Смерть содержанки, стр. 22
Едва успев сесть в красное кресло, Баллу тут же заговорил:
– Я все обдумал. Я ответил на ваши вопросы и сделал вам щедрое предложение, более чем щедрое. Или вы принимаете его, или нет. В прошлый раз вы сказали, что Кэтер не убийца. Не пытайтесь только теперь убедить меня в том, что он не шантажист.
– Вы опережаете события, – сказал Вульф. – Мистер Кэтер и впрямь не шантажист.
У Баллу просто челюсть отвисла.
– Вы… после всего, что я вам сказал…
Он встал и взял со стола свой сверток.
– Сядьте. Я могу назвать имя шантажиста.
– Я уже назвал его.
– Нет, вы знаете только его псевдонимы – Роберт Сервис Киплинг и Мильтон Фейлс. Его подлинное имя Барри Флеминг. Муж сестры мисс Керр.
– Какая чушь! Да еще час назад вы даже не подозревали о том, что меня шантажируют!
Вульфу пришлось бы запрокинуть голову назад, чтобы сосредоточить взгляд на лице Баллу, продолжающего стоять столбом перед столом, а поскольку Вульф терпеть не может запрокидывать голову, он вообще не стал смотреть на Баллу и ответил в никуда:
– Для делового человека вы поразительно твердолобы. Вы попали в настоящий переплет, и я – ваша единственная надежда. Вам нужна помощь, но к адвокатам вы обратиться не рискнули, поскольку не хотите, чтобы вскрылась ваша связь с мисс Керр, а также причастность к убийству. Но говорите вы и действуете так, словно сами правите балом. Вот и сейчас вы вскочили и схватили сверток с деньгами. Фу. Либо сядьте и выслушайте меня, либо уходите.
Что ж, надо воздать должное президенту «Федерал Холдинг Корпорейшн». Все-таки он не поступился ни своей гордостью, ни гонором. Вернуть сверток на стол Вульфа значило бы проявить слабость. Вместо этого Баллу положил сверток на маленький столик возле красного кресла и сел, опустив на сверток руку.
– Слушаю, – сказал он.
– Так-то лучше, – промолвил Вульф. – Начнем с мистера Кэтера. Мало хорошо знать человека, чтобы твердо сказать, что он не может быть убийцей, но достаточно, чтобы с уверенностью судить о том, что он не может быть шантажистом. Убийство может быть совершено внезапно, в порыве, шантаж – нет. Четверо из нас уже многие годы знакомы с мистером Катером, и все мы единодушно пришли к выводу, что мистер Кэтер не мог вымогать у вас деньги. Теперь перейдем к шантажисту. Если произнести его имя и фамилию на английский манер, как и делает большинство американцев, то получится Мильтон Фейлс. Если же я произнесу его фамилию иначе – Фалес, – она что-нибудь для вас значит?
– А должна значить?
– Да.
Баллу нахмурился.
– Фалес… кажется, вспомнил. Древняя Греция… солнечные затмения… геометрия…
Вульф кивнул.
– Достаточно. Знаменитое имя в истории математики. Фалес Милетский. Мильтон Фейлс. Барри Флеминг, зять мисс Керр, преподает математику в школе. Мисс Керр рассказала про вас сестре, а та в свою очередь – мужу. Вот вам и шантажист.
– Фалес, – нараспев произнес Баллу. – Фа-лес. Милет. Фейлс. Мильтон. Черт возьми, кажется, вы правы. И Изабель – мисс Керр… Она же клялась, что никому обо мне не говорила. Да, она солгала. Интересно, кому еще она рассказала?..
– Возможно, никому. Эти двое значили для нее особенно много. Думаю, мы можем предположить, что о вашей связи с мисс Керр знают только пятеро: мистер Кэтер, мистер и миссис Флеминг, мистер Гудвин и я. И только трое знают, что вас шантажировали – кроме шантажиста, конечно, – мистер Гудвин, вы и я. Двое моих помощников, которые сейчас наверху, знают, что у кого-то вымогают деньги, но не знают, у кого. Теперь прошу вашего внимания. Моя цель состоит в том, чтобы вызволить мистера Кэтера и не допустить суда над ним. Я бы мог добиться этого очень просто: рассказав полиции о том, что вас шантажирует мистер Флеминг. По меньшей мере, это отвлекло бы их от мистера Кэтера, но я не намерен так поступать. Тем более, что о шантаже я узнал только благодаря вам. Так что я вам весьма признателен. И даже обязан.
Баллу похлопал рукой по свертку.
– И еще это.
