Экзотические птицы, стр. 104
— Осторожнее! Тебя засосет в двигатель! — беззвучно крикнула Тина и замахала руками. Птица смотрела на нее, не понимая, но вид у нее был такой, будто ни один на свете двигатель не мог считаться ей достаточно серьезной помехой. Вдруг птица сменила направление полета, полетела куда-то вбок и ввысь и вскоре совсем исчезла из поля зрения Тины.
23
Столбик термометра показывал 39, 8 градуса.
— Ну что, мы ее забираем в больницу! — сказал врач «скорой помощи», сняв с лица Ники повязку и больно подавив твердыми пальцами по ее раздутым щекам и шее. — В рану попал воздух, может случиться нагноение! — Пожилой доктор укоризненно воззрился на Нонну Петровну. «Как это можно было оперировать девочку в каких-то частных клиниках где-то за городом, у каких-то проходимцев, должно быть, в нестерильных условиях! Да вообще черт знает что! Я этого не понимаю…» — будто хотел сообщить он ей своим выразительным взглядом через сползшие на нос очки.
— Что же делать? — растерянно стояла перед ним Нонна Петровна.
— Что делать? Ложиться в хирургическое отделение! — сказал врач.
— Ой! — застонала Нонна Петровна. — Прошлый раз девочку мучили, мучили… — Она имела в виду то, двухлетней давности, отравление. — Теперь снова мучить!
— Так кто же виноват? — разозлился врач. — Не я же вас в косметологическую клинику засунул! Собирайтесь скорее, у нас времени нет!
— А что в больнице-то будут делать? Неужели снова резать? — засуетилась, запричитала Никина мать.
— Да вы знаете, что такое шея? Какое опасное это место! — заорал на нее врач. — Может, и резать будут, если понадобится! Зря-то ведь никому кромсать неохота! Собирайтесь, я вам сказал!
— Нет! Не поеду… — застонала с дивана больная. Ей было невозможно терпеть ужасную распирающую боль в нижней части лица и шеи, но еще более нестерпимой была мысль о том, что ее жених, а Сергея она теперь считала почти что мужем, не только женихом, может все-таки уйти в армию, не попрощавшись с ней. И вообще, не дай Бог, с ним что-нибудь случится! А она будет в больнице и ничем не сможет помочь! — Не поеду!
— Вот видите! Девочка не хочет! — сказала доктору Нонна Петровна, которая тоже не хотела отпускать Нику в больницу. Нонна Петровна боялась, что больничные хирурги, если возьмутся за Нику, могут испортить все, что было сделано Азарцевым на операции. Кроме того, она надеялась разыскать назавтра Азарцева и привезти к Нике. Она также не понимала, почему дочь после такой сложной операции не оставили в клинике. Все эти вопросы она надеялась разъяснить.
— Я вам все сказал, — устало поднялся со стула доктор. — Не хотите ехать — пишите расписку.
— Не в расписке дело! Расписку написать — полминуты! — стала бормотать Нонна Петровна, — Я ведь вас зачем вызвала? Чтобы вы сказали, чем девочку лечить!
— Подпись вот здесь поставьте! — указал пальцем врач. — Мы лечением на дому не занимаемся! — Он пошел в коридор и стал надевать свою поношенную куртку. — Лечиться идите в поликлинику! Но поскольку хирургов в поликлиниках теперь мало, а девочке на улицу выходить нежелательно, ей лучше в больницу! — Он еще раз пристально взглянул в лицо Нонне Петровне, но, не встретив понимания, побрел к двери.
— Ну хоть чем до завтра-то лечиться? — взмолилась вслед ему Нонна Петровна.
— Антибиотиков массивные дозы и супрастин, — буркнул врач и стал спускаться по лестнице. — Операцию-то за деньги делали? — вдруг вспомнив о чем-то, крикнул он вверх.
— Известно, за деньги! Кто сейчас бесплатно что делает? — ответила Нонна Петровна. Доктор, который сегодня вот уже на четвертом вызове не получил ни копейки, потому что сам денег не просил, а больные не предлагали, пожал плечами и крикнул в ответ:
— Так хоть компенсацию с них требуйте за такое осложнение! Это ведь послеоперационное осложнение! — И побрел медленно дальше вниз, бормоча что-то о том, как он устал работать с идиотами, и что девчонку так можно окончательно загубить, и хоть бы поскорее вышел с больничного его фельдшер и стал опять таскать тяжелый чемодан с инструментами.
