Вторжение в особняк, стр. 9
Лично я предпочел бы пошататься по комнатам, задираясь с фискалами, но, учитывая все обстоятельства, решил послушаться Вулфа и, спустившись в кабинет, позвонил Лили, чтобы отменить танцы. Затем, наказав Фрицу держать ухо востро и пропустив мимо ушей очередные вопросы Лича, занял караульный пост в прихожей.
Ушли они в двадцать восемь минут одиннадцатого — во всяком случае, именно в это время я запер за ними дверь. Последние четверть часа перед уходом весь квинтет совещался в кабинете, а Лич пытался изобрести вопрос, на который я согласился бы ответить.
Убедившись, что не услышит от меня даже, идет ли еще на улице снег, он поднялся к Вулфу, постучал в запертую дверь и, так и не дождавшись ответа, спустился, вызвал из кабинета свою шайку и убрался вместе с ней восвояси. Несолоно хлебавши. Я позвонил Вулфу по внутреннему телефону, уведомил, что незваные гости удалились, и отправился на кухню налить себе молока. Вернувшись в кабинет, я застал там Вулфа.
Утвердившись за столом, он позвонил Фрицу, чтобы тот принес пиво. Обычно пивное время заканчивается у него в десять, но сегодня случай был чрезвычайный.
Вулф обвел глазами кабинет — книжные полки, глобус, сейф, картотечные ящики — и остановил взгляд на мне.
— Есть ли хоть малейшая опасность, что нас подслушивают? — осведомился он.
— Крохотная, — ответствовал я, попивая молоко. — Фриц отсюда не выходил. Разве что за прошлую неделю они изобрели что-то новенькое.
— Ты сделал то, что хотел?
— Да. Все в порядке.
— Сядь. — Фриц принес пиво, а Вулф откупорил бутылочку и наполнил стакан до краев. Он любит следить, как оседает пена. — Мне нужен подробный отчет с самого начала. С момента прихода этой женщины.
— Зачем? Какое вам до нее дело? Это моя забота.
— Нет. Теперь — моя. В мой дом вторглись, нарушили мой покой и перевернули все вверх дном. Лапали мои вещи. Сядь.
Я шагнул к желтым креслам.
Не беси меня! — рявкнул Вулф. — Садись за свой стол!
— Он уже не мой, — возразил я.
— Пф! Проклятье! Сядь же!
Я повиновался.
Глава 4
Когда Вулф требует от меня подробный отчет, он имеет в виду именно полный, а это означает, что я должен воспроизвести ему все слова, интонации, жесты и даже музыку, если она была. Поначалу я испытывал некоторые затруднения, однако со временем наловчился, и подобные отчеты стали для меня детской забавой.
Я изложил Вулфу все как было, не упустив даже, что Тамми Бакстер присела не совсем так, как подобало, в моем представлении, актрисе. Добравшись до конца, я осведомился:
— Прежде чем начнете задавать вопросы, позвольте мне спросить. Любопытно просто стало: почему вы меня уволили?
— Я тебя не увольнял.
Я вытаращился на него:
— Что?
— Я сказал только: «Если ты уйдешь, назад не возвращайся». Сказано это было отвлеченно. Форма допускала двоякое толкование. Ты никогда не увольняешься всерьез, да и я даю тебе отставку лишь для порядка. А в данном случае ты просто пытался, как всегда, меня переупрямить. — Вулф небрежно крутанул пальцем, отгоняя проблему прочь. — Впрочем, все это к делу не относится. У тебя, вероятно, есть какие-то предположения?
— Сколько угодно. Например, такое: Хетти Эннис нашла фальшивые деньги в своем доме и могла знать, кому они принадлежат. Или: в тайной службе знали либо подозревали, что в доме Хетти завелся фальшивомонетчик, но выжидали, чтобы схватить его с поличным. Этот же фальшивомонетчик мог заметить, что Хетти взяла его деньги, выследил ее и убил. Неважно, что свертка с деньгами при ней не оказалось: после смерти Хетти уже никто не доказал бы, что деньги принадлежали ему.
— Выводы можешь оставить при себе — я не сплю. Только предположения.
— Есть тут одна закавыка. Либо Тамми Бакстер не могла ее убить, поскольку Хетти Эннис сказала ей, что идет к нам, либо, напротив, Тамми выследила и убила ее, а потом нагло заявилась сюда, чтобы попытаться выведать, как много нам известно. А закавыка вот в чем. Если вы и правда не спите, то наверняка обратили внимание на ее слова: «Она сказала, что прихватит с собой… кое-что и пойдет к Ниро Вулфу». Если она говорила правду, то к чему было юлить?
— Резонно. Что еще?
— Еще могу предположить, что фискал сидел на хвосте у Хетти Эннис и видел, как она вручила мне сверток. Это, правда, маловероятно, поскольку тогда он следил бы за ней и дальше и видел бы, как ее сбила машина. К тому же они неминуемо столкнулись бы с фальшивомонетчиком. Однако в одном я уверен: Лич известил о чем-то полицию — в противном случае Пэрли Стеббинс не помчался бы сломя голову на Сорок седьмую улицу расследовать обычное дело о наезде. Вы уж извините за разъяснения.
— Что-нибудь еще?
— Пока хватит.
Что ты собирался предпринять, пока считал убийство мисс Эннис своим личным делом?
— Я хотел сводить Тамми в бар «Фламинго» и пару часиков потанцевать. По опыту знаю — очень вдохновляет. Теперь, когда за дело взялись вы, вас тоже наверняка придется вдохновить. Я считаю, что…
В дверь позвонили. Я встал, прошествовал в прихожую, разглядел в прозрачную лишь изнутри стеклянную дверь знакомую багровую физиономию и широченные плечи и, обернувшись, известил Вулфа:
— Инспектор Кремер.
Лишь тогда я осознал, как тяжело далось Вулфу вторжение налоговых ищеек; он совершил то, чего не Делал никогда прежде. Встал, протопал к двери, убедился, что цепочка наброшена, приоткрыл дверь на пару дюймов и рыкнул в образовавшуюся щель:
— Да?
— Да! — гаркнул в ответ Кремер. — Открывайте!
— Уже поздно. Что вам надо?
— Я хочу войти!
— А ордер у вас есть?
— Ерунда! — Мне не нужен ордер, чтобы задать несколько вопросов. Вам и Гудвину.
— В такое позднее время — нужен, — сухо произнес Вулф. — Мы готовы принять вас завтра в одиннадцать утра. Если не будем заняты, разумеется.
— Я не причастен к этому обыску! — взревел Кремер.
То, что случилось потом, было столь же невероятным, как личный поход Вулфа к входной двери. Ему и прежде не раз доводилось сцепляться с Кремером, однако дальше гневных взглядов, жестов и перепалки у них никогда не шло. Теперь же Вулф, решив захлопнуть дверь, вдруг обнаружил, что ему что-то мешает.
Он приложился к ней обеими ладонями и толкнул — тот же успех. Не знаю, припирал ли ее Кремер плечом, бедром или же вставил ногу в щель. Если последнее, то он, должно быть, горько пожалел о своей неосторожности, ибо Вулф привалился к двери всей своей слоновьей тушей и, упираясь пятками, надавил что было мочи — дверь захлопнулась с грохотом.
— Замечательно, — зааплодировал я. — Теперь, значит, мы воюем не только с секретной службой, но и с полицией. Блеск!
Вулф протопал к лифту, открыл дверцу и обернулся.
— Отключи дверной звонок и телефон. Не выходи утром из дому. И Фрицу передай.
— Да, сэр.
— Ты сможешь изготовить такой же сверток, какой она тебе дала? Внешне похожий, по крайней мере.
— Постараюсь.
— Утром он должен быть готов. Спокойной ночи.
— А что в него вложить?
— Все, что угодно. Хотя бы бумагу.
— И что с ним сделать?
— Пока не знаю. Утром решим. Принеси его ко мне в половине девятого.
Он вдвинулся в лифт, привычно застонавший от его колоссального веса, и захлопнул дверцу. Я заглянул в кабинет, проверил, заперт ли сейф, окинул привычным взором картотечные ящики, выключил свет, прошел в кухню, известил Фрица о том, что мы обрываем связь с внешним миром, после чего поднялся к себе вкусить хоть немного уединения.
Фриц относит Вулфу завтрак на подносе размером 17 дюймов на 26, а я завтракаю в кухне. Во вторник утром я, проглотив апельсиновый сок, оладьи, сосиску, яйца, фаршированное пюре из анчоусов и шерри, сидел за столиком, потягивал кофе и читал утреннюю газету, а фальшивый сверток все это время покоился у моего локтя. Оберточную бумагу и тесемку я раздобыл У Фрица, а внутренности набил бумагой подходящего размера, которую сам и нарезал. Получилось, возможно, и не полное подобие оригиналу, но весьма близкая копия.