Алмазный век, или Букварь для благородных девиц, стр. 3

– А как вы заставляете, э, клиентов, прийти, когда пора? – спросил Бад. На этом месте банкир потерял интерес к происходящему, выпрямился, обошел стол, сел и стал смотреть в окно на Шанхай и Пудун.

– Буклет не рассматривает этот вопрос, – сказал он, – поскольку большинство потенциальных клиентов не разделяют вашего пристального внимания к подробностям затронутой процедуры.

Он дернул носом, словно опасался вдохнуть что-то дурнопахнущее, и разгладил бородку.

– Принудительные меры рассчитаны на три этапа. Для них есть благозвучные названия, но вы можете считать их, в порядке возрастания, вежливым напоминанием, превышением вашего болевого порога и показательным уничтожением.

Бад подумал было устроить парсу показательное уничтожение, но в банке наверняка стоит мощная охранная система. Кроме того, в перечисленных мерах не было ничего необычного, и Бад был даже благодарен, что ему выложили начистоту.

– Ладно, зайду попозже, – сказал он. – Можно прихватить буклет?

Парс махнул рукой, дескать, берите, какой разговор. Бад вышел на улицу и отправился искать более легких денег.

Визит королевских особ; Хакворты отправляются на воздушную прогулку; день рождения принцессы Шарлотты; Хакворт знакомится с пэром

Три фасетчатых зерна семечками исполинской тыквы плыли вечером в пятницу над садами и крышами Шанхайской Атлантиды. Две причальные мачты высунулись из крикетных овалов Парка Виктория. Маленький дирижабль остался висеть, два другие снизились над лужайкой. Их заполненные вакуумом оболочки были по большей части прозрачны и не заслоняли свет, а окрашивали желтым и дробили на множество солнечных зайчиков, которые дети в нарядных кринолинах и коротких штанишках тщетно пытались ловить руками. Играл духовой оркестр. Из-за фальшборта "Атлантиды" махала рукой крошечная фигурка. Дети знали, что это и есть виновница торжества, принцесса Шарлотта; увидев ее, они тоже замахали и закричали.

Фиона Хакворт гуляла по Королевской Экологической Оранжерее за руки с родителями, которые надеялись, что так она не успеет изгваздать новое платьице. Стратегия не вполне себя оправдала, однако Джон и Гвендолен сумели собрать значительную часть грязи на перчатки, откуда та улетучилась прямо в воздух. Современные дамские и мужские белые перчатки делаются из бесконечно малых грязеотталкивающих фабрикул – провел рукою по луже, и через несколько секунд перчатка снова белоснежная.

Иерархия салонов на "Эфире" в точности соответствовала статусу пассажиров: переборки и внутреннее убранство между рейсами раскладывались на молекулы и затем собирались снова. Лорду Финкелю-Макгроу, его трем детям, их супругам и Элизабет, (первой и пока единственной его внучке) спустили отдельный трап, который доставил их в анфиладу кают на самом носу, откуда открывался почти полукруговой обзор.

За Финкелем-Макгроу разместились каюты бизнес-класса. Они предназначались для лордов-привелигированных акционеров, по большей части простых графов или баронов. Здесь преобладали дедушки с малолетними внуками. За ними следовали директора; их золотые цепи, обвешанные эмалевыми шкатулочками, телефонами, табакерками и прочими безделушками, круглились на черных фраках, призванных скрадывать выпирающие животы. Их отпрыски в большинстве своем достигли того возраста, когда дети не умиляют никого, кроме собственных родителей, роста, при котором природная живость не столько восхищает, сколько пугает, и той степени умственного развития, на которой милая детская непосредственность оборачивается недетским хамством. Пчелка, летящая за нектаром, радует глаз, хоть и таит в хвосте ядовитое жало; но шершень, преследующий ту же цель, заставляет нас озираться в поисках газеты или мухобойки. На широких эскалаторах, ведущих к каютам первого класса, можно было наблюдать немало отцов в съехавших набок цилиндрах, которые, шипя сквозь зубы и озираясь – не видит ли кто – хватали за локти расходившихся чад.

