Избранное в 2 томах. Том 2, стр. 5

Конечно, тут надо набраться смелости, потому что это не с мальчишками меняться. Но Алешка наберется. Ради Маши. И ради того, чтобы вызволить клипер из плена. Он должен спасти корабль!

С такой мыслью Алешка заснул.

А ночью ударила гроза. Алешка проснулся, но не от грома и вспышек, а от холодных брызг. Их занес в окошко ветер. Парусом вздувалась штора.

Алешка подскочил к окну, чтобы захлопнуть его, но тут вдруг так сверкнуло и трахнуло, что он замер. Не от испуга, а от красоты.

При голубой вспышке он увидел, как хлещет ливень и мчатся по асфальту потоки, белые от пены. Казалось, что началось наводнение. Еще раз блеснула молния, и тополя словно зажглись изнутри зеленым светом. Ветер и потоки ревели и трубили. Была в грозе такая удаль и такая сила, что Алешке не захотелось закрывать окно. Пусть надувается штора, пусть качается лампа у потолка, пусть в шкафу звенят с перепугу тонкие стаканы. Он только взял с вешалки старый мамин плащ и укрылся им на диване, чтобы колючие брызги не сыпались на руки и ноги.

Молнии загорались часто, и потолок от них делался голубым. Хлестала и бурлила за окном вода.

«Загудели влажные зюйд-весты, —

подумал Алешка, -

Водяной стеною ливень рухнул…»

И он уснул под шум воды.

Глава четвертая

Утро было солнечное и влажное. На асфальте блестели лужи и валялись ветки кленов, обломанные грозой. Налетал ветерок. И когда Алешка вышел из подъезда, синий воротник у него за спиной встрепенулся и захлопал, как праздничный флаг. Алешке стало весело и показалось, что сегодня обязательно случится необыкновенное.

Алешка зашагал к Владику Василькову за шляпой трубочиста.

Но бывают события, из-за которых летят вверх ногами все планы. Алешка прошагал два квартала и услышал мяуканье. Сиплое и протяжное. На большом тополе, почти у верхушки, сидел серый кот. Он был мокрый и поэтому казался очень тощим и несчастным. Наверно, злые собаки загнали кота на дерево еще вчера и бедняга сидел там всю ночь под грозой и ливнем. Забрался с перепугу, а слезть боится.

Алешка прищурился и разглядел на кошачьем ухе здоровенную розовую царапину. Он чуть не взвизгнул от радости: «Кузя!» Теперь, пожалуй, не нужен был цилиндр трубочиста. Получив ненаглядного Кузю, Софья Александровна обязательно захочет наградить спасителя. А она ведь видела, как Алешка не мог оторваться от клипера. И что, в самом деле, для нее этот клипер по сравнению с Кузей??

Не надо думать про Алешку плохо. Если бы не было никакого кораблика, он бы, конечно, все равно не прошел мимо несчастного кота. Но сейчас Алешка особенно старался и спешил. Он скинул сандалии и с разбегу атаковал мокрый ствол тополя. Подъем начался хорошо. Ствол был наклонный, шероховатый, и Алешка легко добрался до половины тополя. Правда, колени ободрал, а матроска на животе промокла и помялась, но это была чепуха.

Потом ствол разветвился, и до Кузи пришлось ползти по скользким сучьям. Алешка дополз. Хотел аккуратно взять Кузю. Глупый кот зажмурился и протяжно завопил. Когтями он намертво вцепился в кору. Делать нечего. Алешка ухватил Кузю за шиворот и стал отдирать от коры. Кузя отодрался, но тут же вцепился в Алешкино плечо. Алешка тихо взвыл и скатился с тополя почти кубарем.

Внизу ждали болельщики.

— Геройский парнишка, — сказал высокий дядька с усами.

— Намучился котик-то, — вздохнула тетушка в цветастой кофте. — И хозяев, поди, нет у бедняжки?

«Бедняжка», почуяв близость земли, ослабил когти, но все еще сидел, зажмурившись и прижав уши.

— Знаю я хозяйку, — буркнул Алешка, нащупывая ногами сандалии. Исцарапанное плечо и колени болели.

«Ладно, — подумал он. — Зато есть доказательства, что я эту скотину с большим трудом достал, даже с риском».

