Удар молнии, стр. 58

Прождав полчаса в коридоре, Алекс оказалась в кабинете доктора Германа, который первым делом спросил у нее, как дела. Она сказала, что по-прежнему чувствует сильную усталость после операции, но болей почти нет. Доктор снял повязку и остался доволен тем, что увидел: рубец был чистым, и швы быстро заживали. Дела шли лучше, чем он предполагал.

Кроме того, доктор Герман получил окончательные результаты анализов, которые, как ожидалось, показали, что затронуты четыре лимфатических узла, опухоль не поддавалась гормональному лечению и единственным выходом была химия. Меньше чем через две недели, как только Алекс немного окрепнет, он планировал начать курс химиотерапии.

Ничего хорошего во всем этом не было, но Алекс была готова к чему-то подобному. Герману уже приходилось объяснять ей суть процесса. К счастью, лимфоузлы были затронуты не слишком сильно, что при второй стадии рака встречалось довольно редко.

— Рубец очень аккуратный, — сказал доктор. — Если со временем вы решите сделать себе пластическую операцию, хирург будет более чем доволен.

Доктор чуть ли не сиял от того, что все идет так хорошо, и Алекс очень бы хотелось разделить с ним эту радость, но ей мешало то, что она осталась без груди и что у нее был рак.

Повода для праздника в этом не было. И потом, ей предстояла химиотерапия.

А затем он проявил любопытство и спросил о ее душевном состоянии. Алекс выглядела мрачнее обычного, но этого вполне можно было ожидать.

— Вы еще не видели рубец? — спросил он.

Алекс испуганно покачала головой.

— По-моему, вам следует это сделать. Вы должны подготовиться. А ваш муж?

— Он тоже этого не видел. — Алекс подозревала, что Сэм бы ужаснулся, но осуждать его за это не могла — сама она тоже совершенно не хотела этого видеть.

— Я настаиваю на том, чтобы вы на это взглянули. Скоро вам можно будет принимать ванну, и вы себя так или иначе увидите, но все же до этого я советую вам как следует осмотреть себя с помощью зеркала. Избегать этого нельзя.

Его слова не смягчили того впечатления, которое произвел на нее взгляд в зеркало по возвращении домой, когда она решила принять душ. Сняв платье и бюстгальтер, Алекс медленно размотала бинт и с обреченным взглядом подняла глаза Она пыталась смотреть на отражение своего лица, но потом взгляд ее скользнул вниз, она вскрикнула и отступила от предательского стекла. Смотреть на это было невозможно. Она и представить себе не могла, как уродливо это выглядит. Там, где раньше красовалась одна из ее изящных грудей, теперь была плоскость розового цвета, которая когда-нибудь приобретет цвет нормальной кожи. Алый рубец пересекал это место там, где врачи сделали надрез, чтобы удалить грудь вместе с кожей и соском, — а потом наложили шов. Ничего отвратительнее она в жизни не видела, и даже тот факт, что она таким образом сохранила себе жизнь, ее нисколько не утешил. Алекс почувствовала подступающую к горлу тошноту, медленно опустилась на ковер в ванной и заплакала, обняв руками колени. Прошел час, и ее рыдания услышала Кармен. Когда она вошла в ванную, Алекс так и сидела на том же месте, всхлипывая и вытирая слезы.

— О, миссис Паркер… Что случилось? Вам больно? Может быть, позвонить врачу?

Остановиться Алекс не могла. Она лишь покачала головой и крепче прижала колени к своей одинокой груди.

— Уходите… уходите, — говорила она, напомнив Кармен Аннабел. Старая няня опустилась на пол рядом с ней, утешая ее, как больного ребенка.

— Не плачьте… не плачьте… мы вас все так любим, — сказала она, обнимая Алекс, которая лишь покачала головой в новом приступе рыданий.

— Он меня ненавидит… Я так уродлива… Он ненавидит меня..

— Я позвоню ему, — успокаивающе произнесла Кармен, но Алекс застонала и уронила голову на колени, умоляя ее не звонить Сэму.

— Оставьте меня, — повторяла она.

Кармен пыталась утешить свою хозяйку, но Алекс не подпускала ее к себе, и та в конце концов вернулась в кухню. Из ванной еще долго раздавались приглушенные рыдания, и Кармен сама едва сдерживала слезы. Наконец Алекс прекратила плакать и совершенно безжизненным голосом крикнула:

— Пожалуйста, сходите за Аннабел.

— А может, лучше вы, миссис Паркер? Она так обрадуется.

— Я не могу, — ответила Алекс таким голосом, которым говорили бы мертвые, если бы могли говорить. Ей казалось, что ее убили.

— Нет, вы можете… Если хотите, я пойду с вами. Давайте пойдем вместе.

Доведя Алекс до платяного шкафа, она протянула ей свободное вязаное платье.

— Наденьте это. Аннабел наверняка понравится.

— Я не могу, Кармен. Я просто не могу. — Алекс снова начала всхлипывать, но на этот раз Кармен крепко обхватила ее за плечи, желая утешить и поддержать.

— Можете. Я помогу вам. — Теперь они плакали обе.

— Зачем? — Алекс хотелось только одного — умереть, но Кармен была исполнена решимости не позволить ей этого.

— Потому что мы вас любим. Мы поможем вам оправиться. Очень скоро вы придете в норму, — убежденно проговорила она, пытаясь взбодрить свою хозяйку. Но Алекс покачала головой.

— Я не приду в норму, — сказала она, надевая платье. — Мне будут делать химиотерапию.

— Да что вы! — с ужасом протянула Кармен, но взяла себя в руки. — Ничего… прорвемся.

Она явно решила не оставлять Алекс. Прекрасная женщина и прекрасная хозяйка, конечно, она этого не заслуживала.

У нее были любящий муж и маленькая дочь. Алекс нужно было жить — ради них, и Кармен собиралась помочь ей.

— Мы зайдем за Аннабел, а потом перекусим. А потом вы приляжете, а мы с Аннабел пойдем в парк.

Кармен разговаривала с ней очень ласково, так, как говорят с детьми, но это не уменьшало ту чудовищную душевную боль, которую испытывала Алекс. Ей никогда не приходилось видеть ничего более безобразного, чем последствия этой операции.

Но она все же нашла в себе силы вместе с Кармен зайти за Аннабел, после чего они медленно вернулись домой. Алекс все время молчала, но Аннабел, похоже, этого не заметила. Кармен подала на ленч приготовленный ею суп с помидорами и по сандвичу с индейкой. Уложив Алекс, она сказала Аннабел, что маме нужно отдохнуть. Девочка, впрочем, решила, что это игра. Она подоткнула одеяло, словно одной из своих кукол, и безмятежно отправилась в парк.