Чем глубже мы падаем (ЛП), стр. 39

***

— Итак, я хотела бы официально извиниться за Уилла. Я не хотела натравливать его на тебя подобным образом, — сказала я вечером во время нашего совместного выполнения домашней работы.

— Все нормально.

— Нет, не совсем. Ладно, значит, я просто рассказала о тебе, а он захотел познакомиться. Звучит жутко, но, на самом деле, все совсем не так. Обед получился странным, потому что Уилл выставил себя идиотом. Он может быть по-настоящему обаятельным, но...

— Лотти, — она приподняла одну бровь. Всегда мечтала научиться это делать.

— Да.

— Все в порядке. Я не думаю, что ты натравила его на меня. Просто мне следовало с самого начала быть откровенной с тобой. Я лишь недавно разорвала серьезные отношения, и мне все еще тяжело из-за этого.

— Мне очень жаль.

— Ты ни в чем не виновата. Вообще-то, все случилось из-за него. Мы были помолвлены, пока однажды вечером он не забыл телефон у меня дома, и я увидела весьма откровенные сообщения от его бывшей девушки.

— Ого. Вот мерзавец.

— Да, он оказался мудаком. Не могу поверить, что мне понадобилось так много времени, чтобы понять это. Ведь было столько тревожных звоночков, — она вздохнула и изобразила, будто стреляет себе в голову из пистолета.

— Да, мне это очень хорошо знакомо. Моя соседка без ума от Брата Судного Дня №1, — я немного рассказывала Одри про Зака и Зана.

— Да, ты об этом говорила. Если честно, я переживаю за нее. Знаешь, он рано или поздно сделает ей больно.

— Я просто боюсь, что он может причинить ей боль в буквальном смысле. Этот парень не простой придурок. Он заставляет мою женскую интуицию переключаться в режим повышенной готовности.

— Может, она все же придет в чувство?

Мы переглянулись.

— Скорее всего, нет, — сказали мы одновременно.

— Почему? Почему девушки совершают такие глупости?

— Потому что парни знают, как нажимать на правильные кнопки. Они говорят правильные слова, заставляя нас чувствовать себя особенными, и прикасаются так, что кажется, будто ты сейчас умрешь от блаженства. И какое-то время все действительно прекрасно.

— А потом приходит реальность, и ты понимаешь, что больше не чувствуешь себя так хорошо с этим парнем. Что в нем есть качества, которые тебе не нравятся, и это не только из-за того, что он храпит или не обрезает ногти на ногах. Ты осознаешь, что он совершенно не такой, как ты думала. Вот что тяжелее всего. Отказаться от мечты, от идеального парня, которого ты сама придумала.

Я никогда не проходила через такое. Конечно, я плакала, когда мы с Кларком расстались, но наши отношения уже через неделю переродились в какую-то странную дружбу.

— Мой бывший боялся меня поцеловать, — сказала я.

— Что?

— Он словно боялся, что кто-то выскочит и накричит на него за это. Мы как-то остались одни у меня дома, и я попыталась его поцеловать, а он будто обезумел.

— Как долго вы были вместе?

— Восемь месяцев. Мы дружили в старших классах и все всегда считали, что мы должны встречаться, вот мы и решились на это.

— Почему ты так долго была с ним?

— Было не так уж плохо. Мне нравилось его целовать, когда он позволял, и мы весело проводили время на свиданиях. Как будто мы по-прежнему оставались друзьями, за исключением того, что вместе пошли на выпускной, и то и дело держались за руки.

— Ну, полагаю, если он боялся тебя поцеловать, то большего нечего было и ожидать.

— Можно и так сказать.

— Он был твоим единственным парнем?

Я колебалась. О, какого черта.

— Да.

— Ну, здесь у тебя вариантов куча.

Двое парней прошли мимо, оценивающе посмотрев на Одри. По мне они едва скользнули взглядом.

— Ну, хватит уже о бывших, не хочешь ли сходить с нами на футбол в следующую субботу? Там будет целая компания, поэтому никакой неловкости ты не почувствуешь, — сказала я. Это была часть моего гениального плана свести Уилла и Одри вместе. Какое место может быть более подходящим, чем футбольный матч?

