Поверь в свою мечту, стр. 19
Роберт развел в стороны чашечки лифчика, впившись глазами в открывшиеся его взору груди. Большие, твердые, почти полностью загорелые, упруго устремленные вверх, с тугими торчащими сосками, которые, казалось, просили охватить их губами и зубами.
Но он не будет спешить, поддаваясь их немому призыву, хотя уже и собственный набухший и вибрирующий член начал выходить из повиновения и отчаянно рвался наружу из ставших слишком тесными брюк.
Он хотел продлить сладостный миг прелюдии к обладанию, сделать все спокойно и прочувствованно, шаг за шагом, без излишней экзальтации и судорожной спешки. Ее тело надо не терзать, им надо наслаждаться, смакуя каждую его клеточку.
Он наклонил голову к ее груди и медленно, как бы ощупывая, провел несколько раз языком вокруг шершавого коричневого соска. Потом осторожно, одними губами, обхватил его и несколько раз ритмично всосал, с каждым разом сжимая все плотнее и как бы вытягивая его вверх. Потом прихватил его зубами и повторил все еще раз. Он раскрыл пошире рот и вслед за соском начал ритмично всасывать и часть груди, имитируя движения сосущего грудь ребенка.
Затем второй рукой он перехватил другую грудь, переместил голову к ней и повторил ранее про деланные манипуляции.
Дороти обхватила его голову руками, судорожно вцепившись в волосы на затылке. Она инстинктивно пыталась оторвать его от груди, изнывая от необходимости освободить от одежды нижнюю часть тела, сочащуюся влагой, и задыхаясь от инстинктивной древней жажды наполнения твердой мужской плотью.
Его губы начали спускаться от груди вниз Кончик языка короткими, ритмичными шажками скользил посередине мышечной дорожки, ведущей к пушистому холмику, пока скрытому под двойным слоем одежды — под грубой тканью джинсов и кружевной полоской таких же полупрозрачных, как и лифчик, трусиков. Его руки отпустили грудь и заскользили к ее бедрам. Правая рука прошлась кругами по животу и легла между ее ногами, уже распахнутыми в готовности и ожидании насыщения.
Она почувствовала, как он возится с молнией на джинсах, а потом как-то неуклюже стаскивает их. Ему было очень неудобно делать это в лежачем положении и одной рукой, ибо джинсы очень плотно сидели на бедрах.
Именно эта непредвиденная задержка с неподатливыми джинсами, оторвавшая его от поцелуев и ласк, как-то мгновенно протрезвила и вернула самообладание Дороги. У нее никогда не было мужчины, и потерять девственность ей хотелось совсем не так, на диване и наспех, без признаний в любви, без длительных ухаживаний, под влиянием одной грубо примитивной, первобытной, полуживотной страсти.
Она схватилась руками за пояс джинсов и придавила их своим тазом, препятствуя и без того трудному процессу освобождения ткани, никак не желавшей покинуть район расширения выпуклых бедер.
Почувствовав вдруг сопротивление, Роберт прекратил борьбу с одеждой и взглянул ей в глаза.
— В чем дело?
— Я не могу! — Она тяжело и хрипло дышала. — Я не смогу! У меня ведь никогда не было мужчины.
— Но я буду нежным и осторожным, любовь моя!
— Нет, ты не понял. Ты сказал — любовь моя. Но это не так. Любви нет ни у тебя, ни у меня. А я не могу впервые в жизни отдаться человеку, к которому не испытываю настоящих чувств. Был чисто физический порыв. Он прошел. И хорошо, что я не успела сделать ошибку. После разрыва со Стеллой тебе просто нужна была женщина, любая, для разрядки. А я не хочу просто так, не могу и не буду!
Она выползала из-под него в процессе отповеди. Роберт, поняв, что возврата не будет, встал и начал восстанавливать порядок в одежде, слегка отвернувшись от нее.
Дороти тоже была поглощена процедурой одевания. Всклокоченная прическа могла подождать. Пусть лохматая, зато одетая. И способная думать и говорить.
— Так почему же нельзя? Мы ведь оба взрослые.
— Я не могу только потому, что тебе нужна замена. Я не собираюсь быть простой заменой Стеллы.
