Убить демиурга!, стр. 87
Вместо битвы, проигравших и победителей, вместо торжествующего божества там было изображено поле. Колосящееся поле. Непривычного сиреневатого оттенка чешуйки и волоски не меняли сути. Хлеба колыхались там, где кипела кровавая битва, и этот мирный урожай тоже благословлял Сарстисар. Его полупрозрачная фигура, парящая над посевами, раскидывала руки, меч висел в ножнах на поясе, а на суровом лице играло подобие умиротворенной улыбки.
«Как странно, интересно, какая же картина будет следующей? Снопы урожая или снова битва, чтобы поведать, что мирная пора скоротечна и бранная сеча непременно сменит страду? Или смысл картин совсем в другом? Именно ради этого поля и проливалась кровь?» – задумалась девушка.
Она настолько привыкла к одинокой прогулке в тишине, к свету шаров в металлических руках, к покою и безопасности загадочного коридора в недрах храма, что забыла об осторожности. Ника не успела даже испугаться, когда пол ушел из-под ног, и после краткого мига падения пришла невозможная, режущая, жалящая, пронзающая, всеохватная боль.
Падение… Внизу оказался целый арсенал, изготовленный для славной сечи: копья, ножи, мечи, сабли, дротики, топоры. Все устремленно вверх не безопасными рукоятками, а лезвиями и остриями. Жертва успела заметить и это, прежде чем ее нанизало, как бабочку, и болью взорвалось тело.
После таких травм не выживают.
«Несовместимые с жизнью, кажется, так принято говорить», – мелькнула в водовороте боли нелепая мысль.
Мука была так сильна, что вместо привычного беспамятства от шока или ощущения нескончаемых страданий все физические ощущения как бы отступили на второй план. Нет, йогом Вероника никогда не была и абстрагироваться от тела не умела. То, что случилось сейчас, случилось впервые, и, кто бы в этом ей ни помог, причудливая реакция нейронов, магия или божественная воля, девушка мысленно поблагодарила.
Она получила шанс сделать то, о чем говорил Сарстисар. Странный бог, прямой и в то же время совершенно непонятный. Скорее всего, именно его волей она угодила в смертельную ловушку. Но не было времени злиться. Ей, демиургу, и так предстояло успеть слишком многое прежде, чем погаснет последняя искра сознания.
Боль телесную и душевную муку ни в коем случае нельзя было разделить с Альраханом. Ника зажмурила глаза, сосредотачиваясь. Она представила себя маленьким пульсирующим среди сине-серых теней голубеньким огоньком, от которого тянулось что-то вроде луча. Он уходил куда-то далеко, к чему-то большому и… спящему! Так ощутила девушка.
Только сейчас Вероника до конца осознала и поверила не разумом, но всем существом, Альрахан – ее детище, ее создание, и его жизнь действительно висит на пуповине-луче. И вместе с этим ощущением пришло понимание того, как следует поступить. Новое толкование обрела последняя из картин в коридоре: чтобы поля дали урожай, их надлежало напитать кровью, принести жертву.
Исчезли сомнения, страхи, остался лишь один – не успеть, и еще надежда. Девушка поверила, что в ее силах сохранить Альрахан. Теперь она знала, что и как делать. Слова, сказанные ночью Сарстисаром, упали зерном на благодатную почву и дали всходы.
Жизнь вытекала вместе с кровью, но Ника собрала все, что у нее только оставалось, всю силу, желание, любовь, свет души, все-все, что она вкладывала в творение Альрахана, всю свою любовь к миру, родившемуся из мечты, и послала по лучу вперед, оставляя себе лишь боль и отчаяние. Она смогла сделать самое главное – не поделилась с тем, кому желала жизни, смертью.
Если уж эта ловушка стала жертвенным алтарем, так пусть ее жертву примет тот, кому она отдает ее добровольно!
– Живи, Альрахан! – сложились для шепота бледные, окрашенные лишь сочащейся из них кровью губы девушки и застыли, сердце неуверенно трепыхнулось в последний раз и остановилось.
Глава 31
Новая жизнь
Молитва и добровольная жертва были услышаны и приняты. Спящий пробудился и осознал себя. А с осознанием пришло понимание. Зов любви, долетевший до него, требовал ответа. Сверкающий поток хлынул назад, по высохшему руслу ручейка, превращая его в полноводную реку, наполняя, щедро даруя силы.
