Крылья, стр. 32

Расписание занятий в колледже оказалось более напряженным, чем в школе, однако Кэсси умудрилась к нему приспособиться. Теперь они с Ником встречались даже два раза в неделю — в субботу, как раньше, и еще в какой-нибудь будний день, рано утром. Отец не знал ее расписания, поэтому им не составляло труда договориться об очередном занятии. Кроме того, Кэсси начала вечерами работать официанткой, чтобы иметь возможность возмещать Нику расходы на горючее. За уроки она, конечно, по-прежнему не могла ему платить, но он этого и не ждал. Он занимался с ней из чистой любви к искусству. И к ней самой.

С каждым разом Ник замечал, что она летает все лучше, оттачивая мельчайшие детали. Они старались использовать для занятий самые различные самолеты, чтобы Кэсси могла ознакомиться с особенностями каждого из них. Она летала на «Дженни», на старом «Цыгане Мот», на «белланке» Ника, на «хэвилэнде-4» и даже на старой развалине «хэндли». Ник настаивал, чтобы Кэсси попробовала полетать на всех самолетах, имевшихся в их распоряжении. Он старался отточить ее мастерство до пределов точности и совершенства. Он даже обучил ее некоторым приемам, позволяющим спастись в опасных ситуациях, рассказал во всех подробностях о самых рискованных вынужденных посадках, которые ему пришлось совершить во время войны и которые едва не стоили ему жизни.

Кэсси теперь знала до мелочей, как управлять «Дженни», «белланкой» и даже «хэндли», к которому, как считал Ник, ей тоже необходимо привыкнуть. Двухмоторный «хэндли», весивший намного больше других самолетов, гораздо труднее поддавался управлению.

Теперь Кэсси приходилось тратить больше времени на дорогу, поэтому она меньше бывала в аэропорту отца. Но все же каждую свободную минуту она проводила там. При случайных встречах с Ником они незаметно обменивались улыбками, как двое заговорщиков.

Однажды, когда Кэсси занималась мотором от одного из самолетов в дальнем ангаре, к ее удивлению, туда вошли отец и Ник. Они обсуждали покупку нового самолета — подержанного «локхид-вега». Отец опасался, что это может обойтись слишком дорого.

— Пэт, он того стоит, поверь мне. Это тяжелая, но тем не менее прекрасная машина. Когда я летал в последний раз в Чикаго, я там опробовал один такой самолет.

— И кто, по-твоему, сможет на нем летать? Только мы с тобой. Остальные сразу же посадят его на деревья. Это действительно чертовски хорошая машина. Ник. У нас здесь вряд ли найдется человек пять, а может, и того меньше, кому я решусь его доверить.

В тот момент когда отец произносил эти слова, Кэсси заметила странный взгляд Ника и похолодела от ужаса. Она догадалась, что он задумал. Ей захотелось крикнуть ему: «Не надо», — и в то же время другой частью своего существа она уже стремилась к этому. Не может же она скрываться от отца всю жизнь. Рано или поздно ему все равно придется узнать правду. А Ник уже говорил с ней о том, чтобы принять участие в следующем воздушном празднике.

— Пятеро мужчин, может, и не найдется, но я знаю одну женщину, которая могла бы им управлять с закрытыми глазами.

— О чем ты?

Одно лишь упоминание о женщине, способной вообще управлять самолетом, не говоря уж о том, чтобы водить такую машину, моментально вызвало у Пэта раздражение.

Ник продолжил очень тихо и спокойно. Кэсси в ужасе смотрела на них, моля Бога, чтобы отец его выслушал.

— Пэт, твоя дочь — лучший из пилотов, каких я когда-либо видел в своей жизни. Она летает со мной уже больше года.., полтора года, если быть точным. И повторяю, ничего подобного я в жизни не встречал. Я говорю серьезно, Пэт.

Пэт смотрел на старого друга и соратника, раскрыв рот от изумления. Постепенно оно перешло в ярость.

— Что?! Ты с ней летаешь?! Ты же знаешь, как я к этому отношусь! Да как ты посмел?

— Если бы я не посмел, она бы сделала это сама. Она бы разбилась еще год назад. Она терроризировала брата, заставляла его подниматься с ней в воздух в любую погоду. И я еще раз говорю тебе, Пэт: она прирожденный пилот, она лучше всех, кого я когда-либо знал. А ты осел, если не даешь ей показать, что она умеет. Предоставь девчонке эту возможность.

Будь она парнем, ты бы давно разрешил ей летать и сам это знаешь.

— Ничего я не знаю! Знаю только, что вы два идиота. — Он повернулся к Кэсси:

— И вот что я тебе скажу, Кассандра Морин: я запрещаю тебе подниматься в воздух. — Пэт перевел взгляд на Ника:

— И твой бред я выслушивать не собираюсь. Ник Гэлвин. Ты сам осел, слышишь ты?

— Ты не прав, Пэт, — не сдавался Ник.

Однако его друг был слишком взбешен, чтобы воспринимать чьи-либо слова.

— Мне плевать на то, что ты думаешь! Ты еще больший идиот, чем она! В моем аэропорту на моих самолетах она летать не будет. А если ты такой дурак, что будешь летать с ней на своем самолете где-нибудь в другом месте, то я возложу всю ответственность на тебя, если с ней что-нибудь случится.

Если же ты разобьешься из-за нее — в чем я не сомневаюсь, — сам будешь виноват. Ни одна женщина не может нормально летать, и ты это знаешь не хуже меня.

Одним ударом Пэт безжалостно разделался с целым поколением выдающихся женщин-летчиц и среди них со своей собственной дочерью. Однако его это мало трогало. Он так считал, и никто не смог бы его переубедить.

— Позволь мне подняться с ней и показать тебе, что она может. Она умеет летать на всех наших самолетах. У нее есть природное чувство скорости и высоты. Она больше полагается на свои глаза и интуицию, чем на все наши приборы. Пэт, она непревзойденный пилот.

— Ничего ты мне не покажешь, потому что я ничего не хочу видеть. Два идиота! Наверняка она хитростью тебя в это втянула.

Он смотрел на дочь почти с ненавистью. Конечно, это только ее вина. Маленькое упрямое чудовище. Надумала разбиться в аэропорту отца, в его собственном самолете.

— Ни во что она меня не втягивала. Год назад я видел, как она садилась в грозу вместе с Крисом. Я сразу понял, что это не он ведет самолет, — признался Ник. — Если бы я тогда не вмешался, боюсь, они оба уже погибли бы. Поэтому я и решил учить ее по-настоящему.

— Тогда, в грозу, самолет вел Крис!