Джон Хакворт был инженер. Большинству его коллег полагались крохотные каютки с откидными койками, но Хакворт носил высокое звание артифекса  3 и возглавлял группу в этом самом проекте, поэтому ему отвели место во втором классе с двуспальной кроватью и откидной койкой для Фионы. Носильщик внес вещи, когда "Эфир" уже готовился отойти от посадочной мачты – двадцатиметровой диамантоидной стойки, которая, пока дирижабль разворачивался к югу, успела всосаться в зеленое сукно площадки. Парк непосредственно прилегал к Источнику Виктория, поэтому был наполнен катахтонными линиями подачи, способными в мгновение ока вырастить, что угодно.

Каюта Хаквортов располагалась по правому борту, поэтому на пути от нового Чжусина они могли наблюдать заход солнца над Шанхаем, багровый в угольной дымке, которая никогда не рассеивается над городом. С час Гвендолен читала Фионе на ночь, Джон тем временем просмотрел вечерний выпуск "Таймс", потом разложил на узком столе бумаги. В полумраке они переоделись к ужину, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Фиону, в девять вышли в коридор, заперли за собой дверь и поспешили на звуки оркестра в бальную залу "Эфира", где только-только начались танцы. Пол здесь был из прозрачного алмаза, свет горел приглушенно. Всю ночь они танцевали вальс, менуэт, линди, электрический слайд, и казалось – дирижабль плывет по залитой лунным светом поверхности Тихого Океана.

Рассвет застал их над безбрежным Восточно-Китайским морем. Лишь Хакворт, да несколько инженеров знали, что глубина здесь относительно небольшая. Из каюты открывался вполне сносный вид, но Джон проснулся рано и вышел в залу с прозрачным полом, велел официанту принести кофе-эспрессо, "Таймс" и стал с удовольствием дожидаться, пока Гвен и Фиона приведут себя в порядок.

Гвен и Фиона опоздали ровно настолько, чтобы Джон занервничал – он уже раз десять вынимал из кармашка часы, а под конец зажал их в кулаке, нервно щелкая крышкой. Гвен подобрала длинные ноги, грациозно расправила платье и села на пол под укоризненными взглядами дам, которые остались стоять. Джон смутился было, но увидел, что дамы – инженеры относительно низкого разбора или инженерские жены; высокие особы наблюдали за происходящим сквозь пол собственных кают.

Фиона плюхнулась на четвереньки, задрала попку и ткнулась носом в алмаз. Хакворт подтянул брючины и опустился на одно колено.

Умкоралл вырвался из морских глубин с силой, изумившей даже Хакворта, который участвовал в проекте и видел пробные испытания. Больше всего это походило на взрыв за потресканным темным стеклом, или на кофе, когда льешь в него тонкую струйку густых сливок – белое всплывало из черноты фрактальным турбулентным цветком и замирало, едва достигнув поверхности. Собственно, скорость была намеренно спланированным трюком; умный коралл рос на дне океана последние три месяца, черпая энергию из сверхпроводника, специально выращенного на морском ложе, извлекая нужные атомы из соленой воды и растворенных в ней газов. Процесс, происходящий внизу, казался хаотичным, но каждая литокула в точности знала, куда ей плыть и что именно делать. Каждая представляла собой кальций-углеродный тетраэдр размером с маковое зернышко, снабженный источником питания, мозгом и навигационной системой. Они поднялись со дна по сигналу принцессы Шарлотты – пробудившись от сна, она обнаружила под подушкой сверток, развернула, нашла золотой свисток на цепочке, вышла на балкон и дунула.

Кораллы стягивались к будущему острову со всех сторон, многим литокулам предстояло преодолеть несколько километров, отделяющих их от назначенной позиции. Они вытесняли объем воды, равный самому острову, в сумме – несколько кубических километров. Вода забурлила, океан вздыбился, дети закричали от испуга. И впрямь, несколько брызг достигли алмазного дна, вынудив пилота набрать чуть большую высоту. Это вызвало гомерический хохот всех собравшихся в зале отцов, которые от души забавлялись иллюзией опасности и бессилием стихии.