Страна А., или Автостопом по Афганистану (СИ), стр. 32
Решили отойти подальше от моста, чтобы перепаковать рюкзаки, постираться и помыться без обязательных в этой стране штанов. После некоторых поисков нам удалось найти место, где зрителей пока не было. Наслаждались тёплой, горной речкой, стирались, мылись — часа полтора, пока зрители не обнаружили нас.
— Сегодня суббота, рабочий день, идите работать, — советовали мы им (по-русски).
Зрители предпочитали зрелище работе и разглядывали нас. Появился ещё рыболов. Здесь река была перегорожена рядами камней, между которыми оставался узкий слив. В таких местах слива были натянуты сети, и рыба, плывущая по горной реке, автоматически попадала в сеть и корчилась там, умирая от жары и безводья. Рыбак ходил по своим запрудам туда-сюда и собирал набежавшую рыбу. Этакая автоматическая рыбалка.
Народ накапливался; появился человек с рацией. К счастью, мы уже в полной мере насладились и настирались, и, подсохнув, оделись и ушли без последствий.
…И вот опять мы на развилке "с часами". Часы — это большой круглый памятник-указатель, уцелевший с неведомых древних времён. Одна стрелка указывает на Кундуз, вторая — на Мазари-Шариф, а всё вместе напоминает огромные часы. Наверное, это единственный цивильный указатель, сохранившийся в Афганистане, и мы хорошо запомнили его.
Недалеко от «часов» к нам привязались трое англоговорящих парней, примерно нашего возраста.
— Откуда вы? Как ваши дела? Куда вы идёте? Говорите ли вы по-английски? Мы хотим вам помочь, мы вас сейчас посадим в такси, автобус, маршрутку или в другой транспорт! Куда вы идёте? Это не автобус! автобус там! такси тут! — так они проявляли свои знания английского языка и никак не хотели уходить от нас.
— Скорее бы домой, не чувствовать себя белым мистером! — сказал Книжник. — Почему они не понимают, что мы не хотим разговаривать с ними?
— Им хочется попрактиковаться в английском языке, это так редко
случается, — объяснил я. — Им кажется, что ты тоже хочешь попрактиковаться!
— Ну не хочу я практиковаться! Не хочу!
— Тогда на вопрос "Do you speak English?" надо отвечать «Нет». Тогда они разочаруются и уйдут, — предположил я.
Мы сказали парням, что мы нот спик инглиш, но те всё равно не ушли. Мне тоже уже поднадоели эти безбородые хелперы, относящиеся к четвёртому подвиду афганского человека. По счастью, вскоре нам застопился скоростной джип с военными, направляющийся прямо в Кундуз. До него — 105 километров битого асфальта, если верить «часам». Военные были вооружены «Калашами» и большим количеством патронов; главный из трёх немного знал русский язык. Ехали быстро.
Глава 9. Афганский вечер
Опять всё повторилось, и опять город Кундуз, кареты, повозки и телеги, газировка и лепёшки, и опять любопытные обступили нас плотной стеной, пока мы ели жареную картошку. Среди них — благообразный таджик лет пятидесяти, с седой окладистой бородой, обратился к нам по-русски, предложил ночлег.
Мы прошли за ним во двор того дома, у которого сидели, и поднялись на второй этаж. Это было здание гостинично-общежитного типа. Оказалось, что здесь запасное жилище хозяина, а основной его дом в другом месте. Вошли в комнатку.
Но вслед за нами проникли и всемогущие сотрудники секретных спецслужб. Двое. Паспорта, справки АВП и волшебное письмо с границы их не удовлетворили.
— Я не знаю, кто эти люди, — сказал старый таджик, — но они говорят, чтобы вы пошли с ними в министерство иностранных дел, зарегистрироваться.
— Ага, они хотят денег? — спросили мы, вспоминая Мазар.
— Нет, они денег не хотят, и очень просят, чтобы вы прошли, — перевёл хозяин.
Мы подчинились; один спецслужбист остался в доме, а второй вывел нас на улицу. Застопил проезжавшую мимо карету — да, да, именно карету; мы её чуть не опрокинули своими тяжёлыми телами и рюкзаками, — и по улице цок! цок! цок! доехали до кундузского областного отделения МИДа. Было тут недалеко, не больше километра. Наш сопровождающий дал кучеру пару тысяч, мы сошли с кареты и вошли в ворота.
