Соблазненная во тьме (ЛП), стр. 29
На несколько секунд я застыла, но потом, схватив ее за руки, я начала отцеплять от себя ее пальцы до тех пор, пока она меня не отпустила. Я не хотела принимать в этом никакого участия.
Я отползла назад и осмелилась взглянуть на Калеба.
- Это твое решение, Котенок. Я не знаю, что между вами произошло. Я не знаю, какова была ее роль, но если ты хочешь, чтобы ее наказали, если ты хочешь ее смерти, просто скажи, и я позабочусь об этом, - сказал Калеб.
Он был ужасно серьезен. Я видела это в его глазах, и знала, какой ответ он хотел получить. Он хотел, чтобы я вынесла ей смертный приговор.
От Нэнси послышались судорожные рыдания, и на удивление те же самые звуки исходили и... от меня.
- Я не могу! - оплакивала я Нэнси.
- Я не могу это сделать! Она отвратительная. Она помогала им. Она держала меня, - рыдала я.
- Но я не могу убить ее, я не убийца!
Когда я выкрикнула слово 'убийца', лицо Калеба стало мрачным.
Он рванул вперед, и я вздрогнула, но его целью была Нэнси. Резко подняв ее голову, он повернул ее в мою сторону, и, не отрывая от меня глаз, начал что-то шептать Нэнси на ухо.
- Да! - закричала она, - Все что угодно... только не убивайте меня, - рыдала она.
Калеб отпустил голову Нэнси, и сделал это так, словно он только что прикоснулся голыми руками к куску дерьма.
- Ты слышала это?
Он указал на меня пальцем, - Она только что сказала, что убьет тебя, если за это мы сохраним ей жизнь. Такого человека ты хочешь спасти?
Моя голова буквально вибрировала от мощи его голоса.
- Нет! - рыдала я, - Я не могу, Калеб. Я не буду. Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого. Не для меня.
- Калеб? - тихо сказал Рафик, его лицо перекосило, за чем последовал еще один стремительный поток арабской речи.
С ужасом, я поняла, что натворила.
- Хозяин... я не хотела!
Я взмолилась, - Я знаю, ты мой Хозяин. Пожалуйста, прости меня. Прости меня. Прости меня.
Повторяя эти слова, я раскачивалась взад и вперед. Без предупреждения, Калеб поднял меня на ноги, оставаясь совершенно равнодушным к той боли, которую он мне причинял. Послышалось больше слов на арабском, после чего он вывел меня из комнаты, подальше от Нэнси и ее страдальческих криков.
Глава 9
По воле Рафика, Калеб повел Котенка обратно на вечеринку. Хоть это и не было его прямым желанием, но в незнакомой обстановке величественного дома 'друга' Рафика, у него не было иного выбора, кроме как последовать за провожатым к остальным гостям.
Его мысли были переполнены злостью по отношению к Рафику, и ему требовалось некоторое время, чтобы обдумать все, что он чувствовал.
Почему Рафик уже здесь, и зачем он умышленно устроил Калебу засаду? Это не имело смысла, за исключением того, если только Рафик и Джаир не сговорились у него за спиной. Ему уже хотелось назвать произошедшее предательством, но это слово, пожалуй, было слишком громким, особенно учитывая все то, что Рафик сделал для Калеба в прошлом.
К тому же, Котенок тоже его разочаровала.
Он ведь предупреждал ее о послушании, предупреждал о том, что могло означать ее неподчинение перед Рафиком и всеми остальными, и, тем не менее, она его унизила. Но даже несмотря на все произошедшее, ее рука по-прежнему продолжала тянуться к его ладони в поисках банального утешения.
С того момента, когда Котенок увидела блондинку, она до сих пор не могла успокоиться, продолжая рыдать навзрыд. Смотря на нее, внутри Калеба все сжималось, и он не понимал почему.
Блондинка, несомненно, заслужила всего того, что с ней сделали. Сейчас ему уже было доподлинно известно, какую роль она сыграла в том, что произошло с Котенком. Она заслуживала каждую каплю той участи, которая ее настигла.
