Золотая моль, стр. 27

— А ты откуда про вездеход знаешь?

— Майор говорил, пока еще в сознании был.

— А дед этот как вышел к вам?

— Заблудился… от старателей сбежал.

— Ладно, разберемся. Все это похоже на правду, но придется тебе еще задержаться.

— За что? — возмутился Коляня, но следователь успокоил:

— Ищет тебя какая-то шишка из областной администрации. Зачем — не знаю, мое дело исполнять.

Шишкой этой был Сарыч. Но когда ему доложили, что такой-то и такой-то разыскан, он не сразу вспомнил о Лилиной просьбе.

— Устройте его в гостиницу СВЗ, и пусть никуда не отлучается, я сейчас подъеду.

Войдя в номер, Сарыч посмотрел на Коляню и на мгновение зажмурился. Ему показалось, будто он смотрел на себя, только лет на двадцать моложе.

— Этого не может быть, — наконец произнес он.

— Наверное, может, — правильно оценил замешательство гостя Коляня. — Я ваш двойник… или сын.

— Тоже мне, сыночек, — пришел в себя Сарыч. — Клювом не вышел или наоборот — вышел. Отец грек, что ли?

— Да нет. Но наша деревня так и зовется — Носовка. А дразнят гусаками.

— Ты что, с деревни?

— Я-то с Атки. Отец с деревни.

Слово за слово разговорились.

Сарыч осторожно выведал у Коляни всю его подноготную. И то, что охотник, и в армии служил в спецназе: со взрывчаткой обращаться умеет, и всякую технику знает, в том числе и рацию.

Потом только сказал:

— Вот тут телефончик тебе передали, очень просили позвонить.

— Это куда, на Луну, что ли, тут десятка три цифр.

— Это Израиль.

Коляня вскочил и даже побледнел. Потом спросил:

— А отсюда можно?

— А отчего ж… если денег хватит. Да я пошутил — звони, все оплачено.

Пока Коляня набирал номер, недоумевал, за что ему такие почести, но потом подумал, что скорее всего за спасение майора, и успокоился.

И вот после нескольких безуспешных попыток, завываний зуммера и космического какого-то посвиста он услышал родной голос.

— Это я, Наташа! — как все люди, малопривычные к телефонному общению, что есть силы закричал он.

После секундной, показавшейся вечностью паузы закричала и Наташа:

— Коля, милый, ты где?

— Тут я, в гостинице. Вчера был на Иче, сейчас в Магадане, а разговариваю с Израилем… Как ты-то?

— Коля, милый, прилетай. Я больше не могу. Коля! Я знаю: ты, если захочешь, пешком придешь.

— Да-да, конечно, ты только не плачь. Я скоро приеду, я обязательно приеду.

Во время разговора Сарыч деликатно отошел к окну. Он думал: «Парень неплохой, положиться на него можно. Денег ему нужно много и срочно. Обмануть не рискнет: и девка, и координаты я его все знаю».

Он спустился в буфет, взял бутылку «Абсолюта» и опять поднялся в номер.

Коляня, так и не положив трубку, сидел как в ступоре. Сарыч забрал у него трубку, положил на телефонный аппарат и сказал:

— Пешком не пешком, а вариант есть. Только все зависит от тебя.

Плеснул по стаканам — Коляня проглотил как воду — и стал рассказывать.

Разговор их был долгим. Точнее, монолог, потому что больше говорил Сарыч, и говорил о вещах, которые легко были понятны Коляне и которые он сам бы сказал, умей говорить так гладко, как этот бес-искуситель.

И то, что страна наша продана.

Наше золото, наша нефть, лес и все остальные богатства за бесценок вывозятся за бугор.

И то, что горняцкие поселки развалены, люди бегут кто куда.

Чиновники получают вдесятеро больше по сравнению с трудящимся людом, который, в общем-то, и кормит этих чиновников.

Наше национальное достоинство унижается: слово «русский» превратилось в синоним лоха. (И такие словечки знал Сарыч).

Нужно действовать. Нужны смелые люди. Есть организация, которая борется с оккупантами, со всем этим дерьмом, что на шею нам село. (Тут Сарыч даже сам восхитился неожиданному повороту своей мысли).