Начальник кундузского отделения МИДа, господин Нурулла, прекрасно говорил по-русски. Одет он был совершенно не по-афгански: галстук, рубашка с короткими рукавами (редчайшие в Афганистане атрибуты одежды), бороды не имел. Очень любезно пообщались; я показал свои книги. Начальник приказал, и тут же принесли холодную бутылку «Фанты», мы с наслаждением распили её. Нурулла сказал:
— Сейчас, если вы хотите, можете здесь остаться. У нас есть специальная комната для гостей. Если же хотите, вас проводят обратно туда, где вы хотели заночевать. Но если тот человек уже ушёл, возвращайтесь сюда, я буду рад вас разместить. А завтра поедете в Шерхан.
Так оно и вышло. Мы поехали обратно к старому таджику — сотрудник спецслужб опять поймал попутную карету, и мы ещё раз прокатились на карете, — но вписка уже исчезла, дверь комнаты была закрыта. Обратно в МИД, чтобы не трястись на карете третий раз, проделали путь пешком. Нам были рады; на втором этаже была отличная комнатка, где мы и заночевали. В следующий приезд в Афганистан мы обязательно заедем в Кундуз, передадим свои благодарности и эту книгу.
Встали в МИДе в лучшем виде и даже помылись. Последние прогулки по городу и покупки сувениров; набрали ещё портретов Ахмад Шах Масуда, а потом сели обедать, и опять собрались толпы. На обратном пути в МИД сперва заблудились, а потом счастливо вновь нашли его. Тепло попрощались с г-ном Нуруллой и отправились на север города.
Прощай, город Кундуз!
Домой! Десятки телег, повозок и карет направлялись из Кундуза на север. Мы же отъехали на грузовичке и пол-дня просидели на пустынном посту ГАИ около речки, в которой, однако, не купались из опасений пропустить финишную машину. Гаишники и их друзья, потихоньку увеличиваясь в числе, рассматривали нас, угощали арбузом и притворялись, что помогают нам уехать.
Две большие фуры, поднявшие тучу пыли на горизонте, явно дали нам понять, что час нашего отъезда пробил. Гуманитарное зерно от "World Food Programme" ехало в городок Имам-Сахиб недалеко от границы. Помощник водителя, вылезший из кабины к нам на кузов, долго выспрашивал, зачем мне борода. Я спросил его о том же (помощник был бородат). Он сказал, что он мусульманин, я ответил тем же. Он спросил, сделал ли я обрезание (о Книжнике почему-то не спросил). Затем потребовал бакшиш. Я выдал ему четыре фотографии нашей северной Родины, и помощник водителя удовлетворённо спустился с ними в кабину. (Бакшиш потом вернул.)
Следующий грузовичок, непомерно перегруженный народом, оказался менее бескорыстным. Не только водитель и его бородатый помощник, восклицавший "бурубахайр!" и собирающий оплату с пассажиров, — но и сами пассажиры хотели получить что-нибудь с нас на память. Мы уважили только водителя. С большим облегчением Книжник вручил водителю свои «Хароб-арзон-чин-саат» (плохие дешёвые китайские часы), указывающие вечно неправильное время.
Этот забитый грузовичок тоже не доезжал до порта Шерхан. В его конечной точке мы вылезли и пошли пешком. Ещё километра три пронеслись на битой развалюхе — ещё одном грузовике, у которого кузов непонятно как соединялся с колёсами, ибо всё проржавело, продырявилось и прогнило ещё лет тридцать назад. Но и здесь мы не достигли границы, и снова пошли пешком. Как мы думали, окончательно.
Слева медленно опускалось вечернее солнце. Прямо по курсу виднелись воды Пянджа и мелкие домики порта Шерхан вдали. Справа шагал некий юный попутчик, афганец туркменской внешности, жевал жвачку и задавал глупые вопросы. Последний афганский вечер!
Но вдруг, из относительной тишины и спокойствия, со стороны Шерхана к нам навстречу по дороге пролетело два крутых джипа без номеров и с антеннами. Один из них скоро затормозил, развернулся и подъехал к нам. Внутри оказались пятеро важного вида вооружённых людей. Я достал документы.