Удар молнии, стр. 85

В рождественский вечер Сэм пришел домой рано, проводив улетавшую в Лондон Дафну. Она собиралась навестить своих родителей и сына, а Сэм хотел присоединиться к ним в Швейцарии, свозив Аннабел в Диснейленд.

Он подарил Дафне эффектный браслет с бриллиантами и булавку с рубиновой головкой в форме сердца, купленную им в «Фред Лейтон». Сэм всегда отличался щедростью и купил кое-что и для Алекс — очень красивые часы от Балгэри, о которых она давно мечтала. Впрочем, они не были такими дорогими, как подарки Дафне, и он не стал покупать ни одной из тех приятных мелочей, которые бы свидетельствовали о его интересе и любви к жене. Он не хотел вводить ее в заблуждение.

Нельзя было не заметить, что в этом году они справляли Рождество совсем не так, как в прежние годы. Несмотря на все их усилия, Аннабел все равно чувствовала неладное, и когда они положили за дверью печенье для Санта-Клауса и соль и морковь для его северного оленя, девочка вдруг расплакалась.

— А вдруг он не принесет мне того, о чем я просила? — безутешно всхлипывала она, несмотря на утешения родителей.

В конце концов она призналась, что боится, как бы Санта-Клаус не рассердился на нее за то, что в этом году она попросила у него нечто «трудное».

— Я хочу, чтобы мамочка выздоровела и перестала пить лекарства и чтобы волосы снова выросли.

Услышав это, Алекс расплакалась сама так, что ей даже пришлось отвернуться, и даже Сэму стало тяжело.

— И что он тебе сказал? — хриплым голосом спросил Сэм.

Оказывается, Аннабел нашептала Санта-Клаусу свои просьбы на ухо, когда ходила вместе с Алекс смотреть на него в «Мэйси», — Он сказал, что это дело Бога, а не Санта-Клауса.

— И он прав, моя принцесса, — ответил Сэм. Алекс вытерла нос и поправила свой длинный парик. — Мама обязательно выздоровеет, и волосы у нее вырастут снова.

Сэм был удивлен, когда услышал, что у его жены выпали все волосы — он не заметил, как это произошло, а Алекс ему не говорила. Это заставило его осознать, как он отдалился от своей семьи, будучи настолько поглощенным Дафной и их романом, что ничто другое его не интересовало. Ему совсем не хотелось знать, что происходит дома, и он почти не обращал внимания на то, что происходит на работе.

Ларри и Том пару раз делали ему критические замечания, но Саймон, казалось, был вполне доволен им. Однажды Ларри сказал, что ему и Фрэнсис — его жене — очень жаль Алекс. Он явно не договаривал того, что ему жаль их распадающийся брак — разумеется, все уже заметили их близость с Дафной. Но Сэм абсолютно ни о чем не жалел. Он счел, что его партнеры просто ему завидуют. Ему даже не приходило в голову, что они могут считать его не вполне порядочным человеком из-за того, что он бросил Алекс в такой ситуации, когда она болела раком и переживала курс химиотерапии.

Постепенно Аннабел успокоилась, и они вдвоем уложили ее. На лице девочки было написано такое счастье, что Алекс чуть снова не расплакалась. Когда они вернулись на кухню, Сэм, положив в рот одно из печений для Санта-Клауса, смущенно сказал:

— А я и не заметил, что у тебя выпали волосы.

В этом году в их доме как будто все уменьшилось. Меньше печенья, меньше пирогов, меньше подарков, меньше тепла. Даже елка казалась какой-то маленькой. Из-за болезни Алекс никто не позаботился о всяких приятных мелочах. И рождественских открыток они никому не посылали. У Алекс не было на это сил, и, кроме того, она не знала, как их подписывать. Алекс… и, возможно, Сэм… как-нибудь так.

— Я думала, что ты не хочешь, чтобы я заявляла об этом во всеуслышание, — сказала Алекс, стараясь не думать о женщине, в чьем обществе она видела его накануне. Труднее всего было смириться с той мыслью, что это явно не было легкое увлечение. Сэм с той девушкой казались мужем и женой.

— Они вырастут, — сказал Сэм, снова чувствуя себя беспомощным. Рядом с женой он всегда ощущал себя неловким и ненужным.

— Волосы — да. Наш брак — нет, — печально откликнулась Алекс. Она помнила о том, что они решили не обсуждать этого до следующего месяца, но удержаться было трудно.

— Ты уверена в этом? — спросил Сэм, глядя ей прямо в глаза в ожидании ответа.

— А ты нет? У меня создалось впечатление, что ты уже все решил!

Это впечатление возникло у нее вчера, когда она видела его с этой англичанкой около магазина.

— Никогда нельзя быть в чем-то твердо уверенным. Трудно не вспоминать хорошие времена.

— Мне кажется, что хорошие времена были совсем недавно, — честно сказала Алекс. — Может быть, ты был несчастен дольше, чем я.

— Скорее смущен. Меня очень смутило, что когда ты заболела, то сильно изменилась.

Это прозвучало не как обвинение, а как утверждение. Сэм таким образом оправдывал свое поведение и приобретал билет на свободу.

— Мы оба изменились. Мне кажется, что такого рода вещи всегда меняют людей. Это длинная и тяжелая дорога к выживанию.

— Как это все ужасно, — сказал Сэм, в первый раз испытывая к ней сочувствие. В последние дни он стал мягче, и Алекс это заметила. Влюбившись, он смог посмотреть вокруг более умиротворенным взглядом. Но Алекс не находила в этом ничего трогательного. — Ты прошла через несколько кругов ада.

— И несколько еще впереди, — улыбнулась она. — Если говорить точно, четыре с половиной месяца.

— А потом что?

— А потом я буду ждать, нет ли рецидива. Пять лет — это волшебная цифра. Может быть, характер моей опухоли дает мне хорошие шансы, которые только подкрепляются химиотерапией. Мне кажется, что мне нужно жить своей жизнью и просто не брать все это в голову. Мои знакомые, которые через это прошли, говорят, что вспоминают о болезни раз в год, когда ходят на обычное обследование. Хотела бы я к ним присоединиться. Все-таки это очень страшно.

Это был их первый настоящий разговор об этом за три месяца, и Алекс очень удивилась тому, что Сэм не пытается уйти от разговора. Кто бы ни была та девушка, ей удалось привести его в человеческий вид. Но никакой благодарности по отношению к ней Алекс не испытывала — только ревность, печаль и гнев.

— Если у тебя будет рецидив, — решил подбодрить ее Сэм, — ты с ним тоже справишься.