Яма – вырезанный в толще камня куб, напичканный оружием, как ежик, вывернутый наизнанку иглами, – поплыла в мареве чистой энергии. Нанизанное на клинки тело легко соскользнуло с них и воспарило, раскинув руки в странном подобии того самого жеста, каким благословлял плодородные нивы Сарстисар.
Свет лился на девушку и в нее, он пронизывал хрупкое тело тысячью игл в руках талантливых швей, штопающих раны, он омывал плоть нежным колыханием океанских волн, качая его в колыбели жизни. Свет просто очень-очень хотел, чтобы давшая ему жизнь снова жила. И Вселенная, а может быть, и сам Творец откликнулся.
Если крикнуть, в ответ послышится эхо, если крикнуть правильно и в правильном месте – эхо будет стократ сильнее породившего его голоса. Так и случилось. Сила осознавшего себя мира влилась в создательницу, исцеляя смертельные раны и вдыхая огонь жизни. Замершее сердце дрогнуло и забилось, с губ сорвался вздох, распахнулись глаза.
Нет, в них не было недоумения, лишь благодарная, чуть удивленная радость и полное понимание. Все-таки смерть ни для кого не проходит бесследно, так же как и рождение, пусть даже второе по счету.
В какой-то миг Вероника и Альрахан слились в одно целое. Миг абсолютной ясности принес понимание не только целого, но и частностей, вроде первопричины связей, мотивов поступков и узелков в сети событий. Девушка поняла, какая дорога, с какими вехами привела ее в храм Сарстисара, мир осознал цену жертвы демиурга и свою силу, изменившуюся в одночасье.
А потом вмешался хозяин места встречи. Старый бог, слишком любивший давать равные шансы даже врагу, что уж говорить о соседе. Его волей взметнулся вихрь силы, выбрасывая из храма парочку смертных. Почти обычных смертных. А бог, он улыбался. В этом году Дни Схождения определенно удались!
В степях первого охранного кольца храма добавилось занятных зверей. Пожалуй, стоило позаботиться о том, чтобы у кое-кого наиболее приглянувшегося появилась пара. То же, впрочем, касалось и забавной человечки, развлекшей его, и тех типов, что третьи сутки перли через все заслоны. Упрямые, сильные, жаль, не его. Впрочем, почему не его? Играть с такими фигурами на доске противника – занятие не из скучных. Бог снова улыбнулся и погладил ножны с любимым мечом.
Ника шлепнулась на пятую точку среди уже порядком набивших оскомину лиловых метелочек в степи. И тут же ойкнула. Из надетого на ней каким-то чудом уцелели лишь сапожки, все остальное, запачканное красной жидкостью, восстановлению не подлежало. Мало того что вся дырявая и мокрая одежда хлюпала и трепетала на ветерке лоскутками, так через дырки сухие травинки умудрялись мстительно покалывать особу, примявшую их живых собратьев.
Рядом в траве кто-то ругнулся и сел. Девушка узнала Садовника. Тот потирал затылок, на котором, похоже, набухала шишка, и озирался. Свою бывшую пленницу он тоже узнал сразу и позеленел лицом. Ника попробовала примирительно улыбнуться, зелень на лице мужчины сменилась интересной бледностью.
«Чего это он в светофор играет?» – задумалась было Ника, очередной порыв вроде бы игривого ветерка обдул мокрые от крови лохмотья, и девушка осознала: Садовник решил, будто она смертельно ранена.
– Все в порядке! – энергично заверила мужчину свежевоскресшая.
Тот, судя по бледной и мрачной физиономии, не поверил. Наверное, подумал, что жертва храбрится исключительно в благородно-подбадривательных целях!
Где-то наверху послышался совсем несвойственный небу звук – ироничное хмыканье, – и на Нику упал тяжелый солдатский плащ из колючей шерсти. Темно-серый, теплый и очень кусачий, явно рассчитанный на плечи пошире и фигуру повыше. Например, на фигуру Сарстисара. Если бросили и попали, значит, подарили и нечаянно уроненной вещь не считается. Завернувшись в плащ-подарок, удивительно уютный, несмотря на колючие шерстинки, Вероника решительно подошла к Садовнику и объявила: