Удар молнии, стр. 75

Встретившись с Алекс в понедельник, доктор Уэббер осталась очень довольна тем, как у нее идут дела. «Все прекрасно», — удовлетворенно сказала она. Анализ крови был хорошим, и на этот раз можно было сделать внутривенное вливание, предварительно введя декстрозу и воду. Для Алекс это была хорошая новость, поскольку она уже знала, чего ожидать от процедуры.

И на этот раз последствия не заставили себя ждать, но для Алекс это уже не было сюрпризом. Брок не переставал за ней ухаживать, а Лиз следила за ней, как ангел-хранитель.

— Я начинаю испытывать чувство вины, — сказала она Броку, когда они снова сидели на полу уборной после ее второй процедуры.

— Почему? — удивленно спросил он.

— Потому что это не тебе делают химиотерапию, а мне.

Почему ты должен вместе со мной все это переживать? Ты же мне не муж. Это мой кошмар, а не твой. Ты не должен этого делать.

Алекс не могла понять, почему он к ней так добр. С чего вдруг его потянуло ей помогать? Впрочем, это было как нельзя кстати. Брок был единственным человеком, который был в это время рядом с ней.

— А почему нам не разделить этот груз? — просто сказал он. — Почему бы не позволить мне помочь тебе? Это может случиться с каждым. Удар молнии может поразить любого и в любой момент. Никто ни от чего не застрахован. И если сейчас я рядом, то это означает, что однажды кто-то будет рядом со мной, если мне будет нужна помощь.

— Я буду, — ласково сказала Алекс. — Я буду с тобой, Брок. Я никогда этого не забуду.

И они оба знали, что она говорит чистейшую правду.

— А ты подумала о том, что я могу делать все это ради карьеры? — со смехом спросил он, помогая ей подняться. Они просидели в уборной целый час — утро выдалось на редкость тяжелым.

— Я уже давно догадываюсь о том, что у тебя какой-то тайный замысел, — ухмыльнулась Алекс. На этой неделе она уставала гораздо больше. А через два дня был День благодарения. Одна мысль о том, что придется готовить индейку, приводила ее в ужас.

— А почему бы тебе не взять мою работу? — в шутку спросила она, когда они снова уселись за стол. — Ты прекрасно справишься.

— Лучше уж я поработаю у тебя в подчинении. — Брок поднял глаза, и Алекс на мгновение показалось, что между ними что-то изменилось. Она не знала, что это такое и нужно ли ей это: Но она смущенно отвела взгляд. В последнее время она обращалась с ним слишком открыто и свободно. Может быть, не стоило так себя вести? Наверное, нельзя слишком сильно с ним сближаться — она же замужняя женщина. А он совсем мальчик, на десять лет младше ее.

— Мне тоже нравится работать с тобой, Брок, — теплым голосом сказала Алекс, ловя себя на том, что снова обращается с ним как с младшим сотрудником, — пока меня не начинает рвать тебе на колени.

Последние слова были произнесены с искренним смехом, который Брок так в ней любил.

— Я всегда стараюсь встать позади тебя, — ответил он таким тоном, который возможен только между людьми, вместе пережившими нечто страшное.

— Ах ты мерзавец!

Позже у них зашел разговор о Дне благодарения. Брок собирался отправиться к друзьям в Коннектикут, а Алекс оставалась дома с Аннабел и Сэмом. Она призналась Броку, что ей не слишком хочется готовить к праздничному столу.

— Пусть твой муж приготовит. Он умеет?

— Да, но День благодарения — это мой конек. Знаешь, у меня такое чувство, словно я должна ему что-то доказать. Сэм очень злится на меня за все это. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит. И поэтому я должна показать ему, что я по-прежнему могу делать все, что делала раньше, что ничего не изменилось.

Алекс никому еще об этом не говорила. Слова ее звучали немного патетически, но он прекрасно понял, что она хотела сказать. По крайней мере лучше, чем Сэм.

— Но это же изменилось ненадолго. Неужели он этого не понимает? Ведь совсем скоро ты восстановишься и сможешь делать все, что делала раньше.

— Он слишком сердит, чтобы заглянуть в будущее.

— Тебе, наверное, трудно?

— И не говори.

— А как твоя малышка?

— Прекрасно. Конечно, ее беспокоит, когда мне плохо, и я стараюсь в такие минуты держаться от нее подальше. Что говорить, все это нелегко.

— Тебе сейчас как никогда нужны друзья, — ласково сказал Брок.

— К счастью, у меня есть ты, — улыбнулась Алекс!

Накануне Дня благодарения она тепло обняла его и сказала, что в этом году она ему особенно благодарна. Вниз они спустились вместе, и Алекс вдруг стало грустно с ним расставаться. Она могла быть с ним такой честной и открытой. Во время этих совместных сидений в уборной она поняла, что может положиться на Брока и откровенно рассказать ему о своих чувствах. В те четыре дня, которые она проведет без него, она будет чувствовать себя очень одиноко.

Придя домой и увидев в холодильнике индейку, она подумала обо всем том, что ей придется завтра делать: о начинке, тушеных овощах и картофельном пюре. Сэм любил, чтобы на столе были и тыквенный, и мясной пирог, а Аннабел любила яблочный. И еще она обещала им сделать пюре из каштанов и клюквенный соус. Алекс становилось плохо, когда она просто думала обо всем этом, но в этом году — так, как никогда, — она обязана была постараться. Ей казалось даже, что ее отношения с Сэмом зависят от того, сможет ли она доказать ему, что справилась со своими обязанностями хозяйки.

Сэму тоже пришлось пережить трогательное расставание.

Дафна уезжала в Вашингтон к друзьям, и, посадив ее на поезд, Сэм почувствовал накатившую на него тоску одиночества. Он все сильнее привязывался к ней и все более скучал без нее.

Мысль о том, что ему придется четыре дня быть наедине с Алекс, угнетала его. Возможно, впрочем, это им поможет. Но, придя вечером домой, Сэм понял, что делать вид, будто все идет по-прежнему, будет нелегко.

Алекс лежала на кровати, приложив ко лбу лед, и, как сказала Аннабел, ее только что вырвало.

— Мама болеет, — тихо сообщила девочка, — значит, мы не будем есть индейку?

— Будем, конечно, — заверил ее Сэм. Уложив дочку спать, он вернулся к жене, в изнеможении вытянувшейся на постели. — Может быть, плюнем на все и пойдем завтра в ресторан? — спросил он несколько обвиняющим тоном.