Где бы ты ни скрывалась, стр. 41

Но в конце концов Ли все-таки расшевелил меня, я забыла о грабителе и погрузилась в теплое море удовольствия, выгибая спину под его поцелуями. Когда я открыла глаза, Ли с улыбкой смотрел на меня, приподнявшись на локте.

— Тебе почаще надо бывать такой, — пробормотал он.

— Какой?

— Вот такой, расслабленной, удовлетворенной, счастливой.

— Ли, не уходи никуда, обещаешь?

— Да, родная. Спи, я посторожу твой сон. — Он провел пальцем по моей щеке, по виску. — А ты подумала над моим предложением?

Я заколебалась. Притвориться, что я не понимаю, о чем он? Нет, он этого не заслужил.

— Подумала.

— И?..

Я сонно взглянула на него.

— Давай ты будешь меня и дальше спрашивать, — сказала я, — и когда-нибудь, когда ты совсем этого не ожидаешь, я возьму да и отвечу «да».

Ли усмехнулся, провел рукой по моему телу, от шеи до бедра, и получше укрыл меня одеялом. Он сказал, что любит меня, тихо-тихо, будто ветерок прошелестел. Как мне нравилось, когда он был таким, нежным, спокойным, счастливым.

Пятница, 28 декабря 2007 года

Сегодня утром меня вырвало. Я едва успела добежать до ванной. Я стояла на коленях, обнимая унитаз, гадая, что я такого съела? Не может же это быть запоздалым похмельем?

И вдруг до меня дошло: сегодня он выходит на свободу.

В пять утра на улице было еще совсем темно. Я почистила зубы и решила забраться обратно в постель, но не смогла. Ноги сами принесли меня к двери.

Конечно, я знала, что дверь заперта, но все равно стала проверять. Я проверяла: «Один-два-три-четыре-пять-шесть» — и твердила себе, что все в порядке. Я ее заперла. Точно. Я помню, как запирала эту дверь вчера вечером. А потом проверила это еще пятьсот раз.

«Ну и что? — панически визжал голос в голове. — Может быть, ты сама ее открыла? И забыла… Может быть, ты задумалась и проверила плохо?»

Придется начинать заново…

И снова…

Сегодня ощущение, что он тут, очень сильно. Я ощущаю его запах, чувствую его присутствие. Сегодня я так ясно помню, как ждала его возвращения, зная, что не смогу сделать ничего, абсолютно ничего, чтобы избежать пыток. Не у кого было мне тогда искать защиты, не было возможности защищаться.

А что изменилось сейчас?

Я закончила проверку, но отойти от двери не смогла.

Придется повторить. Ноги замерзли, да и я покрылась гусиной кожей. Надо бы надеть свитер и теплые носки… Но сначала закончу проверку. Теперь я не имею права расслабиться ни на секунду. В любой момент он может появиться на пороге, и что будет, если дверь будет гостеприимно открыта? Я не имею права на ошибку.

Я снова произвела все необходимые манипуляции, стараясь сосредоточиться, но сердце от страха прыгало в груди, и думать я могла только об одном: а вдруг он и сейчас стоит за моей дверью? Стоит и ждет, когда я закончу проверку и займусь своими делами, чтобы незаметно проскользнуть внутрь.

Ой как плохо, что же делать? Мобильный телефон остался на кухне, Стюарт на работе, и вообще после злосчастного Рождества я с ним не разговаривала. А мне не отойти от двери. Что, так и буду здесь торчать до скончания веков?

Ладно, еще один раз — и все! Один раз, и все станет на свои места. Я глубоко вздохнула, стараясь, чтобы вместе с судорожными всхлипами в легкие проникало хоть немного воздуха, и решила сосредоточиться на чем-нибудь приятном. Например, на голосе Стюарта.

Я закончила проверку и остановилась, прислушиваясь к себе.

А ведь и верно, стало спокойнее, дыхание немного выправилось. Не желая больше рисковать, я медленно прошла в спальню и юркнула в постель. От холода меня трясло, живот сводило. Который час? Неужели уже четверть восьмого? Значит, на проверку одной только двери у меня ушло два часа. Я снова вылезла из кровати, надела теплые носки, свитер с капюшоном и отправилась на кухню, чтобы включить отопление.

