Шестеро обреченных, стр. 40

Зайдя в кабинет месье Ванса, Перлонжур сел на предложенный ему стул. У него, как всегда, был вид обиженного ребенка, однако он казался менее уверенным в себе, нежели Сантер. Мельком бросил взгляд на месье Ванса, а затем на секретаря.

— А я как раз собирался идти к вам сам, месье Ванс. Но тут у меня в номере появился ваш помощник и сообщил, что вы желаете срочно меня видеть. Он даже настоял на том, чтобы проводить меня сюда. Между нами говоря, это не очень общительный человек.

— Так вы говорите, будто сами собирались ко мне? А зачем?

— Я.. — Я хотел предложить вам мое сотрудничество...

— Сотрудничество, в чем?

— В поиске убийцы моих друзей.

— Слишком поздно! — резко ответил месье Ване. — В данный момент я уже не могу принять ваше предложение. По крайней мере в том виде, в котором вы собираетесь предложить его!..

Короткими, колкими фразами он объяснял своему собеседнику ситуацию в точности так, как он уже объяснял ее только что Сантеру.

Перлонжур слушал его, не перебивая.

— И уже готов был к этому, — просто сказал он, когда месье Ване закончил свою речь.

Однако детективу показалось, что Перлонжура выдал голос, что он не был настолько тверд, насколько желал этого Перлонжур.

— К этим подозрениям... Быть может, мне даже следовало бы сказать: «К этому обвинению»?.. Ведь это в некотором роде можно вычислить математическим путем. Те из нас, кого еще не успели убить, автоматически попадают под подозрение... Спешу признать, что ваши дедуктивные размышления выглядят весьма правдоподобно, однако ставят нас перед лицом следующей необходимости: дать себя убить, чтобы смыть подозрение.

Это замечание было слишком справедливым и не оставило месье Ванса безучастным:

— Увы, это так, месье Перлонжур! Такова ситуация. И она, в этом я с вами согласен, не вызывает особой радости. Вы, конечно, понимаете, что скорейшее завершение расследования этого дела — в ваших кровных интересах. Ваш друг Сантер в течение всего допроса проявлял свое крайнее возмущение. Мне очень хочется надеяться, что вы будете вести себя благоразумнее. Как и в беседе с ним, с вами мы также пока не будем говорить о гибели Намотта... Но мне хотелось бы услышать от вас подробный рассказ относительно того, где вы находились в день возвращения и похищения Жернико.

— Я ездил в деревню ... проведать свою мать.

— И, если не ошибаюсь, в тот же вечер вы должны были прийти в гости к Сантеру?

— Совершенно верно. Но я опаздывал на пересадку и приехал позже, чем рассчитывал.

— Месье Сантер утверждает, что встретил вас на лестнице, когда вместе с доктором возвращался домой.

— Совершенно верно. Они присоединились ко мне на лестничной клетке второго этажа...

— Полагаю, что, прибыв на вокзал, вы незамедлительно отправились к своему другу?

— Я немножко задержался на платформе. Я случайно встретил там своего бывшего ученика, собравшегося уезжать за границу.

— А к Сантеру вы, конечно же, вошли черным ходом?

— Да, я привык входить черным ходом, чтобы не отвечать на бесконечные вопросы консьержа.

Месье Ванс отметил в своем блокноте час прихода поезда, которым ехал Перлонжур, собираясь тщательно все проверить:

— Поговорим, если вы не против, об убийстве Нестора Грибба. Признайтесь, что это довольно странная случайность: дважды вы оказывались на месте преступления вскорости после того, как оно было совершено. Когда я вас об этом спросил, вы отказались назвать истинную причину, по которой неожиданно пришли тогда к Сантеру. Вы лишь сказали, что хотели поговорить с Сантером по личному вопросу. Вы по-прежнему наотрез отказываетесь назвать причину вашего прихода к Сантеру в день убийства Грибба?

Перлонжур вздохнул:

— Мы с Сантером чуть было не поссорились из-за... одной женщины. В тот день я решил прямо и открыто поговорить с ним на эту тему... что, впрочем, я и сделал, только несколько дней спустя. Добавлю только... — он, казалось, не решался продолжить... — что я с большим трудом решился на этот разговор. Войдя в парадное, я

остановился, и, прислонившись к стене, решил еще раз все продумать. Боясь совершить непоправимую ошибку, я никак не решился идти к нему... и так я простоял не меньше нескольких минут.

— Вот как, — сказал месье Ванс.

Эти несколько минут молодой человек, разумеется, мог провести вовсе не там, где говорил. Но, с другой стороны, на это откровенное признание его никто не толкал. Кроме того, возможно, именно это и вынудило убийцу Грибба ходить по крышам, быть может, он боялся быть узнанным, и поэтому не мог выйти черным ходом. Ведь тогда он неминуемо прошел бы рядом с Перлонжуром,

— Именно вы позвонили мне, чтобы сообщить о приезде Убера Тиньоля. А что вы сделали после нашего разговора?

— Остановил такси и поехал в аэропорт.

— Но я что-то не видел вас там:

— В этом нет ничего удивительного. По дороге мое такси поломалось, и я потерял драгоценные минуты, ища другую машину. Когда же я наконец приехал в аэропорт, толпа уже расходилась.

— Вот как! — снова произнес месье Ванс.... Возможно, молодой человек был искренен в своем рассказе, однако невозможность найти свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, порождала всевозможные подозрения.

— Вы, конечно же, не запомнили номер такси, которое подвозило вас в аэропорт?

— Конечно же, нет.

— Ну и что же вы предприняли, увидев, что опоздали на встречу?

— Вернулся домой.

— На чем?

— На трамвае. Я человек небогатый, месье Ванс.

— Ну, это вы только так говорите, прекрасно зная, что вскоре станете очень богатым... если только господь Бог дарует вам жизнь.

— Нет, во время нашей последней встречи с Сантером я еще раз заявил ему, что не намерен воспользоваться состоянием, накопленным нашими друзьями.

— Однако, в силу договора, заключенного вами пять лет тому назад, вам все же придется это сделать.

— Вы ошибаетесь. Никто в целом мире не может меня принудить к этому.

— Позвольте вам заметить, что я приятно поражен вашим бескорыстием... А видел ли вас кто-нибудь в тот вечер, когда вы возвращались к себе в гостиницу? И вообще: может ли кто-либо подтвердить мне все сказанное вами сегодня?