И телом, и душой (СИ), стр. 45

Ярость и гнев клокотали в груди, бешенным разъедающим пламенем пробираясь по клеточкам к сердцу.

Как она… эта… смогла, посмела… о Лене?!

Налившиеся кровью глаза сузились, а губы плотно сжались.

— Слушай меня внимательно, Лика, — с угрозой прошипел Максим, выделяя слова. — Я женат уже девять лет. И лучше тебе не вмешиваться в мои отношения с женой, спокойнее спать будешь, — его голос сошел до леденящего душу жесткого шепота. — Да, у нас был секс, одноразовый, не более того. И на повторение тебе лучше не рассчитывать, этого не будет. Посмеешь еще раз позвонить мне или, что важнее, Лене, чтобы «уведомить» в том, чем занимается ее супруг, я об этом узнаю, Лика. И когда я узнаю… — молчание, грубое и тяжелое дыхание. — Лучше тебе не стоять на пути. Я могу сделать так, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Мне это ничего не стоит. Поэтому запоминай: между нами ничего не было. И никогда ничего не будет.

Максим тяжело выдохнул и, схватившись за угол стола, ощущал режущую боль в ладонях.

А сердце грохотало в груди, надрывно и отчаянно, словно пытаясь вырваться наружу.

— Как же мне жаль твою жену! — воскликнула вдруг Лика после минутного молчания. — Неужели она…

— Разговор окончен! — выплюнул Максим и отшвырнул от себя трубку.

Ярость, злость, ненависть, жгучая и неукротимая. Глаза пылают ярким фиолетовым пламенем.

Как она только посмела, как решилась?!

Да кто она вообще такая, чтобы ему… угрожать?! Да это и звучит смешно.

Максим вскочил с кресла и прошелся по кабинету, меряя его шагами, из угла в угол.

Раскаленная сталь пробежала по венам, жарким пламенем обжигая кровь. Сердце колотилось где-то в висках бешено и гулко. Грудь сдавило ядовитыми путами.

Он почти задыхался, жадно ловя ртом воздух, и не мог вдохнуть достаточно кислорода.

Максим резко остановился, сузил глаза, разжал вспотевшие ладони.

Орлиный взгляд устремился на фотографию жены, стоящую на столе.

Никто и никогда не посмеет отнять у него Лену. Никто и никогда.

10 глава

По дороге домой его застал проливной дождь. Начался он с мелкого, противно моросящего дождичка, но постепенно перешел в настоящий ливень, отчаянно и нетерпеливо барабанивший сейчас по стеклам, в безуспешной попытке проникнуть в уютный и теплый салон автомобиля.

Включив дворники и глядя на дорогу сквозь нависшие белесой пеленой, дождевые капли, стекающие по стеклу, Максим сжимал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Мужчина нервно выругался. Чертова осень!

Поджал губы и перестроился в третий ряд, где движение, казалось, шло активнее.

Откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза, стараясь успокоиться.

А дождевые капли сводили с ума своим монотонным размеренным отстукиванием по стеклам и крыше автомобиля, отдаваясь гадкой саднящей болью в области висков.

Максим стиснул зубы и тяжело вздохнул.

Как только Лена может любить это время года?! Сплошные дожди, туманы, слякоть и грязь.

Приказав себе успокоиться, мужчина схватился за руль обеими руками, и двинулся вперед.

Интересно, чем сейчас занимается Лена?… Готовит ужин? Смотрит телевизор? Читает книгу?

Может быть, ждет его?…

Максим чертыхнулся сквозь плотно сжатые губы.

Черт, они и созвонились-то только тогда, когда он выскакивал из офиса, на ходу застегивая пиджак…

Мужчина резко свернул на повороте, обгоняя идущую впереди «восьмерку», послал водителю машины недружелюбный жест, нелицеприятно высказался по поводу того, что тот слишком медленно едет, и вновь перевел взгляд на дорогу. Пару раз обернулся назад, негодуя и все еще ругаясь, а потом…

Одного взгляда, вскользь, второпях, быстрого мимолетного взгляда, хватило, чтобы он застыл на дороге, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот от удивления.

