Биоцентризм. Как жизнь создает Вселенную, стр. 6

Если кто-то снисходительно скажет: «Конечно, падающее дерево издает звук, даже если никого нет рядом», то это значит, что он просто не умеет вообразить событие, при котором никто не присутствовал. Слишком сложно вынести себя за скобки уравнения. Иногда люди упорно воспринимают ситуацию как наблюдатели, хотя на самом деле отсутствуют на месте событий.

Теперь представим, что в нашем пустом лесу стоит столик, а на нем горит свеча. Не самая реалистичная сцена, поэтому давайте также вообразим, что за всем этим наблюдает Мишка Смоки [4] с огнетушителем наготове, а сами тем временем задумаемся: обладает ли пламя свечи свойственными ему цветом и яркостью?

Даже если мы возьмемся противоречить результатам экспериментов квантовой физики и предположим, что в отсутствие наблюдателя все электроны и прочие элементарные частицы находятся в строго определенных местах (на самом деле это не так, почему – поговорим ниже), пламя все равно представляет собой просто раскаленный газ. Как любой источник света, пламя испускает фотоны, представляющие собой крошечные пучки электромагнитной энергии. Каждый состоит из электрических и магнитных импульсов. Таким образом, свет одновременно проявляет и электрические, и магнитные свойства, и в этом заключается самая интересная его особенность.

Из повседневного опыта нам известно, что ни электричество, ни магнетизм никак не проявляются визуально. Поэтому, в сущности, совсем не сложно уяснить, что в пламени свечи нет ничего однозначно визуального, нет ничего яркого или имеющего определенный цвет. Но что происходит, если эти невидимые электромагнитные волны попадают на сетчатку человеческого глаза? Те (и только те) из этих волн, чья длина составляет от 400 до 700 нанометров от гребня до гребня, обладают нужной энергией. Эта энергия стимулирует 8 миллионов конусообразных клеток, которыми усыпана сетчатка. Каждая из клеток, в свою очередь, посылает импульс соседнему нейрону и так далее со скоростью около 111 метров в секунду, пока он не достигает теплой и влажной затылочной доли мозга. Итак, входящие стимулы запускают каскад импульсов, передающихся от нейрона к нейрону. Когда эти импульсы достигают затылочной доли мозга, мы субъективно воспринимаем исходящие от свечи электромагнитные волны как оранжевое пламя, существующее в определенной точке так называемого «окружающего мира». Другие существа, получающие такой же импульс, увидят нечто совершенно иное. Так, они могут увидеть серое пламя либо испытать другое чувство, не имеющее ничего общего со зрением. Но все дело в том, что «во внешнем мире» нет никакого «оранжевого пламени». Там есть всего лишь невидимый поток электрических и магнитных импульсов. Чтобы эти импульсы приняли вид оранжевого пламени, необходимы наши глаза. Опять же корреляция налицо.

Что происходит, когда вы дотрагиваетесь до какого-либо предмета? Он твердый? Дотроньтесь до ствола упавшего дерева – и он окажется твердым. Однако это тоже всего лишь ощущение, которое рождается у вас в мозге и «проецируется» на пальцы, существование которых также запрограммировано в мозге. К тому же такое ощущение давления возникает не из-за контакта с твердым телом, а из-за того, что на внешних оболочках каждого атома расположены отрицательно заряженные электроны. Как известно, заряды с одинаковым знаком отталкиваются друг от друга, поэтому электроны коры отталкивают электроны вашей руки. Вы ощущаете электрическую силу отталкивания, не позволяющую вашим пальцам проникнуть глубже в кору. Но на самом деле, когда вы дотрагиваетесь до дерева, никакого соприкосновения твердых тел не происходит. Атомы в ваших пальцах настолько пусты, что любой атом можно сравнить с заброшенным футбольным стадионом, где на одиннадцатиметровой отметке сидит залетная муха. Если бы мы останавливались из-за столкновения с твердыми телами, а не с энергетическими полями, то пальцы проникали бы через кору дерева не менее легко, чем через туман.

Приведем более понятный пример – радугу. Дух захватывает, когда видишь, как над горами раскинулся красочный мост, состоящий из тех же цветов, на которые солнечный свет распадается в стеклянной призме. Но дело в том, что наше присутствие – абсолютно необходимое условие для существования радуги. Когда никого вокруг нет, нет и радуги.

