Смерть содержанки, стр. 13

– Но она же рассказывала тебе о других, верно?

– Кое о ком – да.

– Кто из них убил ее? У кого были хоть какие-то основания?

Орри кивнул.

– Да, я и сам ломал над этим голову. Если она упоминала хоть что-то, достойное внимания, то вспомнить я не могу. Я прекрасно понимаю, что только так вы можете меня выручить, но ничем не могу помочь. Конечно, она рассказывала про разных людей, в том числе про мужчин, которые с ней заигрывали, про женщин, которые ей нравились или которых она на дух не выносила, но я уже всех перебрал в уме и зашел в тупик. Я понимаю, что с кого-то все равно начать надо, поэтому хочу назвать тебе ее лучшую подругу, певицу из ночного клуба Джулию Джекет. Ее настоящее имя – Эми Джексон. На позапрошлой неделе она еще работала в клубе «Десять маленьких индейцев». Лучше никого не сыскать. А ты уже раздобыл что-нибудь? Хоть какую-то зацепку?

– Нет. А ты когда-нибудь видел ее сестру, Стеллу Флеминг?

– Нет. Изабель рассказывала про нее. Говорила, что когда мы с ней поженимся, то не только она будет счастлива, но и ее сестра. Предполагалось, что я буду на седьмом небе от радости из-за того, что сделаю сразу двух женщин счастливыми.

– Правильно. А она упоминала когда-нибудь…

Я умолк, потому что надзиратель оторвался от стены и приближался к нам. Он прикоснулся к плечу Орри, что было совсем ни к чему, и сказал, что наше время истекло. Я возвысил голос:

– Как вас зовут?

Он тупо посмотрел на меня.

– Как меня зовут?

– Да, лично вас.

– Мое имя Вильям Фланаган.

– Понятно, еще один Вильям. – Я поднялся. – Я доложу о вашем жестоком обращении. Мистер Кэтер задержан только как важный свидетель, а вы грубо схватили его за плечо.

Я повернулся и двинулся к двери.

Вильям Фланаган ничего особенного не прервал. Я собирался только спросить, не упоминала ли когда-нибудь Изабель доктора Гамма.

По дороге домой, в такси, я размышлял. Я надеялся, что беседа с Орри прольет хоть какой-то свет на эту историю, однако когда такси заворачивало на Тридцать пятую улицу, я поймал себя на мысли о том, что обдумываю, какое выражение было у Орри в ту или иную минуту, или что он сказал. Откровенная глупость, потому что мы вычеркнули Орри из числа подозреваемых. Правда, беда в том, что для того, чтобы кого-то напрочь вычеркнуть, нужно заполучить другого подозреваемого. Мысль о том, что Орри ухлопал Изабель Керр, мелькнула в моем мозгу в тот самый миг, когда я разглядел вмятину в ее черепе и увидел валявшуюся рядом пепельницу; чтобы теперь забыть об Орри, я должен был сперва подставить взамен некоего «икс» или «игрек», а время шло, и никакого «икс» или «игрек» у меня так и не было.

Войдя в кабинет, я не выдвинул верхний левый ящик своего стола, чтобы достать блокнот, в который я заношу дневные расходы для еженедельного финансового отчета. Счет за поездку в такси на три доллара семьдесят пять центов я решил оплатить сам.

Поскольку сейчас было три минуты двенадцатого, Вульф только что спустился из оранжереи и сидел, разбирая почту. Не обнаружив в ней ни чеков, ни писем от коллекционеров орхидей, то есть ничего интересного, Вульф со вздохом отодвинул кипу конвертов в сторону и сказал:

– Доброе утро.

Я ответил, что утро вовсе не доброе, и в доказательство дословно воспроизвел беседу с Орри. Закончил я пожеланием, чтобы следующую встречу Вульф провел сам, поскольку я ни с Джил Харди, ни с Флемингами ровным счетом ничего не добился.

– Тем более, что он мужчина, – присовокупил я. – Я понимаю, что нельзя просить от вас слишком многого и встречаться с Джулией Джекет, но она подождет, пока вы не прощупаете Эвери Баллу.

Вульф насупился:

– А доктор Гамм?

Я нахмурился в ответ:

– Нельзя же вечно откладывать Баллу. Я прекрасно понимаю вас и полностью согласен, что мы не беремся за дела о разводах. Уж слишком противно выяснять, кто с кем спал или спит. Баллу, безусловно, оплачивал квартиру не для того, чтобы читать Изабель стихи, но для нас секс в этом деле – не главное, и можно от него абстрагироваться. В конце концов можете убедить себя, что Баллу ухлопал ее за то, что сделал неправильное ударение, декламируя оду.