— Сейчас в аптеку побегу, пока не поздно! — сказала Нике мать, вернувшись в комнату. — Лекарство, наверное, дорого стоит!
Она посмотрела, хватит ли денег в ее кошельке, и, решив, что на всякий случай надо взять побольше, потому что лекарства теперь стоят тысячи, открыла шкаф и достала сумку. Старая кожаная сумка было пуста.
— Как, девочка! — охнула мать. — Неужели ты заплатила за операцию все деньги?
Температура у Ники лезла еще выше, ей было действительно плохо, и она решила не начинать сейчас объяснения с матерью. Она сейчас и говорить не могла, и соображала плохо. «Оставлю на потом, когда выздоровлю», — вяло подумала она и снова провалилась в какой-то полусон-полузабытье.
— Все деньги за операцию, и вот такой результат? — схватилась за голову мать. — Да я их всех там завтра поубиваю! Да я их по кочкам разнесу! Спрятались за забором, — Нонна Петровна сама клинику не видела, но подробности знала со слов Ники, — и творят что хотят! Да я до московского мэра дойду и добьюсь, чтоб всех там позакрывали!
Деликатный, но по-деловому прозвучавший звонок в дверь прекратил поток ее слов.
«Может, это Сережа? — подумала сквозь свое полузабытье Ника. — Как я соскучилась! — Она украдкой пощупала под подушкой кольцо, которое сняла с пальца, чтобы не рассказывать пока обо всем матери. Ей хотелось сохранить как можно дольше это дорогое воспоминание при себе. — Хоть бы она скорее ушла на работу, . — даже думала Ника. — Тогда я опять могла бы надеть кольцо!» И каждый раз, когда мать выходила из комнаты, она, если была в сознании, украдкой доставала его и смотрела на него сквозь щелочки припухших век.
— Я доктор Владимир Сергеевич Азарцев, — спокойно представился в дверях мужской голос, и Ника вдруг вспомнила, что доктор обещал приехать и сделать перевязку.
— Здравствуйте, доктор! Входите, посмотрите на творение ваших рук! — ядовитым голосом проговорила Нонна Петровна, но Азарцев не понял иронии.
В весьма благодушном настроении, поскольку он уже немного отошел от вчерашнего дежурства, поспал, перевязал больных в клинике и убедился, что там дела идут у всех как надо, он с чувством Пигмалиона хотел приступить к осмотру своей Галатеи. И в процессе этого предвкушения даже воспоминания о неприятном утреннем разговоре с Юлией, которая обвиняла его в том, что он зря отпустил больную в ЦКБ, отступили перед желанием специалиста действительно посмотреть на дело своих рук.
— Что это такое?! — в недоумении спросил он, подойдя ближе и увидев Никино лицо. — Как это могло произойти? Ты гантелями тут, что ли, занималась? На голове стояла? — в ужасе и изумлении почти кричал он.
— Девчонка лежит, в туалет еле ходит, а вы какую-то ерунду про гантели говорите! — в возмущении встала перед ним Нонна Петровна.
— Ну-ка рассказывай, что ты тут натворила? И кто снял повязку? — потряс за руку Нику Азарцев, поднимая с постели разрезанные куски бинта.
— Да что она натворила? Она второй день лежит без сознания! «Скорую помощь» уже вызывали! — каким-то скандальным скрипучим голосом начала кричать Нонна Петровна. — Они хотели дочку в больницу везти, операцию повторную делать, да я не дала!
Владимир Сергеевич приложил руку ко лбу.
— Повторную операцию делать ни в коем случае нельзя! — тихо сказал он. — Нарушатся все внутренние швы, все соединения, которые я с таким трудом сделал. Лечить надо только консервативно. Я заберу сейчас девочку и отвезу ее к себе в клинику.
— Ну и во сколько это нам еще обойдется? — уставила руки в бока и прищурила глаза Нонна Петровна.
— Ни во сколько! Так же, как и операция, — сказал Азарцев, глядя на нее не без удивления.
— Ах, ни во сколько! — подняла руки к небу Никина мать. — Девочку-то легко обдурить, да меня не очень! — стала наступать она на Азарцева. — Вы ведь должны были заключить с ней договор на обслуживание! Я перво-наперво его хочу посмотреть! — Нонна Петровна представляла себе упомянутый документ примерно как договор на замену труб в ванной комнате.