Мое прекрасное искупление (др. перевод) (ЛП), стр. 1
ДЖЕЙМИ МАКГВАЙР
ПРЕКРАСНОЕ ИСКУПЛЕНИЕ
ГЛАВА 1
КОНТРОЛЬ - ЭТО ВСЕ, ЧТО БЫЛО РЕАЛЬНО. Я усвоила еще с того времени, когда была маленькой, что планирование, взвешивание и наблюдение могут предотвратить большинство неприятных вещей - ненужный риск, разочарование, и самое главное, душевную боль.
Планирование избегания неприятностей не всегда было легкими, факт, который стал явно очевиден в тусклом освещении паба Каттера.
Дюжина или около того неоновых вывесок висящие на стенах и слабый свет с потолка, который подсвечивал бутылки ликера за баром, лишь слегка утешали. Все остальное лишь еще больше подчеркивало, насколько далеко я была от дома.
Стены, сделанные из древесины старого амбара, светлая сосна запачканная черными пятнами были сделаны специально, что бы Мидтаун выглядел как забегаловка, но тут было слишком чисто. Сто лет дыма не пропитали краску. Стены не шептались о Капоне или Диллинджере.
Я сидела на одном и том же месте уже два часа, с тех пор, как закончила распаковывать коробки в моей новой квартире. До тех пор, пока я могла стоять, я отложила те детали о себе, которые делали меня той, кем я являюсь на самом деле. Изучение окрестностей было более привлекательным, особенно в удивительно тихом ночном воздухе, даже если это был последний день февраля. Я наслаждалась моей новой независимостью вместе с чувством свободы от того, что дома меня никто не ждет с отчетом о моем местонахождении.
Сидушка, которую я нагрела, была обтянута оранжевым кожзаменителем, и после выпивки, внушительная доля моего намерения переехать составляло то, что Федеральное бюро расследований так великодушно перечислило на мой счет тем днем, я пыталась изо всех сил удержаться, чтобы не упасть с него.
Последний из моих пяти «Манхеттенов» за вечер проскользнул из модного бокала в мой рот, обжигая горло. Бурбон и сладкий вермут на вкус были как одиночество. По крайней мере, это заставляло меня чувствовать себя как дома. Несмотря на то, что дом был в тысячах милях отсюда и, чем дольше я сидела на одном из двенадцати стульев вдоль изогнутого бара, тем больше было это чувство.
Несмотря на это, я не чувствовала себя потерянной. Я была беглянкой. Стопки коробок стояли в моей новой квартире в пятиэтажном доме, коробки, которые я собирала с энтузиазмом, пока мой бывший жених, Джексон, стоял и дулся в нашей крошечной чикагской квартирке.
Идти дальше было средством роста по карьерной лестнице в Бюро, в чем я достигла хороших успехов за короткое время. Джексон не был обеспокоен, когда я впервые сказала ему, что меня переводят в Сан Диего. Даже в аэропорту, перед моим рейсом, он пообещал, что мы все еще сможем быть вместе. Джексон никогда не был силен в прощаниях. Он угрожал, что будет любить меня вечно.
Я покрутила бокалом перед собой с ожидающей улыбкой. Бармен умело помог мне поставить бокал на барную стойку, а затем он налил еще один коктейль. Апельсиновая корка и вишня медленно плавали где-то между дном и поверхностью, в точности как я.
- Это твой последний, милая, - сказал он, протирая бар вокруг меня.
- Не перетруждайся. Я не дам много чаевых.
- Федералы всегда так, - сказал он без осуждения.
- Это так очевидно? - спросила я.
- Много таких, как ты живет в округе. Вы все говорите одно и тоже и напиваетесь в первый вечер в дали от дома. Не беспокойся. Твой вид не кричит о том, что ты из Бюро.
- Спасибо Богу за это, - сказала я, поднимая свой бокал. Я говорила не серьезно. Я любила Бюро и все с ним связанное. Я даже любила Джексона, который тоже был агентом.
- Откуда ты приехала? - спросил он. Его слишком узкий V-образный джемпер, наманикюренные ногти и хорошо уложенная прическа выдавала его флиртующую улыбку.
- Чикаго, - ответила я.
Его улыбка погасла, и он сморщил губы, теперь он напоминал рыбу, затем его глаза расширились.
