Цвет небес (ЛП), стр. 10

Я до мелочей помню все подробности, особенно шум в те секунды, когда моя машина, пять раз перевернувшись, скатывалась с крутого склона. Разбивались стекла, сминалась сталь, перед глазами плыли круги, поэтому я зажмурилась и крепче вцепилась в руль, скорчившись при резком неприятном звуке, с которым крыша над пассажирским сидением промялась, а окна разнеслись вдребезги.

Я летела вниз, стукаясь о камни, как прыгающий по воде голыш.

А затем всё неожиданно закончилось.

В ушах остался только звон, а затем начало отдаваться гулкое биение сердца.

Я открыла глаза и увидела, что вишу вверх ногами на ремне безопасности, изогнув шею так, что щека упирается в потолок машины.

Двигатель продолжал работать. Я начала различать и остальные звуки. По радио играла музыка — старая песня из числа моих любимых под названием «Время убивать», что могло бы показаться ироничным, но в ту минуту я была не совсем склонна размышлять об этом. Мне хотелось лишь выбраться оттуда.

Меня охватила паника. Я чувствовала себя в ловушке, отчаянно желала выбраться и принялась метаться из стороны в сторону. Попыталась нащупать красную кнопку, чтобы расстегнуть ремень, но руки так сильно тряслись, что я не смогла на неё нажать.

Я дышала всё тяжелее и тяжелее.

Кричала, но никто меня не слышал.

А затем внезапно раздался треск, и машина содрогнулась.

Я замерла и попыталась разглядеть обстановку за разбитым ветровым стеклом. Все вокруг машины казалось безупречно белым, покрытым снегом.

О, если бы я только знала, где очутилась! Если бы могла видеть происходящее за вылетевшим стеклом!

Но не имело значения, что я могла, а что не могла увидеть. Я знала, что происходит.

Машина лежала на крыше на поверхности замерзшего озера. И громкий треск был звуком ломающегося льда.

Хрусь… Хруп…

Мой внедорожник пошатнулся и начал медленно заваливаться набок.

Огромные куски льда и пробирающие до костей потоки воды хлынули в выбитые стекла, пока я погружалась в ледяную февральскую воду. От холода моё дыхание сбилось.

Я отчаянно боролась с кнопкой ремня безопасности, и, только когда к поверхности поплыли последние пузырьки воздуха, наконец смогла освободиться. Я полностью оказалась под водой.

Там было темно и непроглядно. Я не могла сказать, где дно, а где поверхность, не могла выбраться через окно, потому что там застрял кусок льда. Я попыталась вытолкнуть его плечом, но безрезультатно. Затем мне пришло в голову попробовать открыть дверь.

Я ухватилась за ручку и распахнула дверь в толщу воды. Моё тело уже онемело от низкой температуры.

Я поплыла к свету, но столкнулась с толстой коркой льда. Как бы сильно я ни билась об лед, проломить его не получалось, поэтому я снова поплыла в поисках проруби, в которую провалилась.

Наконец я проломила ледяную поверхность и глубоко вдохнула морозный воздух, продолжая безрассудно бултыхаться в воде.

Попытавшись взобраться на лёд, я почувствовала, что тело словно налилось свинцом. Зубы стучали, я дико дрожала, а затем, словно чудом, перестала чувствовать холод. Руки онемели, когда я в последний раз попыталась выбраться из воды на лёд.

Усталая и обессиленная, я больше не могла бороться. Мозг отказывался работать. Мне хотелось только спать.

Я держалась до последнего, пытаясь не закрывать глаза. А потом поняла, что падаю…

Вниз…Вниз…

Медленно погружаясь в воду к своей перевернутой машине. 

Я мягко приземлилась на стальную раму рядом с глушителем.

Вспоминать дальнейшее немного бессмысленно, потому что мои глаза были закрыты — я потеряла сознание, но видела происходящее из какой-то точки откуда-то извне своего тела»?

На подергивания и конвульсии ног смотреть было беспокойно. Эти судороги вызвало отсутствие притока кислорода к мозгу. Я совершенно четко осознала это, наблюдая, как моё тело содрогается в последний раз и наконец замирает.

Затем я минут двадцать держалась на воде думая, стоит ли мне остаться или отправиться за помощью.

В конце концов я решила остаться, потому что не могла заставить себя покинуть своё тело без присмотра в темной холодной воде.

Немного погодя я начала различать очертания предметов в мутной воде и несколько раз моргнула, увидев Меган, плывущую ко мне. Как это было возможно? По мере её приближения я поняла, что это не галлюцинация. Это на самом деле моя дочь, и я больше не одна.

Меня вернул к жизни громкий всплеск. Я подняла глаза и увидела струйки крошечных пузырьков, окружавших двигающуюся черную фигуру. Я только через несколько секунд поняла, что это водолаз в ластах и маске.

И метнулась в сторону с его пути.

Замерев в восхищении, я смотрела, как водолаз подхватил мое тело и вместе с ним поднялся на поверхность.

К тому времени Меган уже ушла. Она успела сказать всё, что хотела.

Глава 21

Поездка на «скорой» была странной. Лежа на каталке, я выглядела мертвой. Кожа посерела, а губы посинели, но никто не пытался оживить меня с помощью массажа сердца или чего-то подобного. Они только старались согреть меня.

Сотрудница бригады неотложной помощи каждую минуту прослушивала моё сердце стетоскопом и качала головой, но сказала своему напарнику, что пока я теплая и мертвая, я все же не мертва. Она также упомянула о своей собаке, которую случайно подстрелили в лесу, и она лежала на снегу около часа, но впоследствии полностью оклемалась.

Я удивилась этому. Хотела узнать больше, но знала, что женщина меня не слышит.

Вой сирены оглушал. Я желала, чтобы водитель её отключил.

Наконец мы приехали в больницу. Двери «скорой» распахнулись. Медики выкатили меня из машины на тротуар.

Внезапно меня окружили доктора и медсестры, деловито транспортировав меня внутрь.

Если верить «Википедии», клиническая смерть — это «обратимый этап умирания, переходный период между жизнью и смертью. На данном этапе прекращается деятельность сердца и дыхания, полностью исчезают все внешние признаки жизнедеятельности организма. При этом гипоксия (кислородное голодание) не вызывает необратимых изменений в наиболее чувствительных к ней органах и системах».

Именно это и случилось со мной спустя почти год после ухода Меган из нашего мира. Я перестала дышать, когда погрузилась на дно озера, и там умерла.

Обстоятельства, при которых я пережила клиническую смерть, тем не менее, были не совсем нормальными, поскольку пониженная температура воды вызвала резкий скачок кровяного давления вниз, и поэтому все системы организма замедлились. Все органы, кроме сердца и легких, продолжали функционировать, включая и нервную систему. Но это ни в коей мере не объясняло, как я смогла сидеть рядом с медработниками в «скорой» и быть свидетелем всему, что они говорили и делали.

Хотя я не ставила это под сомнение. По крайней мере тогда, когда оно происходило. Тогда мне казалось, что это вполне нормально.

Я не чувствовала боли, и паника испарилась. Она полностью прошла, когда я покинула своё тело. Я больше боялась смерти. Чувствовала лишь растущее желание вернуться обратно в озеро и разыскать там Меган. Я отчаянно хотела вновь увидеть её, но просто не могла отходить далеко от своей бедной безжизненной телесной оболочки, лежащей на каталке.

Как только меня ввезли в реанимацию, врачи и медсестры принялись восстанавливать нормальную температуру моего тела, а затем начали интенсивный массаж сердца. Я наблюдала за их действиями из верхнего угла комнаты, паря прямо под потолком.

Главный врач бригады положил мне на грудь дефибриллятор и сказал:

— Готово!

Все остановились и посмотрели на монитор.

Возможно, именно в ту секунду я вернулась в свое тело. Я не могу быть уверена, но помню, что на мгновение перехватило дыхание. Я, как пуля, рассекла воздух.