Цветок для ее Величества, стр. 43

Испуганному рабу, который сидел на козлах, удалось спрыгнуть в последний момент перед падением. Он выругался и побежал за лошадьми, которые уже скрылись за вершиной холма.

Мэссон приковылял к оглушенному, но уцелевшему Тунбергу и помог ему подняться на ноги.

— С вами все в порядке? — спросил швед.

— Лучше не бывало, — ответил Мэссон, медленно отходя от шока после крушения и постепенно прощаясь с мечтами, которые разноцветными конфетти были разбросаны по склону горы.

Приглушенный стон привлек их внимание. Только теперь они заметили тело женщины. Она была без сознания, а на ней валялись обрывки тента от фургона.

Тунберг склонился над ней, проверил дыхание и пульс.

— В ближайшее время она больше не сможет управлять повозкой, но наверняка выживет.

— Ну, хоть какая-то радостная новость, — ответил Мэссон.

Ему что-то попало в глаз, и он отвлекся. Лошадь Виллмера стояла без седока в пятидесяти метрах от них вниз по дороге. Она нервно била копытом землю и тихо ржала, словно не зная, куда податься.

Мэссон медленно подошел к животному, тихо и успокаивающе разговаривая с ним, ухватил поводья. Потом он медленно отвел ее к тому месту, где с женщиной остался Тунберг.

— Хм, с одной лошадью мы много не сделаем. Наша единственная надежда — перехватить третий фургон Схеллинга или найти свою повозку. Она должна быть где-то неподалеку, — сказал Тунберг.

— Я думаю, что у нас вряд ли есть хоть какие-то шансы против Схеллинга с его ружьями, — задумчиво произнес Мэссон.

— По крайней мере, стоит хотя бы попытаться, а если нам удастся раздобыть еще хоть пару лошадей, то уже было бы лучше, чем сейчас. Но все по порядку, сначала нам нужно сматываться отсюда. Женщину необходимо перенести в тень, в какое-нибудь место, где нас не обнаружат. Если они будут хорошо погонять лошадей, то третий фургон скоро прибудет сюда. Давайте соорудим временные носилки, потом отправимся прямо на север и спустимся вниз по реке. Надеюсь, мы там сможем найти место, где я оставлю вас двоих на ночевку, а сам вернусь и попробую раздобыть лошадей и припасы.

— А если вам не удастся?

— Зачем нам постоянно думать о явно безнадежной, угрожающей жизни ситуации?

Мэссон, улыбнувшись, кивнул. Потом он соорудил носилки из частей развалившегося фургона, а Тунберг сел на лошадь и отправился собирать вещи, которые могли бы им пригодиться. В поисках материала для носилок Мэссон наткнулся на два ружья и ящик с амуницией, которые хранились под облучком.

— Повезло, что она вас только ударила в подбородок, а могла бы продырявить вам череп, — пошутил Тунберг, когда спустя несколько минут вернулся с палаткой, несколькими одеялами, бурдюком и мешком с провиантом.

Они вместе взялись за носилки. Мужчины намеревались добраться до того места, где склоны с обеих сторон будут более пологими.

Когда они подняли женщину на носилки, Мэссон в очередной раз удивился, что на ней мужская одежда. В ее длинных темных волосах было полно мелких веточек, пряди слиплись от крови: над левым глазом виднелся глубокий отвратительный порез. Хотя женщина ударила Фрэнсиса так, что тот едва не потерял сознание, а потом чуть не убила их неосторожной ездой, он не мог не заметить, что ее лицо, если не принимать во внимание темперамент, резко контрастировало с ее поведением. Она казалась самым красивым существом, которое он когда-либо встречал. Мэссона тут же начала мучить совесть, но Констанция была так далеко, а эта женщина, кем бы она ни оказалась, так близко… Когда он осторожно положил ее на носилки, то боялся, что она может разбиться, как ваза.

— С вами все в порядке? — подмигнув, спросил Тунберг.

— Вы об этом спрашиваете меня уже во второй раз.

— И уже второй раз вы мне ничего не отвечаете. Если бы я не знал вас хорошо, то мог бы предположить, что вы готовитесь ее нарисовать.

— Я уже говорил вам, — возразил Мэссон. — Я рисую только растения.

Глава 39

Они несколько часов тяжело продирались сквозь колючий кустарник, наконец спустились по крутому склону вниз и достигли небольшого леса с густым подлеском у подножия отвесной скалы из песчаника. Мэссон с удивлением впервые увидел здесь бабочек, которые порхали вокруг деревьев ассегай. Он расценил это как доброе предзнаменование.

Тунберг и Мэссон остановились, подняли носилки на плечи и понесли их по петляющей среди деревьев звериной тропе. Вскоре лес перешел в низкорослый кустарник, который они вырубали, пока не образовалась небольшая поляна. Места оказалось достаточно как раз для того, чтобы поставить палатку.

Как только она была поставлена, они положили туда женщину.

— Я должен проверить, нет ли у нее переломов. Для этого мне придется ее раздеть.

Мэссон мужественно ожидал от Тунберга приказаний. Он не был уверен, прилично ли раздевать женщину, которая находится без сознания, но, в конце концов, Тунберг — врач.

— Хм… — вздохнул Тунберг и поднял брови. В его голосе прозвучала уверенность профессионала: — Вы не могли бы подождать снаружи, а я вас позову, когда что-нибудь понадобится.

— Да-да, само собой разумеется. Непременно.

Мэссон смущенно улыбнулся и поспешно вылетел из палатки, покраснев с головы до пят от смущения.

Несколько минут спустя Тунберг выбрался из палатки и подошел к Мэссону, который тем временем развел небольшой костер.

— Все кости целы. Она сильно ударилась головой, но не думаю, что это очень серьезно. Хорошенько укройте ее одеялами и каждый час давайте ей попить немного воды. Когда она очнется, ее будет мучить жажда, поэтому вам придется пить поменьше. Я вернусь как можно скорее и, надеюсь, с бoльшим запасом воды и провизии, но один день вам придется пользоваться тем, что есть.

Тунберг продолжал выдавать Мэссону ценные указания, когда подготавливал лошадь. Он закрепил на седле ружье и набил сумки пыжами.

— Не разжигайте слишком большой костер: только чтобы отогнать животных. И обязательно тушите его перед рассветом. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь обнаружил дым?

Когда они прощались, Мэссон удивил Тунберга довольно крепким рукопожатием.

— Вы же вернетесь, правда?

Тунберг рассмеялся и покачал головой:

— У меня нет выбора. Вы же знаете, что человек не может выжить в Африке один.

Тунберг без лишних слов вскочил на лошадь Виллмера, махнул рукой и скрылся в вечерних сумерках.

Мэссон не спал. Он сидел у костра с заряженным ружьем, смотрел на языки пламени и пытался не думать о безвыходной ситуации, в которую попал. Время от времени он поглядывал на женщину, убеждаясь, что она не мерзнет, или поправлял одеяла. В соответствии с указаниями Тунберга, он каждый час давал незнакомке немного воды, аккуратно приподнимая ее голову и осторожно вливая жидкость из бурдюка в слегка приоткрытые губы. Она пила, не открывая глаз, и бормотала что-то бессвязное и неразборчивое.

Женщина продолжала говорить, как во сне, и, хотя Мэссон не разбирал слов, это по крайней мере немного отвлекало его от ночных шорохов, которыми был пропитан каждый сантиметр леса.

Около полуночи у нее начался легкий жар. Мэссон оторвал кусок своей рубахи и омыл грязь с ее лица, промокая тканью лоб и шею, чтобы немного охладить кожу, которая на ощупь казалась горячей. Вскоре жар прошел, и женщина забылась крепким, беспробудным сном. Мэссон наблюдал, как ее грудь размеренно поднимается и опускается под одеялами. Его челюсть болела. Он помнил: хотя незнакомка спит, нужно по-прежнему оставаться начеку.

Когда на следующее утро небо постепенно начало светлеть, Фрэнсис затушил костер. Потом он развязал мешок с провиантом, который им оставил Тунберг, и приготовил завтрак из кексов и ананаса.

— Если бы пристанище было бы таким же хорошим, как и еда…

Мэссон услышал заспанный голос, который доносился из палатки, и обернулся. Тембр был бархатным и женственным. Что-то в отрывистых гласных и акценте показалось ему знакомым. Женщина, завернутая в одеяло, решила не надевать сапоги и стояла перед палаткой в чулках. Темные волнистые волосы были собраны сзади, а на безупречном лице рана на лбу казалась единственным недостатком.