Похищенный, стр. 77

Добравшись домой, Том Армур сразу же засел за подготовку к завтрашним прениям. Наконец он встал из-за стола, полностью удовлетворенный перспективами, потянулся, зевнул, потом еще раз бегло просмотрел бумаги и решил сделать себе сандвич. В квартире его царило такое запустение, что казалось, будто в ней живут одни крысы. Открыв холодильник. Том убедился, что он пуст. Взгляд адвоката еще скользил по полкам холодильника, когда раздался телефонный звонок. Наверное, опять эти чертовы репортеры. Но не исключено, что кто-то хочет сообщить что-нибудь важное.

Том рассеянно снял трубку. В этот момент он раздумывал, стоит ли идти в магазин и купить что-нибудь перекусить, или лучше лечь и постараться выспаться к завтрашнему утру. Поднося трубку к уху, он думал, кто бы мог звонить ему так поздно, а в желудке у него яростно урчало, так как он не успел и пообедать. Единственная женщина, которая в последние годы привлекала его внимание, незадолго до Рождества объявила, что выходит замуж за другого, потому что Тому его работа наверняка заменит семью, а она устала слышать о его бесконечных делах. Зато к тридцати шести годам Том сделался одним из самых известных в Нью-Йорке адвокатов по уголовным делам.

— Могу я поговорить с мистером Армуром? — спросил довольно приятный незнакомый женский голос.

— В этом доме нет дворецкого, который подходил бы к телефону. Я вас слушаю.

Ему вдруг пришло в голову, что звонит какая-нибудь ненормальная по делу Делони. Защищать Делони было интересно, но практически сразу он начал получать анонимные письма и выслушивать по телефону такие, например, вопросы: как вы можете защищать такого выродка и тому подобное.

— Кто говорит? — спросил он, нахмурясь. Давно ему не звонили домой такие милые голоса.

— Говорит Беатрис Риттер. Том, это вы?

— Собственной персоной.

Он знал Беатрис Риттер и симпатизировал ей.

Она понравилась ему при первой встрече, когда она явилась к нему и упросила-таки взять на себя защиту Чарльза Делони. Ему были по душе написанные ею статьи о Мариэлле, Чарльзе и о ходе процесса.

— Мне нужно с вами поговорить, — серьезно и взволнованно сказала она.

— Слушаю вас.

Можно и поговорить, раз в холодильнике пусто.

— Мы могли бы с вами где-нибудь встретиться? Том посмотрел на часы и задумался. Вот он стоит в своем доме, сравнительно молодой, сравнительно красивый мужчина в белой рубашке, брюках и подтяжках, и у этого вполне привлекательного мужчины за последние четырнадцать часов во рту не было ни крошки, если не считать нескольких чашек кофе.

— Сейчас почти одиннадцать. Нельзя отложить разговор до завтра?

— Нет, нельзя. — В ее голосе звучала отчаянная решимость.

— Что-нибудь случилось?

— Мне надо встретиться с вами.

— Вы кого-нибудь убили?

— Я говорю серьезно… Пожалуйста, поверьте… Я не могу ждать до завтра.

— Я полагаю, это касается моего подзащитного?

Том не знал, по каким причинам она так близко к сердцу принимает дело Делони, но если она что-то раскопала, этим стоит воспользоваться.

— Да, прямо касается.

— И это срочно?

— Думаю, что да, — ответила она серьезно.

— Может быть, вы подъедете ко мне домой? Вообще-то не всякая девушка решилась бы ехать к мужчине в такой поздний час. Но эта девушка приедет. Она — журналистка, так что она привыкла совершать такие поступки, каких не совершил бы ни один нормальный человек. Том восхищался смелостью и колоссальной энергией маленькой Беатрис. Когда-нибудь они могут стать друзьями, но сейчас, кажется, не самый подходящий момент.

— Приеду, — взволнованно сказала она. — Надеюсь, вы живете не в Нью-Джерси?

— 59-я улица устроит? Между Лексингтон-авеню и Третьей авеню. Массивный каменный дом.

— Так это же просто счастье! Я живу на 47-й. Ловлю такси. Буду через пять минут.

— Только можно вас попросить об одолжении?

— Конечно.

— Захватите с собой сандвич с мясом. Я ничего не ел с утра.

— Горчица или майонез?

— Да все что угодно. Умираю с голоду. Слона съесть готов.

— Скоро получите, ждите.

Прошло двадцать минут. Наконец позвонили в дверь. Она стояла на пороге, в синих брюках и ярко-голубом свитере и с голубым обручем в волосах, и протягивала Тому коричневый пакет. В пакете были банка пива, два огурца и огромный сандвич.

— Вы — святая. — Том был настолько счастлив и благодарен девушке, что в эту минуту его не заботило даже, что она собиралась ему сказать. — Пива со мной выпьете?

— Нет, спасибо.

Она прошла на кухню и опустилась на стул.

Обоим показалось, что они знакомы бог знает сколько лет. Том подумал, что Беа Риттер следила за ходом процесса с самого начала, и в каком-то смысле они сражались бок о бок.

— Как вы думаете, Чарльза оправдают? — спросил Том.

— Не могу сказать. Ваших присяжных не раскусишь. Мне иногда кажется, что джентльменам он симпатичней, чем дамам. Вообще я ни в чем не уверена. Во всяком случае, вы вернули доверие к Мариэлле Паттерсон. А каким все-таки сукиным сыном Паттерсон оказался! — Он кивнул, помня о том, что она как-никак журналистка, и вся эта тирада может оказаться трюком. — А вы много сделали для Чарльза Делони.

— Спасибо. Он вчера и сегодня хорошо держался, по крайней мере, я так думаю.

— Я тоже так думаю, — подтвердила она. Ей удалось в тот день поймать взгляд Чарльза, она подала ему знак, и он улыбнулся. Ее интерес и вера в него были ему приятны, эта девушка нравилась ему. Но сейчас все зависело от Тома Ар мура… И от присяжных.

— Так в чем дело? Что привело вас ко мне в столь поздний час? Вы даже сандвича не пожалели. Надо полагать, вы прибыли для того, чтобы сказать, что вы восхищены моим мастерством ведения защиты?

— Нет, — засмеялась она, — хотя вы действительно прекрасно работали. Вы лучше почти всех, кого я видела.

Ее глаза перестали смеяться. Она должна была сказать ему нечто важное. Они должны были спешить спасти Чарльза Делони. Завтра состоятся прения, в которых обвинитель и адвокат выдвинут свои последние доводы, а дальше судьба Чарльза будет в руках присяжных.

— Я сделала одну странную вещь, — сказала она, отрезая себе кусок огурца. — Я позвонила одному человеку, о котором когда-то очень давно написала статью. Точнее, год назад. Вы его, наверное, знаете. Тони Капрони.