Дар, стр. 63

На следующий день они встали рано и отправились покупать елку. Кроме большой, Томми купил и маленькую елочку и положил их в фургон.

Вернувшись домой, он достал елочные игрушки, и остаток дня ушел на украшение елки.

Не раз слезы подступали к глазам Томми — ведь большинство игрушек мама сделала вместе с Энни.

— Может быть, мы не будем их вешать? — задумчиво спросила Мэрибет.

Это действительно был нелегкий вопрос.

Повесят они их или нет, мама все равно расстроится.

В конце концов они решили все же не убирать эти игрушки, потому что это означало бы, что они хотят забыть об Энни. Она должна все время чувствовать, что незримо находится здесь, с ними, потому что все они помнят о ней. Лучше было признаться себе в этом, чем пытаться убедить себя в том, что этих самодельных игрушек вообще не существует.

Томми и Мэрибет закончили украшать елку только к трем часам.

На ленч Мэрибет приготовила сандвичи с тунцом. Томми убрал игрушки, оставив только маленькую коробочку с елочными украшениями, а затем посмотрел на Мэрибет странным взглядом.

— Что-нибудь не так?

Он покачал головой. Мэрибет заметила, что он о чем-то напряженно размышляет.

— Нет, все в порядке. Я хочу поехать в одно место. Поедешь со мной или ты слишком устала?

— Поеду, конечно. Куда ты собрался?

— Увидишь.

Томми достал теплые куртки, и они вышли на улицу. Начинался снегопад; они залезли в фургон, взяв с собой маленькую коробку с украшениями и положив ее рядом со второй елочкой.

Мэрибет сначала не понимала, куда они едут, но постепенно догадалась. Томми остановил машину около кладбища — он хотел подарить маленькую елочку Энни.

Он достал ее из фургона, а Мэрибет взяла коробку. Это были самые маленькие елочные игрушки, которые Энни особенно любила — крошечные мишки, солдатики с трубами и ангелочки. В коробке лежали также елочные бусы и серебристая мишура.

Томми установил елку на могиле, на маленькой деревянной подставке, и они по очереди стали вешать на нее игрушки. Этот разрывающий сердце ритуал продолжался несколько минут, после чего они стали молча разглядывать результаты своего труда, и Томми вспомнил, как Энни любила Рождество.

Он уже рассказывал об этом Мэрибет, но в этот раз слова как будто застревали у него в горле. Слезы катились по щекам — он вспоминал, как хорошо им было с Энни, и чувствовал, как сильно ему ее не хватает.

Потом он посмотрел на Мэрибет, стоявшую рядом с елочкой.

Куртка не застегивалась на ее выпирающем животе, глаза были полны слез, рыжие волосы выбивались из-под шерстяной шапочки. Томми почувствовал, что никогда не любил ее сильнее, чем сейчас.

— Мэрибет, — ласково позвал он, зная, что Энни одобрила бы его поступок.

Это надо было сделать именно здесь. Мэрибет должна была стать частью его жизни и его будущего.

— Давай поженимся… пожалуйста… Я так тебя люблю…

— Я тоже тебя люблю, — т сказала она, подойдя ближе и взяв его за руку, — но я не могу, ты же знаешь… не сейчас… не проси меня делать это…

— Я не хочу тебя терять, — продолжал Томми, посмотрев на маленькую могилку, где лежала его сестренка, рядом с рождественской елкой, которую они ей принесли. — Я потерял ее и не могу потерять тебя… пожалуйста, давай поженимся.

— Не сейчас, — мягко откликнулась Мэрибет.

Ей очень хотелось дать ему все, что она могла дать, но она боялась причинить ему боль, не оправдав его надежд. Мэрибет была мудрее своих лет и в какой-то степени по-женски мудрее его.

— Ты обещаешь когда-нибудь выйти за меня замуж?

— Торжественно обещаю тебе, Томас Уиттейкер, что я буду любить тебя вечно, — произнесла она, готовая перед Богом ответить за каждое свое слово.

Мэрибет чувствовала, что никогда не забудет, кем он стал для нее с первой же их встречи. Но никто не мог знать, что их ждет в будущем, куда каждого из них приведет судьба.

Она страстно желала стать частью его жизни до конца своих дней, но кто мог знать, что будет дальше?

— Пообещай мне выйти за меня замуж.

— Если мы оба будем этого хотеть, — как всегда, искренне сказала она.

— Я всегда буду готов на тебе жениться, — торжественно произнес Томми, и она знала, что он действительно верит в свои слова.

— Я тоже. Я всегда буду тебе другом, Томми… и всегда буду любить тебя.

И если им повезет, она в один прекрасный день станет его женой. Мэрибет тоже этого хотелось, и слишком сильным было искушение выйти за него уже сейчас, в шестнадцать лет, но ей хватало мудрости для того, чтобы понимать, что в один прекрасный день все может измениться.

А может быть, все будет иначе — их любовь с каждым днем будет становиться все крепче.

Но кто знает — ведь жизнь могла разнести их по разным уголкам земного шара, разъединив навсегда, хотя она очень надеялась, что этого не произойдет.

— Я буду ждать столько, сколько понадобится, — заверил ее Томми. — Мои чувства к тебе никогда не изменятся.

— Спасибо, — ответила Мэрибет и нежно поцеловала его.

Как бы ему хотелось, чтобы она пообещала ему большее! Но он был рад и малому, понимая, что сейчас она не может дать ему больше.

На некоторое время воцарилось молчание.

Томми и Мэрибет стояли у могилы, глядя на маленькую елочку и размышляя о маленькой озорной девочке, навсегда оставшейся в их сердцах.

— Мне кажется, она тебя тоже любит, — тихо сказал Томми. — Если бы она была с нами!

С этими словами он сжал руку Мэрибет и повел ее к машине. Молодыми людьми овладела тихая грусть, и по дороге домой они молчали. Теперь между ними было что-то тихое и хорошее, сильное и чистое, очень искреннее.

Оба они понимали, что в один прекрасный день могут соединиться — а могут и расстаться. Но и Мэрибет, и Томми верили, что ничто не сможет разлучить их.

И Томми, и Мэрибет для своих шестнадцати лет слишком много пережили. У них была надежда, была взаимная клятва и были общие мечты. Это было хорошее начало для чего бы то ни было, бесценный дар, который они дали друг другу.

Сидя в гостиной, они тихо разговаривали, смотрели семейные альбомы и смеялись над детскими фотографиями Томми и Энни.