунул голову внутрь… Похоже, сюда не заходили лет уже десять, не меньше – вокруг пыль, грязь. Судя по всему, когда-то это была детская – небольшая кроватка у стены, сваленные кучей в дальнем углу игрушки… Взгляд Лайоша упал на тяжелые шторы. Конечно, бархат, из которого они были сделаны, не самый лучший материал для бинтов, но на бескровье и рыба за донора сойдет.
Парень рванул на себя тяжелый материал и потянулся за кинжалом, висевшим на поясе: бинтов из штор должно было получиться много.
За мгновение до того, как острые клыки готовы были проколоть кожу, Лотту вежливо похлопали по плечу:
– Мое почтение, госпожа баронесса, но ваш многоуважаемый папенька плачет навзрыд, как хочет увидеть свою дочурку.
Вампирша от удивления клацнула зубами, чудом не распоров горло как-то очень быстро пришедшему в чувство Миару, и обернулась:
– Что?!
За ее спиной стоял, улыбаясь во весь рот, Лайош:
– Ну, плачет – это, конечно, преувеличение, но вы ему зачем-то нужны, – под мышкой молодой вампир держал ворох каких-то тканей.
Лотта зло дернула плечом и, обратившись в летучую мышь, сорвалась с места.
Младший Шабо вздохнул:
– Вот теперь пусть у барона голова болит… Пошли уже, бифштекс недожеванный, – похлопал он по плечу Миара.
– А?! Что?!
– Пошли, говорю! Я тут тебя спасать не нанимался! И так по поводу барона наврал…
На кухне, ставшей ему уже чуть ли не родной, инкуб обессиленно опустился на деревянную лавку и, опершись локтями о стол, запустил пальцы в волосы. В голове шумело, как после бокала вина, а на губах все еще горел поцелуй.
– Ну что, самоубийца начинающий, – мрачно поинтересовался Лайош, сваливая свою ношу на стол и плюхаясь на лавку напротив Миара, – вообще жить надоело?
– Что? – поднял на него мутный взгляд беглый служка.
– На подкормку, говорю, решил пойти? Баронесса сейчас голодная как собака, ей пары глотков бы не хватило – до дна бы выпила. Это мы с Казмером, поживя с графом, впроголодь существовать научились, а ее милость в таких условиях никогда не находилась. Какого демона ты к ней полез?!
Ответить юноша не успел: дверь в кладовку распахнулась, и в кухню ввалился, волоча мешок с мукой, вышеупомянутый Казмер.
– Что за шум, а драки нет?
Лайош бросил короткий презрительный взгляд на все еще не пришедшего в себя инкуба и в двух словах рассказал брату о происшедшем.
– У, как все запущено… – протянул старший Шабо.
– Ничего вы не понимаете… – тоскливо вздохнул Миар. За те дни, что он жил в замке, юноша уже как-то попривык к этим двум низшим и по крайней мере не шарахался от них, как в первый день. – Я влюбился…
– А, ну это не страшно, – ухмыльнулся Лайош. – Я слышал, у вас, инкубов, это просто. Сегодня одна, завтра другая, послезавтра третья…
Новый вздох.
– Не факт… У нас семейная легенда есть, мол, мой двоюродный прадед – он в Ночную войну погиб, – так он, говорят, перед самой войной женился и только одной своей Эмеше и был верен…
– Эмеше?! – поперхнулись оба Шабо, переглянулись, и Лайош вкрадчиво поинтересовался:
– А напомни, как твоя фамилия? – Конечно, с молодыми низшими никто никогда особо не откровенничал, но любопытство – это дело такое, которое помогает узнать если не все, то очень многое, а потому юные братья Шабо знали если не подробности жизни дворецкого, то основные вехи – брат-близнец, обращение, Ночная Война – точно.
– Римхар, а что?
– А прадеда как звали?
– Родного? Нэйр. А двоюродного…
Договорить ему не дали: старший Шабо вскинул голову и оглушительно заорал:
– Господин Брайн! Господин Брайн!
Из стены высунулась недовольная голова призрака:
– В чем дело?!
Лайош расплылся в улыбке:
– Тут наш гость воспылал страстным желанием процитировать вам все свое генеалогическое древо…
– Я не… – начал было пораженный инкуб.
– Начинай, начинай, – ласково похлопал его по плечу Лайош. – Мы с братом делами займемся, мне как раз бинты надо господину графу отнести, ему – ужин приготовить, а ты пока расскажешь господину Брайну Римхару, как звали твоего двоюродного прадеда. Ну и родного заодно.
22. Последний рубеж
Встреча сторон происходила на нейтральной территории – в замок Хэнедоара дама Сильвия ехать отказалась наотрез. Учитывая то, что означенный замок был под завязку набит немертвыми, это решение не было пустым капризом. Граф во владения нежно любимой тещи тоже отнюдь не рвался, так что, посовещавшись со своими, будущие союзники пошли на компромисс, и скромное жилище госпожи Нжижи вновь распахнуло свою дверь перед высокими гостями. Хозяйка дома не возражала. Хотя, положа руку на сердце, очень трудно выражать несогласие, сидя в чулане со связанными руками и кляпом во рту! Нет, женщину не били и даже кормили. Когда не забывали, конечно. Но на что-то большее – по крайней мере, в обозримом будущем – скупщице было нечего и надеяться…