- Ты должна праздновать.
- Я думаю, что я буду расстроена, когда закончатся места, в которые я могу сбежать. - Я сделала глоток и слизала с губ дымчатый вкус бурбона с моих губ.
- О. Убегаешь от своего бывшего?
- При моей работе, никогда не удастся сбежать.
- О, черт. Он тоже федерал? Не плюй в колодец, из которого пьешь, милая.
Я обвела пальцем край моего бокала.
- На самом деле, они к этому не готовят.
- Я знаю. Такое часто случается. Постоянно это вижу, - сказал он, качая головой, в то время как мыл что-то в раковине, заполненной мыльной пеной, за барной стойкой. - Ты живешь поблизости?
Я посмотрела на него, опасаясь любого, кто может вынюхать агента, и кто задает слишком много вопросов.
- Ты часто будешь заходить? - уточнил он.
Поняв, что он хочет узнать со своим допросом, я кивнула.
- Возможно.
- Не волнуйся за чаевые. Переезд дорого обходится, так же, как и топить в выпивке то, что ты оставила позади. Ты можешь возместить их мне позже.
Его слова заставили мои губы изогнуться в улыбке, которой не было уже долгие месяца, даже если этого никто, кроме меня, не заметил.
- Как тебя зовут? - я спросила.
- Энтони.
- Кто-то называет тебя Тони?
- Нет, если они хотят тут выпить.
- Заметано.
Энтони обслужил единственного клиента в баре, кроме меня, в этот поздний вечер понедельника - или некоторые могут сказать, что уже раннее утро вторника. Низкая и пухлая женщина средних годов с опухшими красными глазами была одета в черное платье. Как только он закончил, дверь со стуком открылась, влетел мужчина моего возраста и сел через два стула. Он ослабил свой галстук и расстегнул верхнюю пуговицу своей идеально отглаженной белой рубашки. Он мельком взглянул в моем направлении и за эти полсекунды его каре-зеленые глаза отметили все, что ему было интересно обо мне. Потом он отвернулся.
Мой сотовый зажужжал в кармане пиджака и я его достала, чтобы проверить дисплей. Это было еще одно сообщение от Джексона. Рядом с его именем, в скобках, была маленькая цифра шесть, отмечая количество сообщений, которые он прислал. Эта пойманная в ловушку цифра была напоминанием того, когда он в последний раз притрагивался ко мне - в течении объятий, на которые я его уговорила.
Я была на расстоянии 2150 миль от Джексона и он до сих пор заставлял меня чувствовать себя виноватой - но не достаточно виноватой.
Я нажала на боковую кнопку на телефоне, гася экран, не отвечая на сообщение Джексона. Затем я подняла палец на бармена, допивая залпом остатки моего шестого коктейля.
Я наткнулась на паб Каттера за углом от моей новой квартиры в Мидтауне, этот район в Сан-Диего находится между международным аэропортом и зоопарком. Мои чикагские коллеги носили стандартные ФБРовские парки поверх бронежилетов, в то время, как я наслаждалась необычной теплой для Сан-Диего погодой в топе и пиджаке с узкими джинсами. Я чувствовала себя одетой слишком нарядной и чуток вспотевшей. Предполагаю, что это было последствие от количества алкоголя в моем организме.
- Ты чрезвычайно маленькая, чтобы находится в таком месте, - сказал мужчина через два стула от меня.
- Какого «такого» места? - сказал Энтони, подняв бровь, пока вытирал стакан.
Мужчина его проигнорировал.
- Я не маленькая, - сказала я перед тем, как выпить. - Я миниатюрная.
- Разве это не одно и то же?
- У меня так же есть Тазер в сумочке и превосходный хук слева, так что не берись за дело, которое тебе не по плечу.
- Да ты мастер.
Я не вознаградила его взглядом. Вместо этого, я смотрела перед собой.
- Это было расистское замечание?
- Абсолютно нет. Просто ты кажешься мне немного жестокой.
- Я не жестокая, - сказала я, несмотря на то, что это больше походило на то, что было скучным, легкая жертва.
- Неужели? - Он не спрашивал. Он порождал вражду. - Я недавно читал о награждении азиатских женщин миротворческими лидерами. Предполагаю, ты не была одной из них.