Обещание, стр. 72

Стояло морозное февральское утро, и Бен Эйвери, втянув голову в плечи и подняв воротник пальто, бегом преодолел почти всю дорогу от метро до офиса корпорации на Парк-авеню. К вечеру наверняка пойдет снег, думал Бен на бегу. Он просто физически чувствовал приближение снеговых туч, хотя почти по-ночному темное небо оставалось безоблачным и звездным. Часы на фонарном столбе показывали половину восьмого утра, но Бен решил прийти сегодня пораньше, чтобы разобраться со множеством дел, накопившихся за время его командировки в Сан-Франциско.

В Нью-Йорк они с Венди вернулись только вчера, но уже сегодня — а если точнее, то в половине одиннадцатого утра — им предстояло выступить на созванном Марион совещании с отчетом о проделанной работе. Что ж, по крайней мере, у него есть для нее несколько хороших новостей.

Когда, потирая замерзшие уши и нос, Бен вбежал в вестибюль здания, он увидел, что, несмотря на ранний час, здесь собралось уже довольно много людей, и лифты трудились с полной нагрузкой. Деловой мир Нью-Йорка жил гораздо более напряженной жизнью, чем в других крупных городах, и каждый раз, когда Бену случалось возвращаться сюда из командировки, он бывал неприятно поражен этой суетой. Удивляться, впрочем, не приходилось — в Нью-Йорке, этой Мекке делового мира, поклонение золотому тельцу начиналось с самого раннего утра и не прекращалось до позднего вечера.

К счастью, на этаже, где размещалась корпорация «Коттер-Хиллард», еще никого не было, и Бен, идя к своему кабинету по длинному, застланному бежевой ковровой дорожкой и отделанному полированными деревянными панелями коридору, не встретил никого из сослуживцев.

Кабинет, который Марион выделила Бену, когда он согласился поступить на работу в фирму, был, разумеется, намного меньше, чем у Майкла, но так же превосходно обставлен, и Бен чувствовал себя здесь достаточно комфортно. Что ни говори, когда речь шла о престиже корпорации, Марион Хиллард денег не жалела.

Повесив пальто в стенной шкаф, Бен слегка поежился и потер руки, чтобы хоть немного согреться. Он никак не мог привыкнуть к пронизывающим ветрам, холоду и высокой влажности, которые безраздельно властвовали в Нью-Йорке в зимние месяцы. В отдельные дни Бену начинало казаться, что он уже никогда в жизни не согреется, и тогда невольно задавался вопросом, какого черта он торчит в этой бетонной могиле на берегу свинцово-серой Атлантики, когда на свете есть такие города, как Сан-Франциско, где люди круглый год живут словно в раю и даже не знают, что такое зима.

Даже собственный кабинет казался ему сейчас насквозь промерзшим, хотя паровое отопление работало исправно. Бен включил и кондиционер, однако ждать, пока комната прогреется, у него уже не было времени — дел накопилось порядочно.

Подойдя к столу, Бен высыпал на него содержимое своего кейса и принялся разбирать составленные им отчеты, образцы контрактов и прочие документы. В отдельную стопку он складывал все, что относилось к его командировке. Пожалуй, он неплохо справился с заданием. Все было в полном ажуре, за исключением одной досадной мелочи… Впрочем, Бен еще надеялся, что и это не поздно как-нибудь исправить.

Он посмотрел на часы и пошевелил губами, словно что-то подсчитывая, потом потянулся к телефону, и на лице его появилась виноватая улыбка. Бен набрал номер и, ожидая соединения, думал о том, какая это будет удача, если он явится на совещание и сообщит о своем полном успехе.

Из Сан-Франциско Бен привез несколько работ Мари Адамсон. Он приобрел их в галерее за собственные деньги, однако у него не было ни малейших сомнений в том, что дело того стоило и фирма непременно возместит ему материальные издержки. Бен был уверен, что, как только Марион и Майкл увидят эти снимки, они сразу оценят и стиль, и мастерство молодой фотохудожницы.

Правда, у него с ней ничего не вышло, но в крайнем случае Марион и сама могла взяться за дело. Уж она-то сумеет уговорить девчонку сотрудничать с корпорацией. Марион Хиллард всегда добивалась своего, и Бен не без злорадства подумал о том, как задрожат коленки у строптивой мисс Адамсон, когда ей позвонит сама великая Марион.

И все-таки было бы гораздо лучше, если бы он сам сумел вырвать у нее согласие.

То, что Бен задумал сейчас, было чистой воды безумием. В Сан-Франциско, куда он звонил, было половина шестого утра, но Бен рассчитывал, что, возможно, спросонок мисс Адамсон будет сговорчивее…

— Алло? Вас слушают… — Ее голос действительно был сонным, и Бен испугался, что она может бросить трубку, не разобравшись, кто ей звонит.

— Здравствуйте, мисс Адамсон. Это снова Бен Эйвери из Нью-Йорка. Прошу прощения, но сегодня утром у меня назначена встреча с президентом фирмы. Я планирую представить миссис Хиллард ваши работы, и мне очень хотелось бы сообщить ей о вашем согласии сотрудничать с нами по поводу оформления интерьеров медицинского центра. Мне казалось, что вы… — Но Бен уже понял, что совершил ошибку. Зловещее молчание, установившееся на линии с того самого мгновения, когда он назвал себя, не сулило ничего хорошего.

— Послушайте, мистер Эйвери, — резко сказала Мари, когда он остановился, чтобы перевести дух. — Приличные люди не звонят незнакомым женщинам в пять часов утра. В особенности если накануне им было твердо отказано. Вы что там, с ума посходили в вашей корпорации? Какое мне дело до того, с кем вы встречаетесь сегодня? Или вы привыкли брать людей измором? Так вот, мистер Эйвери, если это не прекратится, я… поменяю номер телефона. Я могу даже заявить на вас в полицию. Подумайте, как это отразится на вашей деловой репутации. На вашей в частности и вашей фирмы вообще…

Слушая ее, Бен невольно прикрыл глаза — отчасти от смущения, которое он испытывал, отчасти от каких-то странных ассоциаций… Этот голос… Бену чудилось в нем что-то странно знакомое. Казалось, он вот-вот поймет, в чем дело, но ответ упрямо не давался ему.

«Кого же он мне напоминает, этот голос?» — подумал Бен, но вспомнить так и не смог.

— …Ну, дошло до вас наконец или нет? Ее сердитые слова заставили Бена вернуться к настоящему, и он вспомнил, что разговаривает с Мари Адамсон и что это ее голос звенит в трубке от едва сдерживаемой ярости.