И деньги есть: русские патриоты не жалеют для борьбы с иноземцами их же поганых баксов.

— Что сделать-то надо? — наконец не выдержал Коляня.

Этого вопроса Сарыч ожидал, и наступила очередь серьезного разговора.

— Только вот что, Николай, — предупредил он. — Я подписок о разглашении не беру, но сам понимаешь…

Коля понятливо закивал.

Сарыч рассказал о «Собаке», и в рассказе его «Собака» превратилась в чудовищный насос, вытягивающий не только наше золото, но и нашу кровь, наши жилы.

— Вот если эта компания сработает успешно — уже завтра > такие же будут на Дукате, Карамкене, Матросова. А если нет

— поостерегутся. Поймут, что не такой мы бессловесный народ, не рабы, которых можно купить за нитку стеклянных бус. Короче. Надо разрушить плотину, — деловито заключил он.

— Кроме расходов на оборудование и тому подобное получишь сто тысяч.

— Что? — изумился Коляня и покачал головой. — Круто.

— И сразу уедешь в Израиль.

— А взрывчатка? Помощники нужны и прочее там… машина…

— Это все твои заботы. На это получишь еще сто тысяч и полный план действий. Но инициатива не возбраняется. Помощников будешь подбирать сам, но конечная операция за тобой. Меня ты больше не увидишь, не услышишь. Будешь контактировать с помощником, номер телефона вот… Если что ляпнешь, над тобой посмеются все, но… не мы. Так что решай.

Коляня с минуту сидел неподвижно, затем тряхнул головой — наливай!

Коляня — диверсант, подумать только.

А он полагал, что такое только в кино бывает.

Глава X

Пакет был как пакет. В плотной коричневой бумаге. С четко напечатанным адресом редакции. Несколько страниц текста, набранного на компьютере. Но внутри его был еще один конверт. Поменьше. И на нем уже был не адрес, а просто: «Главному редактору В. Хьюсту».

Автоматически редактор взял ножницы, вскрыл сначала пакет, а потом, чтобы уже не возиться с ножницами, вскрыл и конверт.

Но сначала ознакомился с содержанием пакета, и чем больше он читал, тем все больше вытягивалось его лицо. Это была статья не статья, нечто вроде списка, но с авторскими комментариями. Так и озаглавлено было:

Список главных акционеров ликероводочного, аффинажного, нефтеперегонного заводов в свете родственных отношений.

Бумага была убийственной. Почти все эти самые главные акционеры являлись родственниками областной и городской администрации, либо начальников милиции, либо прокуратуры, либо иных властных и правоохранительных структур. Именно они владели почти девяностами процентов всех акций.

Упомянул автор и о том, кто является истинным теневым хозяином нашего родного аффинажного завода. Некий Иваношвили, председатель банка «Роскредит».

Далее автор считал, сколько денег пошло на строительство этих заводов из областного бюджета, из средств золотого кредита. Рассуждал о громадной прибыли, которая остается в частных руках, а будь эти предприятия казенными — пошла бы на пользу народа.

В приписке к статье было сказано, что этот материал доверено напечатать именно газете «Утренняя Колыма», так как считают Хьюста самым принципиальным, честным, радеющим за родных магаданцев редактором. Все расходы (финансовые, потому что напечатать надо было тройным тиражом, моральные и прочие), а также гонорар за гражданское мужество компенсируются мгновенно.

«Не спешите с решением. Если надумаете — вскройте второй конверт».

Мать моя, да он уже вскрыт!

Хьюст осторожно заглянул внутрь.

Там лежала толстая пачка долларов.

Даже на первый взгляд она вызывала сильное уважение.

Просто из чистого любопытства редактор пересчитал «зелень». Выходило четырнадцать тысяч.

Тут было над чем подумать. Конечно, о публикации и речи быть не могло, но отчего бы не помечтать…

«…Если надумаете, вскройте второй конверт…»

…На человека постороннего Хьюст впечатления не производил. Высокий, весь из мослов и сухожилий, с обветренным лицом, иссеченным преждевременными морщинами. В редакторы «Утренней Колымы» он не выбивался — так сложилось. Когда его предшественница пошла на повышение, выяснилось, что поставить на ее место просто некого.