— Не знаю. Мне надо много выучить.

Я думала, что я сумасшедшая, но когда Одри ударялась в учебу, она часами не могла остановиться. У нее на лбу горела надпись «Суперотличница».

Я не могла представить парня, который бы посмел обманывать такую девушку, как Одри. Рядом с ней все модели «Викториа Сикрет» выглядели, как ведьмы.

Да, парни точно знают, как испоганить что-то прекрасное.

Глава 21

Зан

— Так ты в самом деле виноват? — спросил Страйкер, откинувшись на спинку дивана и прихлебывая кофе. Я не очень любил этот напиток, но все еще не восстановился после прошлой ночи, поэтому я тоже взял себе кофе. К тому же было чем занять руки.

— В аварии? Да, виноват.

— Черт. А я думал, что моя сестра тронулась умом.

Я глотнул горячей жидкости. Такое ощущение, что пьешь деготь. Страйкер любил, чтобы кофе был крепким.

— Не могу поручиться за ее правдивость в чем-то другом, но насчет этого, можешь верить тому, что она говорит.

— Я знал, что ты мне о чем-то недоговариваешь, но решил, что ты поделишься со мной сам, когда будешь готов к этому. Прости, что моя сестра вытащила твои скелеты из пресловутого шкафа. Боже, мне надо покурить. Не возражаешь?

Мы вылезли из окна его спальни и вскарабкались на узкую пожарную лестницу, ведущую на крышу.

— И что случилось потом?

Я рассказал ему об учреждении Картера для малолетних преступников. О мисс Кэрол и о том, как она помогла мне.

— А ты видел ее после того? Лекси?

— Да. Я регулярно приходил ее проведать. Ее отца это бесило, поэтому мне приходилось выбирать время, когда его не было дома. Находясь в госпитале, я сходил с ума от скуки и написал ей кучу писем. О том, как я сожалею о случившемся, как хотел бы, чтобы все было по-другому. Я написал их не совсем для нее, но собрал все и попросил медсестру их передать. Иногда мне звонит ее мама.

Он откинулся назад, упираясь локтями, и посмотрел на небо.

— Ей когда-нибудь станет лучше?

Я отрицательно покачал головой. Я не говорил с миссис Дэвис несколько месяцев, но не думаю, что могли произойти какие-то изменения. Хотя иногда случаются чудеса.

— Паршиво, — резюмировал Страйкер.

Никто еще не описывал это с помощью такого слова. Паршиво. Это было очень паршиво. Так паршиво, что временами грозило убить меня окончательно.

— Ну а у тебя случалось что-нибудь такое? — спросил я.

Он затушил сигарету и тихо хохотнул.

— Можно сказать, да. Обычное дерьмо, как часто бывает. Отец сбежал, мама любила бутылку и наркотики больше, чем нас. Мы скакали из дома в дом, каждый новый был хуже предыдущего. Когда я стал достаточно взрослым, я ушел, забрав с собой Триш. Нас было всего двое против большого злобного мира.

— Паршиво.

— Нет. Ничего такого, что нельзя было исправить музыкой. Нет таких трудностей, которые нельзя преодолеть с помощью музыки.

Именно так сказал бы мой дедушка. Я неосознанно погладил большим пальцем его зажигалку.

Страйкер тем временем продолжал:

— То есть я попробовал все таблетки, наркотики и траву, какие только можно курить или глотать. Они все приносили кайф на короткое время, зато потом я чувствовал себя разбитым в хлам. Но стоило мне сыграть какую-нибудь песню на барабанах, гитаре, пианино или укулеле [7], и я окунался в блаженство на долгие часы. Не было разбитости, и хорошие ощущения никуда не исчезали. Звучит странно, но на данный момент музыка для меня служит лучшим из наркотиков.

Он дотронулся до своих ногтей, которые были такого насыщенного темно-фиолетового цвета, что казались почти черными.

— Я тоже принимал наркотики. Когда был в исправительной колонии Картера. Но это было недолго, — сказал я, вспоминая свое кратковременное погружение в прежнюю жизнь. Конечно, благодаря этому у меня появился повод поговорить с Шарлоттой, но я больше не собирался повторять это.