Полет длиною в жизнь, стр. 70

Глава 14

На следующий день после того, как Энди сделал ей предложение, Кейт позвонила родителям в Бостон. Как она и ожидала, Элизабет пришла в восторг и принялась расспрашивать Кейт об их планах. Узнав, что свадьба состоится в июне, она почувствовала себя совершенно счастливой, и Кейт казалось, что она понимает мать. Свадьба, самая настоящая свадьба, и не «когда-нибудь», а во вполне конкретном и не таком уж далеком июне — это была долгожданная, восхитительная в своей осязаемости реальность.

— Наконец-то! — воскликнула Элизабет, и в этом крике души прозвучали облегчение, удовлетворение и радость.

На протяжении последующих четырех месяцев Кейт и ее мать были очень заняты приготовлениями к свадьбе. Кейт всегда мечтала о наряде из бледно-голубого органди, и Элизабет специально приехала в Нью-Йорк, чтобы помочь Кейт заказать его. На первой примерке Элизабет плакала; Кларк — и тот прослезился, когда увидел дочь в наряде невесты. Платье было простым, но элегантным, и очень шло Кейт.

Свадьбе предшествовало несколько официальных приемов и неофициальных вечеринок. Смотрины, званые обеды, ужины с вручением свадебных подарков — вся эта суматоха доставляла Кейт ни с чем не сравнимое удовольствие. Пожалуй, еще никогда она не чувствовала себя такой беззаботной и счастливой. Свой медовый месяц они с Энди решили провести в Париже и Венеции — этот маршрут казался Кейт самым подходящим; романтическое очарование двух европейских столиц любви было бесспорным.

Но в глубине души Кейт продолжала ждать хоть какой-нибудь весточки от Джо. Ей казалось, что теперь, когда о ее помолвке было написано во многих газетах, он был просто обязан что-то предпринять, если, конечно, она была ему не безразлична. Он должен был примчаться в Нью-Йорк на одном из своих скоростных самолетов, чтобы остановить Кейт, заявить свои права на нее… Однако Джо даже не позвонил, и Кейт попыталась убедить себя в том, что это к лучшему. Ей достаточно было просто услышать его голос, чтобы наделать глупостей; она и так тратила слишком много сил, чтобы не думать о нем, не вспоминать. Воспоминания о нем прокрадывались к ней в голову чаще всего поздно вечером, когда она ложилась, или рано утром, пока она еще не встала. И стоило ей только вспомнить его глаза, его руки, его улыбку, как ее сердце сжималось от боли. Она начинала сомневаться, правильно ли поступила, решив выйти замуж за Энди. Впрочем, о своих сомнениях Кейт никому не говорила и пыталась убедить себя, что, даже если бы она пожертвовала своим желанием иметь мужа и детей, ее жертва все равно оказывалась бы бессмысленной. Она не принесла бы ей ничего, кроме новых страданий.

Церемония бракосочетания прошла превосходно. Кейт в своем новом светло-голубом платье с невесомым кружевным шлейфом была похожа на принцессу эльфов. Фата полностью скрывала ее лицо, но, когда у алтаря Энди поднял легчайший газ, чтобы поцеловать Кейт, он заметил в ее глазах выражение такой глубокой нежности и печали, что едва не заплакал.

— Все будет хорошо, Кейт… Я люблю тебя, — шепнул он и увидел, как из уголков ее глаз выкатились две крошечные слезинки.

Все утро Кейт думала о Джо, и ей казалось, что она снова уходит от него, на этот раз — навсегда. Мужество едва не изменило ей в самый последний момент, и Кейт удержалась от опрометчивого поступка, только подумав об Энди. Она не имела права снова причинить ему боль, сбежав из-под венца. К тому же, если судить по упорному молчанию Джо, ему она была совершенно не нужна, а с Энди — в этом Кейт ни секунды не сомневалась — ей будет хорошо. Он был человеком порядочным и любил ее. И она тоже любила его — не так страстно, как Джо, но все-таки любила и готова была ответить на нежность нежностью и пониманием на понимание. «Пусть Джо остается со своими самолетами, — решила она, уже шагая к алтарю. — Я поступила правильно, уйдя от него, и буду очень стараться, чтобы наш брак с Энди был удачным и счастливым — хотя бы для него одного».