Я нашла телефон и позвонила на работу. С тех пор как устроилась в эту компанию, я еще ни разу не брала больничный, но сегодня меня и палкой не выгонишь на улицу.

Полчаса я продержалась, но затем мне зачем-то понадобилось открыть занавески — и понеслось… К восьми, правда, я решила передохнуть, чтобы выпить утреннюю чашку чая.

С чашкой в руке я плюхнулась на диван и взяла книгу, которую читала в последнее время, — о навязчивых действиях и состояниях. Стюарт порекомендовал. В одной главе говорилось о том, что необходимо осознать свои фобии и перечислить их в порядке убывания по степени важности. Я открыла свой блокнот и начала работать…

Это отняло много времени и сил, но список я составила.

Самой важной оставалась наружная дверь, в этом я не сомневалась. Мне пришло в голову, что с тех пор, как Стюарт переехал в мой дом, он частично переложил ответственность за нее на свои плечи. Может быть, я могла бы потихоньку убеждать себя в этом? Или это нечестно по отношению к Стюарту — вот так, без его ведома, подключать его к своим фобиям?

Половина девятого.

А когда в тюрьме открывают ворота? Может быть, его уже выпустили? Есть ли у него деньги? Куда он отправится?

Я закрыла глаза, пытаясь подумать о чем-нибудь другом, но в голове крутилась одна и та же мысль: «Сколько времени ему понадобится? Сколько дней пройдет до того, как он найдет меня?»

Перед глазами замелькали картинки: исхудавший Ли оглядывается по сторонам, небрежно так сует руки в карманы и, насвистывая, идет по дороге. В гости к друзьям? Наверное, они у него еще остались… А вдруг он найдет себе новую подружку? Может быть, он изменился…

«Кого ты пытаешься обмануть, Кэти?»

Он будет искать меня, пока не найдет… это только вопрос времени…

Спазм был такой мощный, что я едва успела добежать до туалета.

Ничего не осталось внутри, кроме боли…

Вторник, 24 февраля 2004 года

После ограбления в голове у меня что-то сместилось. Я не чувствовала себя в безопасности нигде, даже когда Ли был рядом. На работе, на улице, в магазине мне постоянно чудилось, что за мной следят. Я и дома не могла отделаться от ощущения, что кто-то прячется в соседней комнате.

К тому же я постоянно обнаруживала новые пропажи. Если бы не тот случай, я бы, наверное, решила, что сама положила не на место — паспорт, например. Куда он мог деться? Он всегда лежал в старом портфеле, висевшем в шкафу за платьями. Там же я хранила кошелек с небольшой суммой в евро. Его тоже не было. Еще пропал мой старый дневник. А он-то кому мог понадобиться? Но я нигде не могла его найти. Мой старый мобильник тоже исчез, а он ведь даже не работал — валялся себе на полке книжного шкафа.

Каждый раз, обнаруживая пропажу, я как будто заново переживала это страшное ощущение — вторжения в мою личную жизнь. Как будто меня изнасиловали. Ли говорил, что у всех происходит то же самое, — чаще всего люди не представляют, что именно у них могут украсть. В моем случае вор — если не маньяк, то явно не простой грабитель — внимательно обыскал дом, и бог знает какие еще пропажи мне предстоит обнаружить. И кстати, сказал Ли, в нашем районе за последний месяц было совершено несколько подобных краж, а некоторые дома «подоили» не по одному разу.

Теперь, если у Ли не было дежурства, он каждую ночь проводил со мной. Иногда он являлся без звонка, просто открывал дверь своим ключом — и каждый раз чуть не доводил меня до сердечного приступа. Однажды он пришел в замусоленной вонючей одежде, которая выглядела так, как будто неделю он спал не раздеваясь. Сбросив все в гостиной, отправился прямиком в душ. Когда он снова вернулся вниз, пахло от него значительно приятнее. Я приготовила ужин, а потом мы расположились на ковре гостиной. Ли был очень внимателен в тот вечер, нежен, ласков. После сеанса любви слушал с улыбкой, как я сбивчиво описывала ему свой рабочий день, гладил по волосам, целовал в раскрасневшиеся щеки и повторял, что я самая красивая, самая желанная и любимая. И что я — самое лучшее, что ему довелось увидеть за последнюю неделю. А затем снова надел свой вонючий рабочий «костюм» и исчез в ночи.