Обещание, стр. 92

Почувствовав, как шасси самолета коснулись бетона взлетной полосы аэропорта Сан-Франциско, Майкл деловито закрыл кейс и щелкнул замком. Он прилетел сюда на неделю, но за это время ему надо было успеть сделать множество разных дел. Врачи, архитекторы, администраторы, подрядчики — все ждали его, чтобы подробно обсудить с ним детали проекта, внести коррективы, посетить строительную площадку. Ему предстояло встретиться с множеством самых разных людей, в том числе и с этой гениальной фотохудожницей, о которой говорила ему мать.

«Интересно, где я возьму время на все это?» — подумал Майкл и вздохнул. Впрочем, он не сомневался, что выполнит все, что запланировал. Он всегда успевал. Подумаешь, великое дело — не пообедать или не поспать лишних два часа!..

И, выбросив из головы эти ненужные мысли, он снял с верхней полки свой плащ и, перекинув его через руку, двинулся к выходу вместе с другими пассажирами. Стюардессы провожали его любопытными взглядами, но Майкл не обращал на них внимания. Так было всегда, куда бы он ни летел. Но случайные знакомства его не интересовали, да и времени у него на это не было. Кстати, о времени…

Он посмотрел на часы. Часы показывали два часа и двадцать минут пополудни по местному времени, и Майкл не сдержал довольной улыбки. Сегодня он специально вышел на работу пораньше и успел за каких-нибудь четыре часа управиться со всем, что иначе заняло бы у него весь день. В аэропорту Сан-Франциско его должна была ждать машина, следовательно, через час он будет в отеле. На то, чтобы бросить вещи, принять душ и переодеться, потребуется еще минут двадцать пять, а значит, у него будет еще четыре-пять часов, чтобы сделать необходимые звонки, уточнить расписание запланированных встреч и поработать с подрядчиками.

Завтра в семь утра у него был назначен деловой завтрак, потом — совещание в мэрии, встреча с представителями департамента здравоохранения, и много чего еще. Чтобы всюду успеть, приходилось вертеться, словно белка в колесе, но Майкл уже привык к этому. Такова теперь была его жизнь; он сам организовал ее подобным образом и не имел оснований жаловаться. Ему нравился бешеный темп, который он сам себе задал, к тому же, кроме работы, у него все равно ничего не было. Ничего и никого, за исключением нескольких человек — Бена, Джорджа, матери… Последние двое, насколько он знал, благополучно отбыли на Майорку и вовсю наслаждались заслуженным отдыхом и обществом друг друга. Бен тоже попал в хорошие руки, и Майкл считал, что может больше за него не беспокоиться.

Ну а у него был новый проект — огромный, ультрасовременный медицинский центр, который требовал от него все больших усилий и самоотречения. Впрочем, пока все шло гладко, и у Майкла не было причин сомневаться, что так пойдет и дальше.

— Мистер Хиллард? — Водитель лимузина сразу узнал его, едва завидев среди пассажиров. — Машина на стоянке, сэр.

Ожидая, пока водитель получит его багаж и принесет в машину, Майкл сел в лимузин и откинулся на спинку мягкого сиденья. Он был рад своему приезду в Сан-Франциско. Когда он улетал, в Нью-Йорке стоял сырой и холодный мартовский день, небо было закрыто тучами, из которых попеременно то шел дождь, то сыпал мокрый снег, который, казалось, превращался в слякоть, еще не долетая до земли. Здесь же было тепло, солнечно и сухо. Уютно зеленели газоны, деревья были одеты бархатистой листвой, на клумбах буйно цвели неизвестные Майклу южные цветы, а в немногочисленных лужах, оставшихся после поливальной машины, отражалось чистое голубое небо.

Все это пиршество красок было особенно удивительно после серого унылого Нью-Йорка, где мокрые, черные деревья тянули к небу голые ветви. Первой зелени следовало ждать еще через месяц-полтора, пока же в наступление весны не особенно верилось. И так повторялось из года в год.

Бывало, жители Нью-Йорка, отчаявшись дождаться появления зелени, начинали сомневаться в том, что в город когда-нибудь придет настоящая весна, как вдруг почки лопались, и парки одевались прозрачной зеленой дымкой. Что касалось Майкла, то он успел и вовсе позабыть, какой бывает весна. В Нью-Йорке она всегда была короткой, как вспышка, да он, признаться, и не обращал на нее особенного внимания. У него не было на это ни времени, ни желания.

Лимузин доставил его в отель, где кто-то из младших служащих компании забронировал для него люкс и проследил за тем, чтобы в номере было все необходимое. Люкс состоял из двух обычных номеров, соединенных между собой внутренней дверью, которую отпирали, когда приезжала какая-нибудь важная шишка. Предполагалось, что в одном из них Майкл будет жить, а в другом — проводить совещания и встречи. На самом деле Майклу было достаточно одной комнаты с ванной. — Он не особенно обращал внимание на окружающую обстановку.

Всю запланированную на сегодня работу Майкл закончил только к девяти вечера. Когда ушли последние из посетителей, он почувствовал себя совершенно разбитым и смертельно уставшим. Как-никак в Нью-Йорке, было сейчас двенадцать ночи, а он еще встал достаточно рано. Больше всего Майклу хотелось завалиться спать, но он решил, что надо обязательно что-нибудь съесть, чтобы сохранить хоть какие-то силы на завтра. И, набрав номер коридорной службы, он заказал себе бифштекс и кофе.

В ожидании заказа он распустил галстук и сел на диван, положив ноги на кофейный столик. День выдался действительно нелегкий, но — Майкл был очень доволен тем, что он сумел сделать за сегодня. Несколько встреч, состоявшихся в течение дня, прошли на редкость плодотворно. Надо только не забыть встретиться завтра с представителем генподрядчика, чтобы… чтобы…

Глаза Майкла сами собой закрылись, и он начал было погружаться в сон, как вдруг в ушах его явственно прозвучал голос матери. «Ты позвонил этой Мари Адамсон?» — строго спросил голос, и Майкл, вздрогнув, открыл глаза.

В комнате, разумеется, никого не было. Из распахнутой двери в соседний номер просачивался в гостиную сигарный дым и запах виски, которое он заказал, чтобы выпить с участниками встречи за успешное сотрудничество. «Должно быть, это виски играет со мной такие штуки…» — подумал Майкл устало, но вопрос матери никак не шел у него из головы, и он посмотрел на часы.