Колесо судьбы, стр. 70

Из квартиры, которую снимала Тана, открывался чудесный вид на залив. Ей было удобно жить здесь: крошечная спальня, гостиная, кухня с кирпичной стеной, небольшое французское окно, выходящее в сад во дворике, где она иногда сидела, нежась на солнце. Поразительно, как легко она привыкла жить одна. Гарри и Аверил сначала частенько навещали ее, соскучившись. Тана удивлялась, как быстро Аверил потеряла форму: она превратилась в хорошенький маленький шар, все стало ей тесным. Жизнь Таны была совершенно другой. Это был мир обвинительных заключений, адвокатов, убийств, ограблений и изнасилований. Только об этом она постоянно думала, и мысль о ребенке казалась давно исчезнувшей в тумане лет. Энн Дарнинг снова беременна, сообщала ей мать, но на это Тане было наплевать. Все это осталось далеко позади. Разговоры о Дарнингах не давали желаемого эффекта, но, даже зная это, мать и не думала сдаваться. Последнее, что вывело ее из себя, было известие, что Гарри женился на «этой» девушке. Бедная Тана так заботилась о нем все эти годы, а он сбежал с другой.

— Какая же мерзость то, что он выкинул!

Сначала ее слова ошеломили Тану, а потом она рассмеялась, это ей показалось забавным. Мать так никогда и не поверила, что они с Гарри были только друзьями.

— Конечно, нет. Они просто созданы друг для друга.

— Но неужели тебе не обидно? (Что случилось с ними со всеми? О чем они теперь только думают? И когда-нибудь она собирается остепениться, двадцать пять ведь уже?) — Вовсе нет. Я давно тебе говорила, мама, что мы с Гарри просто друзья. Лучшие друзья. И я очень рада за них.

Она выждала приличное время, чтобы сказать о ребенке, когда мать позвонила ей в следующий раз.

— А ты, Тэн? Когда же ты устроишь свою жизнь? Тана вздохнула. Придет же такое в голову!

— Ты никогда не угомонишься, мам?

— А ты, в твоем-то возрасте? Как же это надоело!

— Конечно, нет. Я даже и не задумывалась об этом. Тана только что порвала с Йелом Мак Би, который был самым неподходящим человеком для того, чтобы «устроить жизнь». Да и новая работа не оставляла много времени для романтических приключений. Она была слишком занята подготовкой к работе помощником окружного прокурора. Она проработала почти полгода, прежде чем выкроила время для своего первого свидания. Старший следователь пригласил ее пойти куда-нибудь, и она согласилась: он был интересным человеком, хотя и не пробудил в ней настоящего чувства. После этого она встречалась с двумя или тремя юристами, но голова ее постоянно была занята работой, в феврале у нее появилось первое важное дело, освещаемое национальной прессой. Ей казалось, что все взгляды устремлены на нее, и она старалась изо всех сил сделать все как можно лучше. Жестокое, безобразное изнасилование и убийство пятнадцатилетней девочки, которую заманил в заброшенный дом любовник ее матери. Согласно показаниям экспертов, она была изнасилована девять или десять раз, сильно обезображена и в конце концов убита. Тана настаивала на газовой камере для насильника. Это дело затронуло самые глубинные струны ее души, хотя никто об этом и не догадывался, и она старалась изо всех сил, готовясь к разбирательству, просматривая снова и снова все показания и доказательства. Обвиняемый — привлекательный человек тридцати пяти лет, прекрасно образованный, прилично одетый. Защита стремилась использовать любые ухищрения. Каждую ночь Тана засиживалась чуть не до утра. Будто снова ей предстояло сдавать экзамены на адвокатскую практику.

Как-то поздно ночью позвонил Гарри.

— Как дела, Тэн?

Она взглянула на часы, удивляясь, что в три часа ночи он еще не спит.

— Нормально. Что-нибудь случилось? У Аверил все хорошо?

— Конечно! — он не скрывал ликования. — У нас только что родился мальчик, Тана! Восемь фунтов с унцией, она самая смелая девчонка в мире… Я присутствовал, и — о, Тэн! — это было так прекрасно… его маленькая головка только-только высунулась, и вот он, здравствуйте, глядит на меня. Они сначала дали его мне… — Дыхание его прервалось, казалось, он плачет и смеется одновременно. — Эйв только что заснула, а я подумал, что надо позвонить тебе. Ты не спала?

— Конечно, нет. О, Гарри, я так счастлива, так рада за вас обоих! — У нее на глазах тоже появились слезы.

Тана пригласила друга выпить и отметить событие. Он явился через пять минут, выглядел усталым, но гораздо более счастливым, чем обычно. Было странно наблюдать за ним, слушать его, когда он рассказывал, как будто это был первый в мире ребенок, а Аверил была просто чудом. Тана почти завидовала им и в то же время ощущала зияющую пустоту в глубине души, как будто эта ее часть существовала отдельно, будто была отодвинута куда-то. Словно она слушала кого-то, говорящего на чужом языке, и безмерно восхищалась им, но совершенно не понимала смысла. Она была в полном смятении и все-таки думала, как это для них прекрасно.

Он ушел в пять утра, и она поспала около двух часов перед тем, как приготовиться к слушанию в суде, снова вернувшись к делу. Оно тянулось более трех недель, а присяжные девять дней не могли вынести решение после героических усилий Таны. И когда они наконец появились, она победила. Обвиняемый был осужден по всем пунктам, и хотя судьи отказались вынести смертный приговор, преступник получил пожизненное заключение, и в глубине души Тана была рада. Она хотела, чтобы он заплатил за все, что сделал, хотя его заключение в тюрьму и не воскресит девочку.

Газеты отметили, что она провела дело блестяще, а Гарри испортил ей настроение, подшучивая над ней, называя крутой девчонкой, когда она пришла к ним в Пьемонт взглянуть на ребенка.

— Ладно, ладно, хватит. Вместо того чтобы открывать по мне зенитный огонь, лучше дайте мне взглянуть на сотворенное вами чудо!

Тана приготовилась к ужасной скукотище и была приятно поражена, увидев, как прелестен ребенок. Все у него было таким крошечным и совершенным, что она заколебалась, когда Аверил вознамерилась вручить младенца ей.

— О господи… Я боюсь сломать его пополам!

— Не дури! — Гарри легко сгреб ребенка у жены и плюхнул его в руки Таны, а она сидела, уставившись на него, абсолютно очарованная его прелестью, и когда отдала малыша обратно, ощутила какую-то утрату и оглядела их всех почти с завистью, так что, когда она ушла, Гарри торжествующе заявил Аверил: