Избранное в 2 томах. Том 1, стр. 66
Сенцов захныкал…
Через минуту машина уехала.
— Пойдем, — сказал Серёже лейтенант. — Здесь недалеко.
— А куда?
— В отделение. Надо же у вас показания взять. — Он улыбнулся совсем по-мальчишечьи. — Да не волнуйся, мы вас домой на машине доставим. Не на этой, а на «Волге». Всех троих.
Только сейчас понял Серёжа, что рядом с ними опять Валера.
— Откуда ты здесь?
— Да ведь это же он нас позвал, — объяснил лейтенант. — Мы с задания ехали, а он выскочил на дорогу и давай голосовать. Ты хоть спасибо скажи человеку за выручку.
Валера улыбался откровенно и счастливо, как человек, совершивший подвиг.
— Спасибо, — машинально пробормотал Серёжа.
— Ну, пошли, — повторил милиционер. — Да ты успокойся, браток. Все уже позади… А ты знаешь, кто этот Гаврилов?
Серёжа помотал головой.
Лейтенант сказал:
— Известная фигура… Как тебе удалось его свалить? Это же чудо какое-то.
— Он, по-моему, сильно пьяный, — сказал Серёжа. — А может быть… В общем, я и сам не пойму. — Он слабо улыбнулся. Он совсем не чувствовал себя героем. Его бил озноб.
— Ну и что же, что пьяный, — возразил лейтенант. — Головы-то он не терял. Догадался же кастет выбросить. Ну ничего, там сержант остался, найдет…
— А нож! — спохватился Серёжа. — Взяли?
— Какой нож?
— Но ведь он же с ножом был.
— Тебе не показалось? Темно было.
— Не показалось. Там свет из окна падал! Я по ножу ударил, а он в столб воткнулся. Вот над ним. — Серёжа указал на Стасика, и тот почему-то вздрогнул.
— Роман «Три мушкетера», да и только, — озабоченно произнес лейтенант. — А ну пойдем назад. Нож — штука серьезная.
Он решительно двинулся в переулок, и ребята потянулись за ним. Стасик прихрамывал.
— Можно, я домой пойду? — спросил он. — У меня нога болит.
Лейтенант обернулся.
— А не боишься?
— Дом-то уже рядом, — объяснил Серёжа. — Пусть идут оба, а то родители волнуются. Тут их никто не тронет. А я вам все расскажу и без них.
— Ну, бегите, — разрешил лейтенант.
— Стаська, не вздумай дома рассказывать про это дело, — предупредил Серёжа. — Там с ума сойдут. Скажи, что я к Генке зашел.
Стасик торопливо кивнул и, кажется, обрадовался.
Малыши ушли, а Серёжа и лейтенант снова окунулись в темноту переулка.
Нож они не отыскали. На столбе его не было, в сухой траве вокруг столба — тоже.
— Может быть, показалось все-таки? — спросил милиционер.
Серёжа упрямо помотал головой.
Лейтенант помолчал и спросил:
А ты не помнишь, как нож воткнулся? Вдоль древесины или поперек?
— Вот так, — Серёжа вытянул перед собой ладонь, — наискосок.
Посмотрим… — Лейтенант стал на цыпочки и долго водил светлым кружком фонарика по столбу.
— Точно. Есть такая зарубка, — сказал он.
Кто-то тяжело прыгнул с забора и подошел к ним. Это был сержант.
— Вот он, кастет. На грядках лежал.
Лейтенант сказал ему о ноже. Минут десять они обшаривали вокруг землю, но напрасно.
— Пойдем, — сказал лейтенант. — Нет ничего.
— Вы мне не верите? — спросил Серёжа.
— Верю. Тем более след на столбе… Но где же нож? Может, Гаврилов успел его выбросить?
— Да нет, он его больше не касался.
— Ладно, выясним… А как ты сумел выбить его у Гаврилова?
— Не знаю, — утомленно сказал Серёжа. — Наверно, с перепугу… — Его опять стал трясти крупный озноб, и захотелось поскорее оказаться дома у Наташки, среди своих, где спокойно, светло и весело. Казалось, что он уже много-много часов пробыл в этом переулке.
Сержант, который все молчал, вдруг спросил:
— С перепугу, говоришь? С перепугу люди драпают сломя голову, а ты дрался.
Серёжа не стал объяснять, что драпать нельзя было из-за Стаськи. Еще подумают, что хвастается: вот, мол, какой хороший, не бросил маленького…
В отделении милиции все произошло быстро. Гаврилова увели. Кису, Гусыню, Сенцова и четвертого мальчишку отпустили домой, сказав, что вызовут в понедельник. Хмурый пожилой капитан, повернувшись к Серёже, слегка улыбнулся:
— Ну, мушкетер, давай по порядку. Как было дело? Да не волнуйся, все уже хорошо.
«Почему они все говорят «не волнуйся»? — подумал Серёжа. — Или заметно, как меня трясет? Но это же от холода».
Он рассказал обо всем. Получилось не много. Капитан записывал. Потом спросил:
— Значит, настаиваешь, что нож был?
— Да.
— Ну ладно… Прочитай и распишись.
Серёжа бегло прочитал разлинованный лист. Все было правильно, только очень уж коротко. Серёжа написал внизу: «Каховский». Буквы получились большие и корявые. Он услышал, как шепотом кто-то сказал:
— Натерпелся малец.
Капитан обратился к лейтенанту, которого тоже звали Серёжей.
— Увези парнишку домой.
— Я и так дойду, здесь недалеко, — сказал Серёжа.
Капитан опять сдержанно улыбнулся.
— Увези, увези… Героям должен быть почет. Он и сам еще не знает, как здорово нам помог…
У крыльца стояла милицейская «Волга». Лейтенант сел за руль, Серёжа — рядом. В зеркале над рулем он увидел на миг свое лицо. На левой скуле был могучий синяк. Это Серёжу почему-то развеселило.
Доехали они за минуту.
Дверь Серёже открыла Наташка.
— Ну, пропащая душа… Мы уж беспокоимся.
При неярком коридорном свете она не разглядела Серёжино лицо.
— Слушай, — шепотом сказал он, — есть у тебя пудра или крем какой-нибудь, которым лицо мажут?
— Ты рехнулся?
— Ни капельки. Надо навести маскировку.
10
Наташе Серёжа сказал про все, но велел, чтобы молчала как рыба: не портить же людям праздник. Весь вечер он держался в тени, а когда пришли домой, сразу лег спать. Ему не снились ни бандиты с ножами, ни другие кошмары. Вообще ничего не снилось.
Проснулся Серёжа поздно. Все тело болело, будто накануне он весь день тяжести таскал. Зато настроение было прекрасное. Он отлично помнил, что было вчера, и чувствовал спокойную гордость. А чего ж не гордиться? Он до конца держался в неравной схватке. Он был победитель.
Все было хорошо. Уютно пощелкивали батареи, смеялась за дверью Маринка, весело говорил с тетей Галей отец. А за окнами опять сыпал крупный снег.
Даже пенопластовый замок с узорным флюгером на главной башне и синим крабом над воротами опять показался Серёже красивым и почти настоящим.
Серёжа откинул одеяло, сделал десяток приседаний, чтобы прогнать боль из мускулов. Потом побежал в ванную. В прихожей он столкнулся с тетей Галей.
Она ахнула:
— Серёженька! Что с тобой?
— А что?
— Ты в зеркало посмотри!
Он посмотрел.
«Маскировка» слезла, и синяк цвел во всю щеку.
— Кто тебя? — все больше волновалась тетя Галя. — Батюшки, да что же это? Володя, иди сюда!
Пришёл папа. Посмотрел, присвистнул. Сказал:
— Давай, дружище, выкладывай. Пойдем-ка в комнату.
И Серёжа «выложил». Да он и не собирался отмалчиваться. Одно дело вчера, другое — сегодня.
Он сидел на тахте, покрытой мохнатым, ласково щекочущим пледом, приткнулся к отцу и чувствовал себя, как котенок в добрых руках. Рассказывал спокойно и подробно. Не скрывал ни страха, ни мыслей, которые были в тот момент, ни злости, которую влил в удары своей деревянной шпаги. Папе можно было говорить все. Конечно, зря здесь была тетя Галя: не женское это дело слушать о таких вещах. Но разве ее уговоришь не слушать! И Маринку тоже.
Маринка сидела верхом на Ноке и держала его за уши, как за вожжи. Нок терпеливо улыбался розовой пастью.
Маринка слушала серьезно и молча. Только один раз она спросила:
— А они были кто? Шпионы?
Серёжа и папа рассмеялись. А тетя Галя несколько раз повторила: «Господи… Господи», хотя в бога верила, конечно, не больше Серёжи.
— Ну вот и все. Жалко только, что нож не нашли, — закончил Серёжа.
Отец коротко вздохнул, приподнял его и, как в давние времена, усадил на колени. Притиснул к груди: