Цвет небес (ЛП), стр. 31

Мы были связаны друг с другом. И всегда будем. Неважно, что случится, я всегда знала, что наши отношения никак не мимолетны.

***

На пятую ночь мне приснилось, что я иду по лесу в сумерках. Где-то неподалеку ухала сова. Толстый слой янтарных сосновых иголок устилал землю, и, пробираясь сквозь чащу, я слышала, как они трещат и ломаются под ногами. Откуда-то издалека доносился шепот моря. Я чуяла запах соли и надвигающийся на берег туман…

Вокруг было тихо, и внезапно мне стало страшно. Я поняла, что нахожусь там в полном одиночестве.

А затем я услышала жуткий рев из-за спины и подумала, что это животное. Я подскочила как раз в тот миг, когда холодная океанская волна врезалась в меня, сбила с ног и поволокла за собой в чащу.

Не уверена, чем кончился этот сон, но думаю, что я утонула.

Я проснулась в панике, жадно хватая ртом воздух.

***

На следующий день Мэтт забрал меня из колледжа в обеденный перерыв, и я рассказала ему о своем сне.

Как только я упомянула унесшую меня волну, Мэтт проницательно посмотрел на меня и остановился на обочине.

Он смотрел прямо перед собой, вцепившись в руль, и стучал по пластику пальцем. Затем подвинулся на сидении и обнял меня.

Я всегда знала, что Мэтт весьма чувствителен, хотя внешне он казался грубым и мужественным. Из-за его манеры одеваться, курения и пьянства в школе его многие боялись. Но когда я рассказала ему о своем сне, он расчувствовался и заплакал в моих объятиях, как заблудившийся ребенок, которого только что нашли.

Не уверена, как долго мы сидели в машине его брата, но отчетливо помню, как обнимала Мэтта, целовала его в макушку и гладила по голове. Но как бы крепко я его не обнимала, казалось, что стать ближе у меня не получается. Я так горячо любила его, что не существует слов, способных описать это чувство. В ту ночь я бы умерла за него, если бы этим могла избавить его от боли.

В то же время я знала, что Мэтт не позволит мне это сделать, потому что также пожертвовал бы жизнью ради меня. Именно поэтому он и плакал. Он знал, что сон исходит из моих внутренних страхов. Мэтт стоял перед лицом смерти, а я стояла рядом с ним. И он оплакивал то, что мне пришлось разделить с ним эту боль.

— Мне так жаль, — сказал он. — Я не хотел впутывать тебя в свои проблемы. Мне бы следовало держаться подальше.

— Нет, — возразила я. — Если бы ты остался в стороне, всё было бы хуже, потому что мою жизнь отравило бы сожаление от того, что я не с тобой. Слава богу, ты приехал. Иначе я навсегда осталась бы в аду.

Тем вечером, когда стемнело, мы выехали на пустынную проселочную дорогу за пределами города и остановились там. Забрались на заднее сиденье, целовались и срывали друг с друга одежду, чтобы прикоснуться к обнаженной коже. Мэтт спросил, девственница ли я до сих пор, и я ответила, что да, но не хочу ею оставаться. Не с ним.

Он настоял, что мы должны подождать, потому что будущее неясно.

Я согласилась, но очень неохотно и только на время.

Глава 42

Порой жизнь может быть невыносимо жестокой. Теперь я это знаю. Я поняла это в те дни, оставшиеся до операции Мэтта, когда мы не знали, что переживаем: начало нашей совместной жизни или её конец.

Но такова жизнь, верно? Мы знали лишь, что каждый день может стать для нас последним. И больше значения имели благодарность и признательность, которые мы должны чувствовать за каждый отпущенный нам драгоценный день вместе.

В те пять дней с Мэттом я жила неистовее, чем когда-либо прежде. Его боль стала моей болью, но сопутствующая радость была безгранична. Мы стали одним целым, и эта близость и связь между нами приближали меня к раю.

Любовь — это наше главное достижение. Никогда не забывай об этом. Не трать её попусту. Ищи её. Переживай её. Наслаждайся ею каждый день, потому что никогда неизвестно, когда жестокая волна может унести тебя.

***

— А если я решу не ложиться на операцию? — однажды днем сказал мне Мэтт, когда мы сидели у озера на территории колледжа и наблюдали за гребцами.

