Воспоминания, стр. 117

Насколько расслабленным и волшебным был день, проведенный с Василием накануне, настолько же всецело посвященным работе оказался весь следующий. Не уставая, он снимал ее час за часом: в студии, в машине, с мужчинами, с детьми, портреты Сирины, одну машину. Она смотрела, как он работает, и поняла, что даже Энди Морган не трудился с таким упорством, когда она работала с ним. Вокруг Василия, казалось, возникало какое-то колдовство, осязаемое электричество, наполнявшее комнату, и, когда день закончился, все до единого в студии оказались выжатыми до предела. Сам Василий взмок от пота, его темно-синяя рубаха прилипла к нему, как мокрая обертка, во время съемок он часто вытирал полотенцем вспотевшие лицо и руки и наконец сел, широко улыбаясь. Улыбка, вспыхнувшая в глубине его глаз, казалось, предназначалась исключительно Сирине. Она чувствовала, как ее неодолимо влечет к нему, и, присев рядом, улыбнулась.

– Ты, наверное, должен быть очень доволен. – Голос ее прозвучал нежно. Его лицо находилось так близко от ее.

– Ты тоже, Принцесса. Ты была просто фантастической. Подожди, посмотришь снимки.

– Полагаю, мы закончили.

Когда она произнесла эти слова, в ее голосе прозвучало разочарование, а когда он отрицательно покачал головой, она удивилась:

– Разве нет? Неужели ты что-то намерен снимать еще, Василий? Сегодня мы сняли все, что можно себе представить.

– Нет, нет еще. – Он хотел выглядеть рассерженным, но его смеющиеся глаза не стали играть в эту игру. – Мы сделали только работу в студии, а завтра будем снимать на природе.

Она улыбнулась, глядя на него:

– Где?

– Увидишь.

На следующий день она увидела. Он отыскал несколько холмов и небольшой каньон в Нью-Джерси. Она то вела машину, то выпрыгивала из нее, то делала вид, будто меняет колесо, словом, буквально все, разве что только к концу дня не разобрала двигатель по частям. Сирина поразилась. Он не только досконально знал свои живые модели, но, похоже, и неодушевленные тоже. На обратном пути она начала подшучивать над ним по этому поводу, а он поздравил ее с ее умением сниматься.

– Знаешь, Принцесса, ты чертовски хороша.

Она посмотрела на него счастливыми глазами, отбросила назад гриву своих золотых волос и, мечтая прикоснуться к нему, сказала:

– Ты тоже.

В тот вечер он снова довез ее до двери дома, а через два дня позвонил:

– Приезжай посмотреть, что получилось.

– Василий?

– Конечно, Принцесса. У меня на руках пробы и контактные фотографии с негативов, хочу показать.

Как правило, модель видела результаты работы после клиента. Но Василия охватило такое возбуждение от удачно сделанной работы, что ему не терпелось, чтобы и она увидела результат. Сирина бросила все дела и поехала. Фотографии получились просто гениальными, каждая была достойна стать победителем любого конкурса. Василий был, что называется, в экстазе. Увидев снимки, Сирина впала в точно такое же состояние. Того же мнения о фотографиях были и Доротея Керр, и клиент, и все, кто имел отношение к снимкам. На следующей неделе Доротея договорилась еще о четырех сеансах.

– Посмотри-ка, кто пришел! – весело воскликнула Сирина, в третий раз появляясь в студии Василия. – Ты еще не устал от моего лица, Василий?

Ей хотелось в отпуск, но теперь, поработав с ним, она отказалась от этой мысли. Работать с Василием оказалось очень интересно. К тому же она знала, что он пробудет в Америке недолго и уедет через несколько недель. Всякий раз, работая с Василием, Сирина вспоминала о закате, виденном вместе с ним на Огненном острове, а также то, как уснула на его плече на пароме. Эти воспоминания вызывали на ее лице необыкновенную нежность, поэтому работа, которую они делали вместе, напоминала балет.

– Как поживает моя Принцесса сегодня?

Василий наклонился, поцеловал ее в щеку и улыбнулся. То, что им предстояло сделать, не заняло у них много времени, через несколько часов все было закончено. Они успели узнать друг друга настолько, что с каждым разом снимать становилось все легче и легче. Окончив съемку, Василий надел чистую рубашку и через плечо взглянул на Сирину.

– Как насчет того, чтобы поехать куда-нибудь пообедать, Принцесса?

Она не колебалась ни секунды:

– С удовольствием.

На этот раз он привез ее в Гринич-Виллидж, в свой любимый бар. Они заказали спагетти с грибами, салат и белое вино. Потом бродили по улицам и лакомились итальянским мороженым.

– Ты скучаешь по Италии, Сирина?

На некоторое время она задумалась, затем покачала головой:

– Нет, больше нет.

Сирина рассказала ему о том, как лишилась родителей, о бабушке, об обоих домах.

– Теперь я принадлежу этой земле.

– Нью-Йорку? – Василий удивился, и она кивнула. – Разве ты не чувствовала бы себя счастливее в Европе?

– Сомневаюсь. Слишком долго я не была там. Несколько месяцев вместе с мужем прожила в Париже, но все это было так давно.

– Как давно?

– Восемь лет назад.

– Сирина. – Он не отрываясь смотрел на нее, его черные глаза, как бриллианты, горели огнем. – Согласилась бы ты работать со мной в Париже или в Лондоне? Мне хотелось бы продолжить работать с тобой, но я не могу больше оставаться здесь.

Сирина задумалась над его предложением. Работать с ним – одно удовольствие, а вдвоем они действительно создавали нечто очень редкое. Между ними существовали совершенно непонятные течения, какой-то невысказанный подтекст, она не знала, что это такое, но это нечто всякий раз проступало на фотографиях.

– Да, если бы смогла устроить свою дочь.

– Сколько ей лет?

– Почти восемь.

Он улыбнулся, глядя на Сирину:

– Ты могла бы взять ее с собой.

– Может быть. Если бы поездка заняла всего лишь несколько дней. Но ей нужно ходить в школу.

Он кивнул:

– Давай подумаем.

– Ты скоро уезжаешь?

Сирина внезапно расстроилась и, когда они переходили площадь Вашингтона и сворачивали на Виллидж, искоса взглянула на него.

– Не знаю. – Он посмотрел на нее странным взглядом. – Еще не решил. Но практически я завершил все дела, ради которых приезжал сюда.

Он снова как-то по-мальчишески пожал плечами, словно необыкновенно красивый школьник: