Мое сердце между строк (ЛП), стр. 31

Подчеркивая этот факт, Дракон рыгнул, и при этом Оливера обдал пламенный шквал ветра. Он схватил свой рюкзак и сомкнул пальцы вокруг огнетушителя, который ему дали морские нимфы.

Затем он вытащил металлическое кольцо, чтобы активировать его, и положил баллон между двух крупных коренных зубов.

— Теперь я хотел бы, —  объяснил он и осторожно приступил к выходу из ротовой полости дракона, вытирая при этом слюну с камзола, —  чтобы ты аккуратно сжал зубы.

Пиро закрыл пасть. Оливер тихо досчитал до трех, и вдруг белая пена потекла между зубов дракона. —  О, —  сказал он. —  Я вижу, все работает.

Дракон начал пыхтеть. Он открывал пасть, но вместо потока огня выходило только жалкое покашливание.

Как забитое в угол животное Пиро начал клацать зубами вокруг и размахивать хвостом в воздухе. Оливер отпрыгнул в сторону и спрятался за скалой, пока дракон убегал вниз к морю.

Когда рычание дракона ослабело, Оливер последовал за ним. Пиро опустил голову в воду.

Он жадно пил, чтобы смыть вкус химикалий. Пока его голова была под водой, Скаттл и Валли осмелились выйти из убежища, бросили сеть на Пиро и поймали, таким образом, дракона, который извергал жалкое шипение. Теперь появился капитан Краббе с большой канистрой.

— Все хорошо, мой друг, ты совершенно ничего не почувствуешь, —  он поместил дракону шланг в рот и накачал его легкие веселящим газом.

Оскал Пиро растянулся в пьяной улыбке. Его могучие веки захлопнулись, а рычание перешло в дымную икоты. Затем он поник, что вызвало легкое землетрясение.

Оливер покидал пещеру дракона как победитель, триумф, который не удался его отцу.

Глава 20  

Оливер  

Когда Делайла открывает книгу в следующий раз, я нахожусь в месте, в котором еще никогда не бывал. Письменный стол, зеркало и розовое одеяло, которые я видел в комнате Делайлы, отсутствуют.

Я забираюсь на край страницы и пытаюсь больше рассмотреть окрестности.

— Где мы?

— Я часто играла здесь, когда была маленькой. Это мой домик на дереве, моя крепость, —  Делайла делает шаг назад, чтобы я лучше мог рассмотреть все вокруг. Стены сделаны из деревянных досок с импровизированным окном.

На полках стоят банки с цветными карандашами, монетами и камнями. В углу лежит стопка старых газет, края которых завернулись от влажности.

Должен признать, что не сражен…

Я еще никогда не видел такой крепости. —  Это удивительно, что враг еще не смог захватить ее, —  тихо замечаю я.

Враг нет, а вот соседская собака, была близка к этому, —  говорит Делайла. — Это не настоящая крепость. Я просто представляю ее таковой.

— Почему ты делаешь вид, что живешь в военное время?

— Так часто поступают дети, —  объясняет Делайла.

— Ты поймешь, когда попадешь сюда.

На этих словах мы оба замолкаем. Пришло время для нашей попытки выписать меня из сказки.

— Я намеренно принесла тебя сюда, —  продолжает она. —  Так как думаю, что здесь надежнее.

— Почему же?

— Ну... во-первых, мы не знаем, насколько громко это будет... И, во-вторых, если моя мама еще раз услышит, как я разговариваю с книгой, она

точно засунет меня в сумасшедший дом, —  она медлит. —  И, в-третьих, она не будет в восторге, если это сработает, и она найдет в моей комнате незнакомого мальчика.

— Хорошо придумано, —  говорю я и рассматриваю экземпляр сказок, который я стащил с книжной полки Раскуллио. Хотя он и познакомился с огнем, он снова выглядит целым, и на нем нет следов повреждений.

— И что теперь? —  нервно спрашивает Делайла.

— Я думаю, что должен переписать конец.

Но теперь, когда это зашло так далеко, мое сердце подскакивает к самому горлу. А если не сработает и на этот раз, и я не попаду в мир Делайлы, а другую книгу, историю которой я даже не знаю? А если я застряну между моим миром и миром Делайлы?

Или возникнет новая книга из-за того, что я перепишу и я найду себя все в той же ситуации, только еще глубже, так что ускользнуть больше не будет шансов?

И самый страшный сценарий, что если это сработает, а Делайла решит, что не хочет нагружать себя бывшим сказочным принцем, который не имеет ни малейшего представления о реальном мире? Если я не буду похож на того, каким она меня представляет?

— Чего ты ждешь? —  спрашивает Делайла

И, вероятно, мой самый большой страх. Что, если я подпишу себе смертный приговор этой попыткой? Если место, в которое я попаду, будет ни моим, ни ее миром, а ничем?

Я рассматриваю лицо Делайлы, вижу, как она покусывает нижнюю губу. Я хочу попробовать ее на вкус. Я желаю ее. Никакой из рисков не так ужасен, как представление остаться здесь и знать, что я даже не попытался быть вместе с Делайлой.

— Итак, —  я вытаскиваю из камзола кусок древесного угля, который я прихватил с собой со сцены с Пиро, так как перо и чернила в одежде не очень практично, и заостряю его об скалу, у которой стою. — Ну, давай начнем, —  говорю я и открываю последнюю страницу в книге Раскуллио.

Даже не глядя на иллюстрацию на противоположной стороне, я перечеркиваю слово конец углем.

Внезапно я лечу кувырком через страницы, мне приходится собрать все силы, чтобы не выпустить из рук книгу и уголек.

Ветки колдовского леса больно бьют по лицу; отвратительная запятая зацепляется за мои брюки и делает дырку; я погружаюсь в темноту и снова выныриваю на свет; меня окатывает водой и ветром, и огнем, чтобы в самом конце я приземлился на живот на вечном морском берегу.

Поднявшись на локти, я выплевываю песок и вздрагиваю, так как каждая мышца в теле болит. Вокруг меня стоят все персонажи ,которые ожидают нашу свадьбу с Серафимой.

Я всматриваюсь в книгу, которую держу в руках, и понимаю, что не до конца зачеркнул слово конец. Я провожу древесным углем и вычеркиваю последнюю букву в слове КОНЕЦ.

— Оливер! —  ревет Фрамп. —  Что ты там делаешь?

Но в, то время как он говорит, края его лохматых ушей и кончик его хвоста становятся прозрачными и он исчезает.

Я поворачиваю резко голову вправо и вижу, как Серафима разочарованно протягивает ко мне руку, в то время как она тоже растворяется. Все мои друзья из истории растворяются, оставляют белые пятна в полной тишине, до тех пор, пока не остаюсь только я, растянувшийся на пляже, окруженный пустыми контурами фигур.

— Бог Всемогущий! —  шепчу я, когда все цвета морского берега блекнут, пока меня не окружает лишь абсолютная белизна.

Я все еще держу книгу и кусок древесного угля. Дрожащими руками я разглаживаю страницу и пишу.

И тогда он жил долго и счастливо до конца их дней с Делайлой Ив МакФи.

Как только последняя буква имени Делайла закончена, белое помещение на моих глазах вспыхивает, и в центре возникает дыра как от огня, когда сгорает бумага.

Белизна крошится, и вокруг возникает жалкая старая крепость, в которую Делайла пригласила меня, во всех цветах и полностью совпадающая с оригиналом.

Чем дальше распространяется огонь, тем больше я узнаю, пока, наконец, не смотрю в объятое ужасом лицо Делайлы.

— Оливер? —  говорит она.

Все же ее голос ослабевает, как раньше голос Фрампа, до тех пор, пока мне не кажется, будто она говорит с другого конца туннеля. Дыра в белизне становится меньше, до тех пор, пока жестянки с цветными карандашами и стопка с газетами не исчезают в углу моего поля зрения.

Разочарованно я неподвижно смотрю на книгу на коленях и в ужасе понимаю, что последняя буква "и" в имени МакФи, полностью расправляется и затем, дрожа, исчезает.

Тоже самое происходит с "ф" и "к" и т.д., пока мой предусмотренный конец полностью не исчезает.

Затем я чувствую сильный удар в грудь, который лишает меня дыхания и заставляет увидеть звездочки. Когда я снова прихожу в себя, то нахожусь в руках Серафимы, и вокруг нас стоят персонажи этой истории и с криками и хлопками празднуют нашу свадьбу.