Свадебный банкет состоялся в «Плазе». Когда гости наконец разошлись, Кейт и Энди остались вдвоем в роскошном номере люкс, окна которого выходили на Центральный парк. Они никогда прежде не занимались любовью, и Энди даже не знал, девственница ли она. Спросить Кейт об этом ему не позволяло воспитание, к тому же он с самого начала сказал себе, что не желает ничего знать о подробностях ее отношений с Джо. Сама Кейт ничего ему не рассказывала, так как ей казалось, что беседовать о таких вещах с мужчинами как-то не принято.

Как бы там ни было, физическая близость их не разочаровала. Правда, Кейт казалась несколько смущенной, но Энди объяснил это недостатком опытности. Настоящая же причина состояла в том, что Кейт было странно оказаться в постели не с Джо, а с другим мужчиной — в особенности с Энди, с которым они столько времени были друзьями. Однако уже по прошествии нескольких часов Кейт обнаружила, что быть с ним ей на удивление приятно. Энди был мягок, нежен, изобретателен и даже игрив, к тому же он любил ее без памяти. И когда через день они уезжали в аэропорт, чтобы отправиться в Европу, оба уже чувствовали себя обычной влюбленной парой, а не старыми друзьями, которым вдруг пришло в голову доставить друг другу удовольствие. Правда, в их любви не было ни огня, ни страсти, ни боли, но зато с Энди Кейт чувствовала себя надежно укрытой от всех житейских бурь и невзгод. На него она могла полностью положиться, ему она могла доверять и не бояться, что он когда-нибудь ранит ее так же жестоко и глубоко, как сделал это Джо.

Медовый месяц оправдал все ожидания Кейт. Он был именно таким, каким и должен был быть — с романтическими ужинами вдвоем у «Максима» или в крошечных бистро на Левобережье, с прогулками по Елисейским полям и вдоль набережной Сены, с походами в Лувр и другие музеи. Погода стояла солнечная, но не жаркая, и Кейт чувствовала себя совершенно счастливой. Энди оказался нежным и умелым любовником, и к тому времени, когда они переехали из Парижа в Венецию, у Кейт было ощущение, что они женаты уже несколько лет.

Венеция понравилась ей еще больше, чем Париж, который на глазах становился заурядным туристическим городом. Они ели в крошечных ресторанчиках острые итальянские блюда, катались в гондолах по пустынным и темным каналам, замирали в благоговейном молчании перед фресками знаменитых мастеров Возрождения и целовались под мостом Вздохов.

Из Венеции они вылетели прямо в Нью-Йорк. На следующий день Энди уже нужно было идти на работу, и Кейт поднялась пораньше, чтобы приготовить ему завтрак. Пока он мылся в душе, одевался и приводил себя в порядок, Кейт открыла пакет кукурузных хлопьев и поставила на стол бутылку виски и стакан.

— Дорогая, ты вспомнила!.. Это мое любимое блюдо! — воскликнул Джо, обнимая ее на голливудский манер. Потом он отправил в рот пригоршню хлопьев и запил виски.

— Отец решит, что с тобой я уже стал алкоголиком, потому что только алкоголики пьют виски с утра, — сказал он и подмигнул, а Кейт рассмеялась: ей всегда нравилось его чувство юмора.

Когда он ушел, Кейт решила прибраться в квартире. За месяц до свадьбы она оставила место в музее — Энди не хотел, чтобы она работала, да и предсвадебная суета отнимала слишком много времени. Теперь свободного времени у нее вдруг оказалось слишком много, и когда в начале пятого Энди вернулся с работы, она как раз раздумывала, не вымыть ли ей окна.

— Ни в коем случае! — решительно заявил Энди. — На что тогда нужны Бюро добрых услуг? Но если хочешь, я знаю одно дело, для которого наемных работников обычно не приглашают.

И он увлек ее в спальню, а потом они вместе поехали ужинать в ресторан. То же самое повторилось и на следующий день, и на следующий. С утра до вечера Кейт ломала голову, чем бы ей заняться; несколько раз она даже заговаривала о том, чтобы вернуться на работу, но Энди об этом и слышать не хотел.

— Походи по магазинам, по музеям, пообедай с подругами, — советовал он, но все нью-йоркские знакомые Кейт либо работали, либо жили в пригороде и сидели с детьми.