Перед глазами, как на кинопленке, так и встала, загораясь яркими красками, высветилась неоновыми огнями в темноте огромная вывеска на магазине с одним-единственным словом «Цветы».

Сердце гулко забилось в груди, так сильно оно не билось никогда, остро, часто, болезненно.

Вмиг задрожавшими руками Максим схватился за руль и нажал на тормоз.

Резко остановился, свернув к обочине, и выглянул в окно.

Губы медленно расплылись в улыбке, глаза засветились.

Стремительно выскочил из машины под проливной дождь, почти не обращая внимания на то, что капли острыми иголочками мгновенно вонзились в плоть, атаковали, захватили в плен, облепили его, растворяя в ледяном водопаде. Помчался к входной двери и ворвался внутрь с потоком свежего осеннего воздуха и стекающих с одежды дождевых струй. Озираясь по сторонам, пытался высмотреть продавца, а когда обнаружил ее, подскочил к ней с обезумевшими глазами и улыбкой счастливого идиота и выпалил:

— Самый красивый букет. Мне. Сейчас, — а потом, запинаясь, добавил: — Розы есть?

Высокая женщина лет сорока на вид окинула его быстрым оценивающим взглядом и, поправив очки, проговорила:

— Розы? Есть. Какие вам угодно? — еще один быстрый взгляд на посетителя, приподнятые вверх брови.

А Максим смотрит на нее широко раскрытыми глазами и часто моргает, ничего не понимая.

Сердце стучит в груди так сильно, что заглушает посторонние звуки, превратившиеся мгновенно в один большой гудок отправляющегося в путь поезда. Пульс мгновенно учащается, огнем проникая в кровь и покалывая иголочками запястья. В глазах темнота, а в груди дикое бесконтрольное желание. Купить цветы.

Максим вдруг отрывает зачарованный взгляд от продавщицы, в неуверенности и неловкости застывшей в шаге от него, и начинает озираться по сторонам, как заклинание, бормоча себе под нос:

— Какие?… Какие… Черт, а они что, разные бывают?… — взгляд его натыкается то на один букет, то на другой, один красивее другого, но пробегает мимо, не заостряя на них внимания. А Максим все смотрит, подходит ближе, чтобы рассмотреть лучше. — Какие, какие… — великолепие ярких красок окутывает его, словно вуалью, изобилие ароматов проникает в кровь, растворяясь в ней адреналином, а Максим все ходит по магазину, пробегая глазами по выставленным на продажу букетам.

— Может, вам помочь?… — рискнула подать голос продавщица, но Максим, словно не услышав ее, вдруг останавливает завороженный взгляд на красных гладиолусах, строго и благородно выделяющихся из многообразия великолепных букетов.

Женщина подходит к нему и, проследив за его взглядом, говорит:

— Это гладиолусы. А розы… — она делает шаг в сторону, увлекая за собой и Максима. — У нас есть великолепный букет. Очевидно, именно то, что вам нужно. Пройдемте за мной.

Максим подчиняется и следует за ней, провожая глазами длинные стройные стебли.

А букет, предложенный продавщицей, оказывается и впрямь великолепным, даже шикарным.

Лене должен будет понравиться, проникает в сознание мимолетная мысль. А потом скользкая и вязкая…

Интересно, а какие цветы нравятся Лене?…

Максим хмурится и, дрожащими руками забирая букет из рук продавщицы, почти выбегает из магазина.

Странно, но раньше он об этом никогда не задумывался, а она никогда ему об этом и не говорила.

Черт возьми, он не знает о ней даже этой элементарной банальности! Что же он за муж такой?!

Широкими шагами, стремительно рассекая дождевые капли, хлеставшие по лицу, направился к машине. Забрался в салон, аккуратно положив букет на соседнее сиденье, чертыхнулся пару раз, вытирая лицо.

Он весь промок, пока пробежался от машины к магазину и обратно.

Чертова осень! Чертовы дожди!

Откинулся на спинку сиденья и бросил быстрый взгляд на шикарный букет, занявший место пассажира.

Мгновенно вспыхнувшее внутри чувство разочарования сдавило грудь тисками.