Губы Вульфа превратились в тонкую ниточку. Он трижды глубоко вздохнул, потом процедил:

– Хорошо. Приведи его.

Я кивнул.

– Ладно, но только не могу сказать, когда. Я наводил о нем справки вчера вечером. Он не только президент «Федерал Холдинг Корпорейшн», но и директор еще девяти крупных фирм. У него один женатый сын и две замужних дочери. Ему пятьдесят шесть. Кроме дома на Шестьдесят седьмой улице, у него еще дом в Райнбеке и вилла в Палм-Бич. Я могу узнать через банк, сколько он стоит, но не уверен, что…

– Я же сказал – приведи его.

– Я слышал. Я просто пытался донести до вас, что на мой взгляд – не слишком разумно объяснять в его приемной, а потом и его секретарше, что частный сыщик Ниро Вульф хочет встретиться с их боссом по личному делу. Еще хуже – договориться о встрече по телефону. Поэтому я должен придумать что-то похитрее, а Джулию Джекет придется пока отложить.

– Сол не звонил?

– Звонил в девять утра. Сказал, что Фред уже с ним и они приступают к делу. Позвонит около часа.

– Фу. Гений против ветряных мельниц. Отзови его. Пусть займется мисс Джекет. Выудит из нее несколько имен, и Фред поможет ему опросить их. – Вульф потянулся к почте. – Твой блокнот, Арчи. Надо ответить этому олуху из Парижа.

В четыре часа дня я стоял в мраморном вестибюле сорокаэтажной махины на Уолл-стрит, напротив лифтов с табличками «Этажи 32-40». Подготовился я тщательно. У меня перед глазами стоял облик Эвери Баллу, фотографию которого я разыскал в Нью-Йоркской публичной библиотеке в одном из номеров журнала «Форчун», а в кармане покоилась визитная карточка. Точно такая же, как та, что я дал лифтеру Вильяму – мое имя посередине, а имя и адрес Ниро Вульфа внизу, более мелким шрифтом, но с маленьким добавлением. Под собственными именем и фамилией я допечатал на машинке: «В розовой спальне хранился дневник, который теперь в полиции». Вышло очень аккуратно, уместившись в самый раз.

Возможно, что я и перестарался. Вполне можно было допустить, что не только жена и дети, но и кое-кто из служащих «Федерал Холдинг Корпорейшн» знали, как мистер Баллу проводит некоторые вечера. Но, скорее всего, они не знали. Применительно к его персоне журналист «Форчун» не раз употреблял такие прилагательные, как «честный», «добропорядочный», «безупречно чистый» и «безукоризненный». Я не привык клевать на прилагательные в печатных изданиях, но даже если отбросить из них половину, то оставалось достаточно, чтобы сделать мою задачу весьма щепетильной. Поэтому я и проторчал добрую сотню минут внизу в вестибюле вместо того, чтобы подняться на тридцать четвертый этаж. К тому же ждать внизу оказалось гораздо приятнее, особенно после пяти часов, когда из каждого лифта выпархивала стайка очень симпатичных пташек.

В последний раз я взглянул на часы без двадцати двух шесть, а пару минут спустя появился Эвери Баллу. Из всех, кто спустился с ним в лифте, только один мужчина чуть задержался и они, переговариваясь, зашагали вместе к выходу. Я двинулся следом, надеясь, что дальше их пути разойдутся. Так и случилось. Спутник Баллу направился в сторону Бродвея, а Баллу остановился у кромки тротуара. Я тут же подошел к нему, протянул визитку и произнес:

– Вас это может заинтересовать, мистер Баллу. Света здесь достаточно?

Сперва мне показалось, что он собирается меня отшить, и он сам, должно быть, так решил, но в следующий миг он посмотрел на мое мужественное честное лицо, лицо человека, вручившего тысячи визитных карточек, взял карточку из моих рук, поднес ее к свету и начал читать. Это дало мне время, чтобы рассмотреть его. Темно-серый костюм обошелся мистеру Баллу сотни и три, а то и в четыре, а шляпа такого же цвета – еще долларов в сорок. Крупная голова на крупном теле, лицо с морщинками, но не дряблое. Выражение лица ничуть не изменилось, когда, покончив с моей визиткой, Баллу сунул ее в карман и перевел взгляд на меня.