— Что ты имеешь в виду? Она тебе необходима.

Он оперся на локти и посмотрел на воду.

— Нет. Доктор дал мне право выбора. Он сказал, что если я решусь на операцию, то есть пятьдесят процентов шансов, что я умру на операционном столе. А если нет, то смогу прожить целый год.

— От шести месяцев до года, — напомнила я, потому что ценна была каждая минута.

Он покосился на меня.

— Операция через неделю, поэтому шесть месяцев кажутся мне довольно привлекательным сроком, если я буду знать, что проведу их с тобой.

— Конечно, проведешь, — ответила я. — Я никуда не ухожу, и неважно, что случится, но я не думаю, что решив так, ты сделаешь правильный выбор. Операция может полностью излечить тебя. Нам стоит попытаться.

Он кивнул и бросил камешек в воду.

— Я знаю. Просто подумал, что стоит обсудить эту возможность.

Я подвинулась ближе и положила руку ему на бедро.

— Думаю, над этим стоит поразмыслить. Но не проси меня оставить надежду. Прямо сейчас есть неплохая возможность, что через месяц опухоли уже не будет, и ты сможешь строить планы на будущее.

Он на минуту задумался:

— Если мне удастся вернуть своё будущее, я сделаю все, чтобы ты вышла за меня замуж.

Я тихо хихикнула, чувствуя разливающееся по телу тепло.

— Тебе не придется прикладывать значительных усилий. Если попросишь, я выйду за тебя хоть завтра.

Он кинул на меня знойный взгляд:

— А я-то думал, что ты не готова стать мисс Домохозяйкой.

— Так было раньше. Теперь всё изменилось.

Он внимательно изучал моё лицо:

— Потому что я могу умереть?

— Нет, — твердо ответила я. — Потому что ты здесь. Все пошло не так, когда ты ушёл из моей жизни. А теперь всё встало на свои места.

Он лег на спину и смотрел на проплывающие в небе облака. Я тоже легла и уставилась в небо. 

— И я тоже чувствую, что всё идёт правильно, — сказал он. — Я никогда больше не хочу расставаться с тобой, Кора. Ты как… моя вторая половинка.

— И я не хочу расставаться с тобой. Вот почему и хочу, чтобы тебе сделали операцию.

Он взял мою руку и нежно сжал её.

— Хорошо.

Внезапно он сжал мою ладонь так сильно, что я вскрикнула от боли. Я подскочила как раз в ту секунду, когда всё его тело напряглось.

— Мэтт! С тобой всё нормально?

Но он не мог мне ответить. Его глаза закатились, и он начал биться в конвульсиях. Я закричала, призывая на помощь, и увидела бегущих ко мне людей.

***

Приступ прошёл до приезда «скорой помощи», но Мэтт не приходил в сознание, пока его не привезли в реанимацию.

Его госпитализировали и оставили в больнице на ночь, пока доктора связывались с его лечащими врачами в Чикаго, чтобы определись, отпускать его из больницы или нет. Шли какие-то разговоры о том, что нужно транспортировать его в Чикаго и сделать операцию прямо сейчас, но на следующее утро его состояние улучшилось и нам разрешили поехать домой, но Мэтту запретили садиться за руль, потому что вероятность повторных приступов, которые могут произойти в любой момент, оставалась велика.

Брат Мэтта Гордон, приезжавший тем утром в больницу, оставил мне ключи от машины и попросил сесть за руль самой.

В тот день я встретилась с преподавателями, объяснила сложившееся положение и сказала, что уеду на несколько недель. Он с готовностью пошли мне навстречу, дали домашних заданий на время моего отсутствия, чтобы я не отстала от остальных студентов и сказали вернуться тогда, когда я буду к этому готова.

На следующий день мы с Мэттом уехали в Чикаго.

Родителям я ничего не сказала.

***

Той ночью мы зарегистрировались в придорожном мотеле, и я размышляла, что подумали бы мои родители, если бы узнали, где я, и что собираюсь лечь в постель с Мэттом, расставшись с Питером всего неделю назад. А мне казалось, что прошла уже целая жизнь. Я знала, что в конце концов мне придется признаться. Я просто пока не была готова говорить об этом или защищать свое решение отложить все дела ради Мэтта. Родители просто не поймут. Никто не поймет.