– Это ваше. Я не принял деньги. И не приму, пока не сумею твердо доказать, что вы не убивали эту женщину. Я обязан вам, поскольку мы потратили четыре дня на поиски кого-нибудь с подходящим мотивом и потерпели неудачу. Вопрос. Как скоро после первого телефонного звонка от вымогателя вы рассказали о нем мисс Керр?
– Сразу же. День или два спустя.
– Кто-нибудь из вас возвращался потом к этой теме? Вы или она?
– Да. Несколько раз она спрашивала, продолжается ли шантаж. Я рассказал ей о телефонном звонке в декабре. В последний раз она спрашивала меня об этом в январе. Примерно в середине месяца.
Вульф кивнул.
– Она поняла, что это ее зять, сказала ему, чтобы он это прекратил, а он…
– Более того, – вмешался я, – она собиралась пожаловаться сестре на его штучки. И он решил убить ее.
– Мистер Гудвин порой бывает излишне горяч, – обратился Вульф к Баллу. – Но он разговаривал с ними обоими – с мистером и миссис Флеминг. Достаточно долго.
Он указал на сверток.
– Если я заработаю эти деньги, то возьму их; сейчас же вы нанять меня не можете. Моя цель – освободить мистера Катера; ваша – избежать разглашения своего имени. Если я могу помочь осуществлению вашей цели без ущерба для своих планов, то я так и сделаю. Когда будете уходить, заберите деньги с собой; здесь, в моем сейфе, они могут повлиять на ход моих мыслей.
– Что вы собираетесь предпринять? – спросил Баллу требовательным голосом. Опять требовательным.
– Не знаю. Сейчас я собираюсь обсудить свои планы с мистером Гудвином, мистером Пензером и мистером Дэркином.
Он взглянул на часы.
– Почти полночь. Если не хотите, чтобы еще два человека узнали вашу тайну, то ступайте.
11
В час дня в пятницу я сидел на стуле на расстоянии вытянутой руки от привлекательной молодой женщины, которая лежала в постели в спальне гостиничного номера.
Чего мы только не обсуждали прошлой ночью на продолжавшейся два часа встрече с Солом и Фредом. Два предложения – раздобыть фотографию Флеминга и показать ее работникам почтового отделения «Гранд Сентрал Стейшн», а также выяснить, не тратит ли он больше денег, чем зарабатывает, – были отвергнуты сразу же, поскольку так мы бы только подтвердили факт вымогательства, который уже и так считали твердо установленным.
Проще всего было бы расспросить Флеминга, где он был в субботу утром, но к этому мы еще не были готовы. Если алиби у него не было, для нас ничего не менялось. Если же алиби имелось, то прежде чем его разоблачить, надо было подыскать наилучший способ, как надавить на Флеминга. Например, раздать каждому из нас – Солу, Фреду и мне – по его фотографии и вновь обойти соседей и окрестных жителей, чтобы попытаться найти свидетеля, который мог его видеть в субботу утром. Полицейские, конечно, занимались этим уже четыре дня, но с фотографией Орри. Фред голосовал за это предложение, да и Сол согласился попробовать, но Вульф наложил вето. Он сказал, что не может так долго терпеть подобный примитив.
Сол предложил рассказать все Кремеру. Все, что мы знали, кроме имени Баллу. Нам это никак не повредит, а Кремера заставит призадуматься, во всяком случае отвлечет от Орри. Если среди отпечатков, собранных полицейскими экспертами в квартире Изабель Керр, найдется хотя бы один отпечаток пальца Флеминга, то его песенка спета. Однако Вульф отверг и эту идею. Он заявил, что совершенно ни к чему напускать полицию на Флеминга перед нами: в полиции наверняка выведают имя Икс, которое мы скрываем даже от Сола и Фреда. Пятьдесят кусков, правда, не лежали в сейфе Вульфа и не влияли на ход его мыслей, но Вульф помнил, где они находятся.
Я сделал предложение, которое подсказало Вульфу блестящую идею. В моем предложении, правда, не было ничего блестящего; я всего лишь сказал, что могу принести чету Флемингов сюда для беседы с Вульфом. Насколько нам известно, многие люди выкладывали Вульфу куда больше, чем хотели, так почему бы не дать такую возможность Флемингам? Сол и Фред могли бы следить за разговором через специальное отверстие в стене алькова, после чего мы бы вновь собрались и обсудили, что делать дальше. Солу с Фредом предложение понравилось, Вульф же надулся и бросил на меня свирепый взгляд. Ничего другого я от него и не ожидал, поскольку за короткий промежуток времени навязывал ему уже вторую встречу с женщиной. Он сидел и дулся, а мы сидели и смотрели на него. Полминуты спустя он обратился ко мне: