Воспоминания, стр. 82

Они покинули дом до возвращения остальных членов семьи. На какой-то миг Брэд задержался в холле, с сожалением и почти с печалью окинув все взглядом.

– Ты еще вернешься, – тихо проговорила Сирина, вспоминая чувства, одолевавшие ее, когда она уезжала из Рима, но он покачал головой, глядя на нее сверху вниз.

– Я совершенно не думал об этом, я думал о том, как сильно мне хотелось, чтобы этот дом стал и твоим домом. Мне хотелось, чтобы ты отлично провела время в Нью-Йорке… Хотелось, чтобы они хорошо к тебе относились…

В его глазах заблестели слезы. Сирина поднесла к своим губам его руку и поцеловала.

– Не важно.

– Нет, важно. Для меня.

– У нас своя жизнь, Брэд. Скоро у нас будет ребенок. У меня есть ты, а у тебя есть я. Остальное тоже имеет значение, но не такое большое.

– Для меня имеет. Ты достойна того, чтобы все относились к тебе хорошо.

– Ты очень добр ко мне. Мне больше ничего не нужно. – Сирина улыбнулась, вспомнив о Тэдди. – И твой брат.

– Мне кажется, он влюбился в тебя до потери сознания. – Брэд улыбнулся жене. – Но я не могу винить его за это ведь я сам попался в твои сети.

– Я думаю, оба вы сумасшедшие. – Сирина вздохнула, подумав о Тэдди. – Надеюсь, в Стенфорде он найдет себе хорошую девушку. Он так много может дать другим.

Брэд немного помолчал, размышляя о том, скольким он обязан Тэдди. Наконец спросил:

– Готова?

Она кивнула, и он закрыл за ними дверь. Внизу уже поджидало такси.

До Центрального вокзала доехали быстро. Через несколько минут они уже шли по запруженному народом вокзалу. Сирина с удивлением оглядывалась по сторонам. Толпы людей сновали во всех направлениях под сводами невероятно высокой крыши. Повсюду пестрели рекламные щиты, витрины, объявления. Сирина, словно маленькая девочка, семенила рядом с мужем, и ему буквально приходилось волочить ее за собой на платформу, чтобы отыскать нужный поезд.

– Слушай, как здорово, Брэд!

Он усмехнулся над ее восторгом, одновременно отсчитывая чаевые носильщику, внесшему их багаж в вагон.

– Рад, что тебе понравилось.

Но вагон понравился ей еще больше. Все здесь оказалось гораздо роскошнее, чем в самом шикарном поезде в послевоенной Европе. Ни в Италии, ни во Франции ничто не было восстановлено до конца. Все пребывало в таком состоянии, как оставили оккупационные войска. Здесь же темнокожие проводники в белых униформах помогли разместить багаж в небольшом, но безупречном купе. В нем имелась бархатная кушетка и крошечная душевая. С точки зрения Сирины, лучшего купе для медового месяца и не придумать, и перспектива провести тут три дня с Брэдом приводила ее в истинное восхищение.

Они собирались провести два дня в поезде, добраться до Денвера, там взять напрокат автомобиль, съездить в Аспен, затем вернуться обратно в Денвер и снова сесть на поезд до Сан-Франциско. Брэд прислушался к предложению Тэдди, и молодая пара с нетерпением ждала начала своего путешествия. Но прежде предстояло добраться до Чикаго, где придется провести почти целый день, пересаживаясь с одного поезда на другой, и только затем продолжить путешествие.

Через полчаса после того как они устроились, поезд тронулся и устремился через Нью-Йорк. Пока Сирина смотрела, как город постепенно остается позади, Брэд молча сидел рядом.

–  Ты такой задумчивый, Брэд, что-то случилось?

– Просто задумался.

– О чем?

– О матери.

Некоторое время Сирина молчала, затем медленно подняла глаза и посмотрела на мужа:

– Может быть, со временем она меня примет.

Однако воспоминание о том, что Маргарет пыталась сделать, подсказывало Сирине, что свекровь никогда не полюбит ее. У нее не было ни доверия, ни понимания, ни сострадания, ни интереса. Не было ничего, кроме горечи, презрения и ненависти. Она пыталась откупиться от Сирины самым пошлым образом. Подумать только, она хотела, чтобы Сирина сделала аборт и уничтожила ее собственного внука или внучку! Что же за женщина была Маргарет Фуллертон?

– Меня убивает то, что она была так несправедлива к тебе. «А ведь он даже не знает всего», – подумала Сирина.

– Она не могла преодолеть себя.

Сирина вспомнила утро, свадебную церемонию. До чего странно думать, что эта свадьба могла быть свадьбой Брэда, что Пэтти могла вместо нее в этот самый момент сидеть в этом поезде. От одной этой мысли по ее коже побежали мурашки. Сирина взяла Брэда за руку и крепко ее стиснула.

– Ничего, любимая. У нас с тобой собственная жизнь. Тебе понравится в Сан-Франциско.

Но прежде чем полюбить Сан-Франциско, Сирина влюбилась в Денвер, а еще сильнее в Аспен. Они остановились в единственном отеле города – здании викторианского стиля, с высокими потолками и кружевными занавесями. На лужайках росли дикие цветы, а вершины гор все еще были покрыты снегом. Когда Сирина по утрам выглядывала в окно, ей казалось, что это Альпы. Они часто отправлялись на длительные прогулки по берегу реки, лежали на траве под теплыми лучами солнца, вспоминали о своем детстве и строили планы для будущих детей.

В Аспене они провели почти две недели, и уезжать, когда подошел срок возвращаться в Денвер, им не хотелось. На этот раз предстояло провести в пути всего лишь день. Горы вскоре остались позади. Проснувшись на следующее утро, они увидели невысокие холмы и ровную долину, лежащую вокруг. Немного погодя Сирина заметила блеснувшую вдали водную гладь залива. Вокзал располагался в самой неприглядной части города, но стоило им поехать к центру, как они увидели всю красоту города. Справа раскинулась окаймленная холмами бухта со множеством лодочек и кораблей. Куда ни кинь взгляд – везде на склонах пологих холмов приютились викторианские домики. Тут были и крошечные, выкрашенные в пастельные тона домишки, и замечательные кирпичные особняки, и восхитительные английские сады. Город, казалось, вобрал в себя шарм десятка различных стран и культур. А голубое небо над головой и плывущие по нему облака создавали впечатление нарисованной картинки. Вскоре показался мост «Золотые ворота», величественно красовавшийся на фоне залива.