Женщина была жестоко избита. Все ее тело было покрыто следами от укусов и плетки, ее горло было сплошь изуродовано синяками, а глаза налиты кровью. Видимо женщину пытались душить. Рафик упомянул о том, что ее насиловали... жестко и неоднократно. Пытали. И все же, несмотря на то, что она получила по заслугам, Калебу претили методы жестокого изнасилования.
Он далеко не сразу смог прийти в себя, от вида крови и спермы, стекающих по ее ногам. И от того, что во всем этом непосредственное участие принимал его наставник.
Он хотел преподнести Котенку подарок, который для самого Калеба был всем – месть. Калеб был готов отдать все что угодно, лишь бы вернуться назад и увидеть кончину Нарви, самым медленным, наиболее болезненным и унижающим достоинство способом, но этому не суждено было сбыться. Нарви мертв и Калебу приходилось жить с осознанием того, что даже перед смертью он никогда не просил о пощаде и не раскаялся за мучения Калеба.
Унизительной пощечиной было для него, когда Котенок отказалась воздать своей мучительнице по заслугам, да еще и это выражение ее лица, когда она посмотрела на Калеба, словно на монстра, когда он предложил ей это. Он же не собирался заставлять ее смотреть на сцену отмщения!
Но здесь, сейчас, находясь в непосредственной близости к своей цели, он не мог позволить себе проявить слабость, особенно в том, во что была вовлечена Котенок. Этот момент был чрезвычайно важен, и, как и ожидалось, за всем этим неотрывно наблюдал Рафик.
В течение двенадцати лет они были партнерами, единственной целью которых было всеми возможными способами разрушить жизнь Владэка Ростровича. Эта была цель, ради которой они оба, как говорится, продали души дьяволу.
Гибли мужчины. Гибли женщины. Некоторых из них убивал Калеб. И все это ради того, чтобы в один прекрасный день насладиться своей местью.
Они расписались кровью на своей жизненной цели, но на финишной черте, Калеба начали одолевать абсурдные муки совести. Одна глупая девчонка ставила под вопрос все то, чего они с таким трудом добивались вместе с Рафиком. И когда Калеб оценил эту ситуацию более адекватно, он понял, каким это было безумием. Возможно, Котенку и не нужна была ее месть, но она абсолютно точно нужна была Калебу.
Калеб не отрывал глаз от спины провожатого, пока они проходили бесконечное количество поворотов и пролетов, чтобы оказаться среди гостей. Он понятия не имел, что повлечет за собой сегодняшний вечер, но ощетинившийся пес внутри него был во всеоружии, и у него не будет ни капли жалости к тому, кто вдруг решит пошутить с ним – ни капли жалости даже к дрожащей девчонке рядом с ним.
Калеб с трудом подавил усмешку, вспомнив, как она выкрикнула слово 'убийца'прямо ему в лицо. Да, он был убийцей. И он снова напомнил себе о том, что больше не мог позволить себе быть с ней мягким. Больше никакой снисходительности и милости. Ей придется уяснить, прямо сейчас, что милосердие с его стороны по отношению к ней, закончилось.
Наконец, услышав громкий гул посторонних голосов, Калеб испытал облегчение от того, что ему больше не придется слушать рыдания Котенка. Дойдя до остальных гостей, провожатый попросил Калеба подождать, пока он сообщит хозяину дома о том, что они готовы присоединиться к праздничному мероприятию.
О Фелипе Вильянуэва, Калеб почти ничего не знал, кроме того, что Рафик, очевидно, ему доверял. Рафик рассказывал, что они познакомились с ним много лет назад после политического переворота в Пакистане, в результате которого к власти пришел его генерал. По признанию Рафика они были не столь близки, что, скорей всего, было следствием щепетильности Рафика в вопросах доверия. Больших рекомендаций Калебу и не требовалось. Проще говоря, у него не было иного выбора.
Котенок, в который раз потеряв самообладание, прижалась к Калебу сзади и обняла его руками. Раздраженный, он с силой сжал пальцами ее запястья, заставив ее себя отпустить.
- Не смей ставить меня в неловкое положение перед всеми этими людьми, иначе мне придется преподать тебе урок. Что я говорил тебе делать, если твоя цель неясна?