Крылья, стр. 37

Оставшиеся до праздника шесть месяцев пролетели как на крыльях. Дни мчались один за другим. Каждый день Кэсси ездила в колледж Брэдли, а три раза в неделю после занятий работала в ресторане, чтобы заплатить Нику за горючее. Потом она старалась успеть попасть в аэропорт до наступления ночи. Но большей частью Кэсси летала по заданиям отца в конце недели, по субботам и воскресеньям. И эти дни стали для нее счастливейшими. Иногда Ник брал ее с собой в почтовые рейсы до Чикаго, Кливленда или Детройта Никогда еще она не жила такой полной, такой прекрасной жизнью. Порой, правда, она чувствовала, что ей не хватает прежних тайных встреч с Ником, их долгих увлекательных бесед. Зато теперь он мог открыто, не таясь ни от кого, учить ее летать прямо в аэропорту отца, когда для этого выдавалось время. А главное, Пэт, хотя и не говорил об этом, явно одобрял стиль и манеру дочери управлять самолетом. Однажды он даже по секрету сказал Нику, что она чертовски способный пилот. Но это только по секрету. Вслух же он продолжал нахваливать Криса, который действительно очень старался, но тем не менее не заслуживал этих похвал. Однако Кэсси это теперь мало трогало. Она получила все, что хотела.

Но на сердце у нее лежал груз — Бобби. Парень пришел в ужас, узнав о том, что отец позволил ей летать. Он ничего не мог с этим поделать и лишь постоянно напоминал своей невесте о том, что не одобряет ее постоянные полеты Уна Же считала, что у Кэсси это временное увлечение, которое пройдет после того, как они с Бобби поженятся и заведут детей.

Наступила весна, а с ней и самая большая новость этого года — в марте Гитлер оккупировал Австрию. В первый раз в Америке всерьез заговорили о войне, хотя большинство людей все еще продолжали верить Рузвельту, который заявил, что войны не будет, а если она и начнется, Америка ни в коем случае в нее не вступит. Американцы извлекли уже свой горький урок. Одной войны для них было вполне достаточно.

Однако Ник не думал, что все так просто. Он кое-что читал о Гитлере и считал, что ему нельзя доверять. Некоторые из его друзей два года назад летали добровольцами сражаться в Испанию, во время гражданской войны. По его мнению, очень скоро вся Европа могла оказаться в беде. Ник вполне допускал, что и Америка вопреки уверениям Рузвельта снова втянется в войну.

— Не могу поверить, что мы снова ввяжемся во все это. А ты? — спросила его однажды Кэсси.

Они в тот день тренировались, готовясь к предстоящим показательным выступлениям на воздушном празднике.

— А я могу. Думаю, в конце концов так и случится. Боюсь, что Гитлер зайдет слишком далеко и нам придется вступить в войну, чтобы поддержать союзников.

— Трудно это представить.

Однако еще труднее было до конца поверить в то, что отец действительно позволит младшей дочери участвовать в соревнованиях на воздушном празднике. Ник его уже почти уговорил, но Пэт больше всего на свете боялся оказаться в смешном положении. Он успел убедиться в том, что у Кэсси отличные руки и голова, что она прошла хорошую школу, и все же…

Что, если она его опозорит на этом празднике? Он тогда глаз не сможет поднять от стыда.

— Крис тебя не подведет, — пытался Ник приободрить его.

Пэт наивно поддавался на эту ложь, хотя знал, что Ник скорее поручился бы за Кэсси, чем за Криса. Однако он не мог сказать об этом Пэту, который все еще хотел верить в то, что у Криса большое будущее, и не замечал, что сына полеты абсолютно не интересуют. По правде говоря, Крис сам старался, чтобы Пэт этого не заметил. Он боялся гнева отца.

Наконец наступил долгожданный великий день, и все предсказания Ника сбылись. Крис снова получил приз за высоту, а Кэсси.., заняла второе место за скорость по прямой и первое — в состязаниях по «спирали». Когда объявили результаты, Пэт не мог поверить своим ушам. Так же как и сама Кэсси. Они с Ником обнимались, целовались, визжали, кричали, плясали и прыгали как дети. Местная газета поместила два ее снимка — портрет и Кэсси рядом с отцом.

Крис не завидовал сестре. Он знал, как много это для нее значит. В этом заключалась вся ее жизнь. Пэт никак не мог поверить в то, что она сумела добиться своего. Ника, напротив, успех девушки нисколько не удивил. Он давно это предвидел. Он даже не удивился, когда один из судей сказал, что никогда не видел летчика, которому бы так хорошо удавались высокоскоростные развороты.

— Получилось! Получилось, девочка!

Они с Ником возвращались домой после того, как доставили все отцовские самолеты в аэропорт.

— Мне все еще не верится.

— Твоему отцу тоже.

— И всем этим я обязана тебе…

Ник покачал головой:

— Нет, всем этим ты обязана только себе самой. Бог одарил тебя способностями. Я просто немного помог.

— Нет-нет, это все ты. — Она обернулась и подняла на него печальные глаза. Что, если он перестанет с ней заниматься? Неужели прекратятся их встречи, беседы? — Ты иногда будешь подниматься в воздух вместе со мной?

— Ну конечно, если ты пообещаешь, что не станешь пугать меня всякими штучками.

Ник с искренней гордостью передал Кэсси слова судьи.

Она издала победный клич, но вслед за этим едва не застонала от огорчения, увидев на пороге Бобби Стронга. Он так боялся за Кэсси, что даже не приехал посмотреть, как она летает. Им надо бы поговорить, но она все никак не могла решиться. В любом случае он не стал бы ее слушать. Бобби никак не хотел понять, как много значит для его невесты возможность летать и как ей не хочется выходить за него замуж и рожать ему детей. Сейчас ей хотелось лишь одного — вновь пережить каждый момент воздушного праздника вместе с Ником и еще раз услышать от него, что их встречи и совместные полеты будут продолжаться. А вместо этого придется проводить время с Бобби.

— А вот и твой друг, — тихо заметил Ник. — Ты вообще собираешься выходить за него замуж?

Этот вопрос давно уже не давал ему покоя.

Кэсси вздохнула:

— Сама не знаю.

Она всегда говорила честно то, что думала. Не ее вина, если Бобби честные ответы не устраивают. Ей всего девятнадцать, и она еще не готова связать себя с кем-либо. А ее семья только этого и ждет.