Убийство из-за книги, стр. 32

Когда в час ночи Вульф посчитал, что пора ставить точку, и отпустил их, создалось впечатление, что мне придется всерьез взяться за девушек. Не могу сказать, чтобы адвокаты уклонялись от прямых ответов. Мы выудили из них додрых четыре тысячи фактов, по тысяче в час, но предложи мне кто-нибудь сдать их оптом за десятицентовик, я бы посчитал, что остался с барышом. Мы разбухли от информации, но не услышали ничего имеющего хоть самое отдаленное отношение к Бэйрду Арчеру или упражнениям в жанре беллетристики. Вульф даже до того опустился, что спросил каждого из них, где и как они провели вечер второго февраля и день двадцать шестого февраля, хотя полиция, безусловно, неоднократно проверяла и перепроверяла их показания.

Про Леонарда Дайкса мы знали уже столько, что могли запросто написать его биографию — документальную или в виде романа. Начал он как конторский рассыльный, но благодаря усердию, прилежанию, преданности и известной смекалке дорос до управляющего делами конторы и доверенного делопроизводителя. Убежденный холостяк. Курил трубку, а однажды во время застолья в конторе совершенно упился после двух стаканов пунша, из чего следовало, что закладывать за воротник он не привык. Вне работы почти ничем не увлекался, разве что летом ходил на бейсбол, а зимой — на профессиональный хоккей. Никто из пятерых даже предположить не мог, кто и за что поднял руку на Дайкса.

По малейшему поводу между ними вспыхивала перебранка. Например, когда Вульф поинтересовался, как отнесся Дайкс к изгнанию О'Мэлли, Корриган ответил, что Дайкс вскоре после этого подал ему письмо с прошением об увольнении, и Вульф пожелал узнать, когда именно. Летом, ответил Корриган, кажется, в июле, точно он не помнит. Вульф осведомился о содержании письма.

— Боюсь, что точно не припомню, как оно было сформулировано, — начал Корриган, — но личная порядочность, утверждал он, заставила его написать это прошение. В письме говорилось, что до него дошли слухи о том, что в конторе его обвиняют в несчастье, случившемся с О'Мэлли, и хотя слухи эти совершенно беспочвенны, мы, возможно, посчитаем, что продолжай он работать, это может повредить конторе. Кроме того, управляющим делами конторы его сделал О'Мэлли, а новое руководство, возможно, захочет что-то изменить, так что он просит дать ему расчет.

— И вы его уволили? — буркнул Вульф.

— Нет, конечно. Я вызвал его, сказал, что у нас нет к нему ни малейших претензий, а ему не следует обращать внимание на сплетни.

— Я хотел бы взглянуть на письмо. Оно у вас есть?

— Думаю, оно в архиве… — Корриган запнулся. — Нет, не там. Я переслал его Кону О'Мэлли. Оно у Кона.

— Я вернул его вам, — убежденно заявил О'Мэлли.

— Если вернули, то я этого не помню.

— Должно быть, вернул, — подтвердил Фелпс, — потому что, когда вы мне показали… Нет, то было другое письмо. Вы мне показывали письмо Дайкса и сказали, что собираетесь отправить его Кону.

— Совершенно верно, — сказал О'Мэлли. — И я возвратил. Минутку, кажется, я ошибся. Да, я вернул его Фреду, отдал прямо в руки. Я зашел в контору, Джима на месте не оказалось, и я отдал письмо Фреду.

Бриггс глупо заморгал.

— Это ни в коем случае не соответствует истине, — возмутился он. — Письмо мне показывал Эммет. — Он продолжал моргать, обводя глазами присутствующих. — Безответственное утверждение, но оно меня отнюдь не удивляет. Мы хорошо знаем, что Кон — человек безответственный и верить ему нельзя.

— Черт возьми, Фред, — вступил Фелпс, — зачем ему лгать? Потом он вовсе не говорил, что показал вам письмо, — он сказал, что передал его вам в руки.

— Это ложь! Чистейшей воды вымысел!

— Мне кажется, — вмешался Вульф, — что не стоит так горячиться из-за этого дела. Я хотел бы посмотреть не только это письмо, но и другие документы, составленные Дайксом, — письма, справки, отчеты — или их копии. Я хочу ознакомиться с его стилем. Особенно не увлекайтесь — с полдесятка бумаг вполне достаточно. Вы сделаете это?

Они сказали, что да.

Выпроводив гостей, я потянулся, зевнул и спросил:

— Обсуждать будем сразу или отложим до утра?

— А что здесь обсуждать, черт возьми? — Вульф отпихнул кресло и поднялся на ноги. — Отправляйся спать. — С этими словами он двинулся к своему лифту.

На следующий день, в пятницу, мне либо дьявольски не повезло, либо дважды намеренно отказали, не знаю, где тут правда. Позвонив Сью Дондеро с предложением прошвырнуться куда-нибудь вдвоем, я в ответ услышал, что она уезжает на уик-энд и вернется лишь поздно вечером в воскресенье. Тогда я набрал номер Элинор Грубер как лучшей из возможных замен, но узнал, что она уже занята. Потом я пробежал глазами весь список, стараясь быть объективным, и остановил свой выбор на Бланш Дьюк. Когда я до нее дозвонился, то, должен признать, особой радости в голосе не уловил, но, быть может, она всегда так сдержанна, сидя на коммутаторе. В пятницу она не могла, но дала согласие на семь вечера в субботу.

Сол, Фред и Орри регулярно докладывали о результатах по телефону, а в пятницу около шести часов вечера Сол явился сам. Если выдвинуть Сола Пензера в президенты Соединенных Штатов, я не стал бы за него голосовать только по одной причине: он никогда не сможет одеваться подобающим образом. Никогда не сумею понять, как он ухитряется шнырять по Нью-Йорку, проникая в любые места, в выцветшей коричневой шляпе и заношенном коричневом костюме и не привлекать внимания своим сомнительным видом. Какое бы сложное задание ни поручал ему Вульф, Сол всегда идеально вписывался в отведенную роль и исполнял ее лучше кого бы то ни было, исключая меня. Поэтому я готов внести предложение избрать его президентом, а потом купить ему новый костюм и шляпу и посмотреть, что из этого выйдет.

Сол примостился на краешек одного из желтых кресел и спросил:

— Что-нибудь наклевывается?

— Нет, — ответствовал я. — Сам знаешь, обычно нельзя угадать, когда закончится то или иное расследование, на сей раз дело верное. Как только потратим последний доллар клиента, мигом выходим из игры.

— Неужто настолько скверно? А мистер Вульф пытался пораскинуть умом?