«Да нет же», – полагаете вы, но вот теперь я прошу вас остановиться и задуматься. Ведь теперь наша точка зрения должна казаться совершенно очевидной. Для появления радуги требуются три вещи: капельки дождя, глаз, связанный с сознающим мозгом (или его суррогат, фотопленка), а также правильное геометрическое расположение. Если вы смотрите прямо против солнца (то есть находитесь в антисолнечной точке, на которую всегда указывает тень от вашей головы), то из освещенных солнцем дождевых капель образуется радуга. Она описывает полукруг с центром в совершенно определенной точке, расположенной в 42°. Но ваши глаза должны в этот момент находиться в той точке, где сходится солнечный свет, рассеянный дождевыми каплями. Стоящий рядом с вами человек будет «участником» своей собственной геометрии. Он будет находиться в вершине другого конуса, образуемого каплями и рассеиваемым светом, поэтому увидит другую радугу. Вероятно, она будет очень похожа на вашу, но, может быть, и не так. Капли, которые видит ваш спутник, могут быть другого размера, а чем крупнее капли – тем ярче радуга и тем хуже в ней заметна голубая часть спектра.

Следует также отметить, что если освещенные солнцем капли воды находятся слишком близко от наблюдателя – например, вы смотрите на воду, которая разбрызгивается из машины для поливки газонов, – то человек рядом с вами может вообще не увидеть радугу. Ваша радуга – только ваша. Но мы возвращаемся к исходной посылке: а что, если радугу никто не увидит? В таком случае не будет радуги. Система глаз – мозг или ее суррогат, фотоаппарат, снимки с которого позже будут просмотрены сознающим наблюдателем, совершенно необходимы для завершения описанной геометрии. Как ни реалистично выглядит радуга, она не появится без вашего присутствия, так же как не появилась бы без солнечного света и без дождя.

В отсутствие человека или животного, способного увидеть радугу, радуги не существует. Либо, если предпочитаете, существуют мириады потенциально возможных радуг, каждая из которых едва отделяется от соседней через очень зыбкую границу. Эти утверждения не умозрительные и не философские. Они следуют из базовых законов естествознания, изучаемых в пятом классе средней школы.

Вряд ли многие читатели возьмутся оспаривать субъективную природу радуг. Более того, радуга – столь частый образ сказок и мифов, что кажется одним из самых волшебных явлений нашего мира. Когда мы вполне осознаем, что субъективность восприятия небоскреба не менее зависит от наблюдателя, чем субъективность видения радуги, мы сделаем первый шаг к пониманию истинной природы вещей.

Теперь мы можем сформулировать первый принцип биоцентризма.

Первый принцип биоцентризма: восприятие реальности – это процесс, в котором непосредственно участвует наше сознание.

Глава 4. Свет и действие

Задолго до того, как я [5] поступил в медицинский университет, до того, как стал заниматься исследованиями жизни клеток и клонированием человеческого эмбриона, меня завораживало сложное и неуловимое чудо окружающего мира. Некоторые из моих ранних естественно-научных опытов поспособствовали развитию моего биоцентрического мировоззрения. Все началось еще в детстве, когда мне привезли маленькую обезьянку, которую я заказал по рекламному объявлению в журнале Field and Stream за $18,95. Потом я ставил генетические эксперименты с цыплятами. Наконец я оказался среди студентов Стивена Куффлера, прославленного нейробиолога из Гарварда.

Можно сказать, что мой путь к Куффлеру начался со школьных научных конкурсов. Они были для меня противоядием от скептического отношения окружающих, которые смотрели на меня свысока из-за моих семейных обстоятельств. Сначала, после того как мою сестру временно исключили из школы, директор заявил нашей матери, что она не справляется с родительскими обязанностями. Я прилежно учился, надеясь, что смогу выкарабкаться из этой ситуации. Мечтал, как однажды получу грамоту за участие в таком конкурсе перед всеми учителями, а также перед одноклассниками, которые подсмеивались надо мной, когда я говорил, что готовлюсь к научному конкурсу. Я решил взяться за собственный довольно амбициозный проект: изменить набор генов у белых кур и вырастить у них черных цыплят. Учительница биологии сказала мне, что это невозможно, а родители решили, что я собираюсь просто вывести цыплят в домашних условиях, и отказались по такому пустяку отвезти меня на ферму.