И, шлепая незастегнутыми сандалиями, Алешка потащил Кузю к домику Софьи Александровны.

Домик был пуст. Стекла оказались выбиты, дверь перекошена, труба над крышей рассыпалась. Углы совсем скособочились, из щелей в мокрых стенах торчала пакля.

Ничего не понимая, Алешка заглянул внутрь. В опустевших комнатах стояла темная вода. В ней плавали обрывки бумаги и трехногий стул.

Алешка прижал к груди обмякшего от переживаний Кузю и стал обходить домик со всех сторон.

Видно было, что ночной ливень бушевал здесь вовсю. Потоки подмыли землю и сдвинули домик к оврагу. На склоне оврага, там, где вода ночью устремлялась вниз, вырваны были напрочь кустарники.

У самого обрыва на перевернутом ведре сидела девочка лет восьми с прямыми длинными волосами пшеничного цвета. Она держала на коленях лупоглазую куклу и тихонько пела странную песню:

Вырастет за городом

Лес-трава.

Ты в лесу не бойся

Ни волка, ни льва.

Только серой мыши

Бойся иногда.

С серой мышью в сказку

Приходит беда…

— Послушай, — окликнул Алешка. — Что тут случилось? Где Софья Александровна?

Девочка подняла на Алешку прозрачные глаза.

— Что случилось? — повторила она певучим голоском. — Дом водой подмыло, дождем затопило. Беды понаделало — ой-ей-ей… А Софью Александровну на новую квартиру племянник увез. Он ее давно звал, да все сговорить не мог. А теперь-то уж и сговаривать не пришлось. Рано утречком приехал на машине, погрузил все добро, да и поехали. Дом-то скоро в овраг сползет…

От нехорошего предчувствия у Алешки засосало под сердцем.

— А имущество? — спросил он. — Ничего не пострадало?

Девочка вздохнула:

— Ну как не пострадало!.. Тумбочку водой унесло, две испанские шляпы. Да еще кораблик маленький. Хороший такой. Ящик стеклянный от него остался, а самого нет.

«Так я и знал!» — с отчаянием подумал Алешка.

А девочка продолжала:

— Софья Александровна так переживала из-за шляп. И кораблик жалела. Тумбочку нисколечко не жалела, а кораблик — очень. Говорит: «Лучше бы я его тому мальчику подарила».

От удивления Алешка опустил руки, и Кузя шмякнулся на землю. Алешка машинально подхватил его опять.

— Ой, да это Кузенька! — обрадовалась девочка. — Я и не узнала. Нашелся, мой хорошенький. Давай, мальчик, я его Софье Александровне отнесу. Вот обрадуется!

Она встала, положила куклу на ведро, выпрямилась. Маленькая такая, тонкая, в синем выгоревшем платьице с белыми кружочками. И Алешке вдруг показалось, будто он видел ее где-то уже, только вспомнить не может. Он протянул девочке кота, и Кузя замурлыкал у нее на руках.

— А какому мальчику она хотела подарить кораблик? — спросил Алешка, чуть не плача от огорчения.

— Тому, который у нее вчера был. Какому же еще? Других она не знает.

— Вот что, — сказал Алешка, — спущусь-ка я в овраг. Может, кораблик в кустах застрял. Не мог он далеко уплыть.

Он ступил на край обрыва и взялся за куст.

Девочка торопливо остановила:

— И не думай. Только в глине перемажешься да обдерешься. И ничего там нет. Софьи Александровнин племянник туда в резиновых сапогах лазил, шляпы искал да все остальное. И ничегошеньки. Ручьем унесло.

— А вдруг найду…

— Что уплыло, не догонишь, — возразила девочка тихо, но так уверенно, что Алешка остановился.

— Почему?

— А вот потому…

«Ну ее, — подумал Алешка. — Спущусь, поищу».

— Постой, Алеша, — сказала девочка.

Он удивился:

— Ты разве меня знаешь?

— Немножко, — хитровато ответила она.

Непонятно все это было. И почувствовал Алешка беспокойство и надежду. Он подошел к девочке:

— Послушай… А может, знаешь ты, где кораблик искать?

— Не-а, — откликнулась она. Поглядела на Алешку серьезно, подумала и вдруг сказала: — Не знаю. А узнать помогу.