— А я тебя и не считал заменой, — взорвался Роберт, тяжело дыша. — И я не просто так приставал. Я нуждаюсь в любви не меньше, чем ты. Я многого не знаю и многого раньше не понимал. Но я начинаю прозревать, особенно когда вижу тебя. Я хочу по-новому устроить свою жизнь Вместе с тобой.
— Я не могу сейчас говорить об этом. Не сейчас. Я просто не готова. И я хочу уйти, уйти прямо сейчас. Хочу остаться одна в своей комнате.
— Ну иди. Я не собираюсь тебя останавливать. Но не надо играть с мужчинами. Твоя мать должна была предупредить тебя об этом.
В ушах Дороти еще звучали его последние слова, а спиной она все еще ощущала его тяжелый, негодующий взгляд, которым он сверлил ее.
Конечно, размышляла она, сидя в кровати желание и страсть должны быть. Это неплохо для жизни, но это еще не все. Она нуждается в стабильности, замужестве и детях. И пусть это звучит старомодно, но по-прежнему актуально для большинства женщин. И для нее в первую очередь.
Она вытянулась на постели, забравшись под одеяло и зарывшись лицом в подушку. Надо заняться собой и разобраться в своих чувствах. Прямо завтра же, с утра. Хватит балансировать над пропастью на одной ноге. Надо определиться в том, что является важнейшим для нее в данный момент, и действовать в этом направлении. И есть только один человек, который может помочь ей в этом. С этой мыслью ей наконец удалось заснуть.
Глава 7
Марк прибыл в Англию две недели спустя.
В этот промежуток времени Дороги погрузилась полностью в дела компании: проводила ежедневно встречи с членами совета директоров и руководителями основных подразделений компании, детально знакомилась с финансовыми отчетами, посетила некоторые производственные и научные объекты. Дважды она встречалась с Кристофером для юридической консультации, несколько раз поужинала вместе со Стеллой. В общем, заполняла свой день как можно плотнее, чтобы как можно меньше думать о мистере Касле. В какой-то мере это действительно помогало.
Она не думала о нем, когда углублялась в проблемы финансовой статистики и балансов, источников и размеров доходов, причин и масштабов потерь и убытков. Но, как только мозг отходил от бесконечных колонок цифр, память тут же возвращала ее в ту ночь в гостиной, к сплетенным на диване телам. Но следующий, воскресный день они провели тоже вместе. Он показывал ей ее владения. Она старательно и неловко изображала, будто ничего особенного не произошло. Это было даже потруднее, чем лежать на диване с обнаженной грудью и в расстегнутых джинсах и выяснять отношения с мужчиной.
Причем, судя по всему, для Роберта эта смена декораций и ролей прошла гораздо легче и проще. Видимо, жизнь в цивилизованном обществе больше приспособлена для лицемерия, чем жизнь в джунглях. Да и со Стеллой он держался вполне дружелюбно и раскованно. Впрочем, как и она. Казалось, что решение о расторжении помолвки как-то сразу успокоило и примирило обоих. Такое впечатление, что они пытались доказать себе и окружающим, что, мол, все это пустяки. Было небольшое недоразумение, причинившее определенное неудобство, но все это уже в прошлом.
Один раз Роберт позвонил ей и спросил о ее решении по поводу усадьбы в связи со своим предложением. Она ответила, что ей нужно еще время, чтобы подумать, и что, как только вопрос прояснится, она сама — или ее юристы войдет с ним в контакт. Во время разговора Дороти держалась из последних сил, но, после того как она опустила телефонную трубку, ее долго трясло.
Поэтому для восстановления психологического баланса и организации личной жизни она сделала ставку на Марка. С ним будет сделать это гораздо проще, чем с мистером Каслом, при общении с которым половина времени уходит на восстановительный процесс и с которым начинаешь ощущать себя главной героиней мыльной оперы.
Дороти приехала встречать Марка в уже знакомый ей аэропорт Хитроу. Он прибыл рейсом той же авиакомпании, вышел из тех же ворот и шел по той же бесконечной дорожке, что и она. За собой он катил за выдвижную ручку довольно большой чемодан на колесиках. Он медленно вращал головой, явно в поисках встречающей ее леди. То есть ее.