Цветок для ее Величества, стр. 12

— Мистер Мэссон, вы не могли бы мне объяснить, что находится в вашей каюте? — спросил Кук и взглянул на дверь, в которую кто-то все еще колотил. Казалось, она вот-вот слетит с петель.

Мэссон смотрел то на нервного, вспотевшего Рейнхольда Форстера, то на капитана Кука. Ему предстояло выбрать одно из двух равноценно ужасных зол: либо его выставят перед сэром Джозефом в дурном свете, либо он ощутит на себе всю пресловутую злость вспыльчивого капитана. Ему не пришлось долго принимать решение, сиюминутная опасность казалась страшнее.

— Я не уверен, капитан, мистер Форстер спросил меня, не найдется ли у меня под койкой немного места для одного из его экземпляров. Вынужден признаться, что у меня не было даже возможности взглянуть на то, что в мешке…

Громкий звон и пронзительные крики прервали объяснения Мэссона. Взгляды присутствующих устремились на Рейнхольда Форстера. Тот вздохнул и со всей снисходительностью, на которую был способен, ответил:

— Разве мы не уполномочены собирать образцы, капитан?

Лицо Кука помрачнело так, что Мэссон подумал: капитан взорвется от злости в любую секунду. Неимоверным усилием воли тот взял себя в руки, повернулся к Мэссону и, медленно подбирая слова, произнес угрожающим тоном:

— Мистер Мэссон, поскольку это ваша каюта, я должен бы призвать к ответу за то, что там находится, вас и только вас. Впрочем, я чувствую, что в сложившихся обстоятельствах я поступил бы несправедливо. — Он бросил на Форстера испепеляющий взгляд: — Мистер Форстер, не могли бы вы сейчас же снова изловить животное и принести его на верхнюю палубу, где лейтенант Клерк собирает всю команду. Я хочу прояснить всем несколько вещей.

Капитан Кук развернулся на каблуках и исчез так же быстро, как и появился, оставив троих мужчин у двери каюты. Откуда-то сверху слышались приказы офицеров.

Команда собралась посреди палубы рядом с якорной лебедкой. Там теперь стояли Форстер и Мэссон и смотрели на капитана — тот занял место на юте за штурвалом, мрачно взирая сверху вниз на матросов. Форстер поймал животное — это была обезьяна. Она снова сидела в мешке, который он держал в руках. Обезьяна сопротивлялась, не желая снова лезть в мешок, и вцепилась в парик Форстера, поэтому сейчас мужчина стоял на палубе расцарапанный и растрепанный. Его лысая потная голова поблескивала в лучах солнца.

Кук приступил к нагоняю:

— Большинство старых матросов еще помнит времена, когда считалось большой удачей, если из команды корабля живыми и здоровыми возвращалась хотя бы половина людей: остальные либо погибали, либо страдали от каких-нибудь страшных болезней. К счастью, сейчас на судах его величества матросов умирает от болезней намного меньше, чем на других флотах. Но для этого требуется драить палубу, стирать одежду и мыться самому. Когда речь идет о гигиене, требуется безжалостная дисциплина.

В этот момент капитан указал на трепыхающийся мешок:

— Нам угрожает достаточно опасностей, а также изменчивость погоды, и мы не можем создавать для себя дополнительный, ненужный риск. Я ожидаю, что этот приказ будет исполняться обязательно и беспрекословно. Если кто-то сомневается в моей решимости, то я готов доказать свою правоту здесь и сейчас.

Кук взглянул на Форстера:

— Мистер Форстер, не могли бы вы нам сказать, какое средство избежать эпидемии является лучшим с научной точки зрения?

Форстер выглядел довольно расстроенным, он уставился на доски палубы и что-то пробормотал в ответ.

— Я боюсь, что не понял вас, мистер Форстер. Вы не могли бы повторить ваши слова всем присутствующим? Это было бы им очень интересно, ведь их жизни оказались сегодня в опасности.

— Выбросить за борт! — вскричал Форстер.

— Мистер Мэссон, не будете ли вы так любезны? — произнес Кук.

Фрэнсис повернулся к Форстеру и протянул руку к мешку.

— Пожалуйста, не торопитесь, мистер Форстер, — сказал Кук, но по выражению глаз было видно, что капитан желает обратного.

Форстер с явной досадой сунул Мэссону в руки мешок, как ребенок, который должен отдать украденные сладости. Мэссон подошел к фальшборту и выбросил мешок в волны под пристальными взглядами всей команды.

Матросы зааплодировали, когда мешок с глухим всплеском ударился о воду. Все смотрели на волны, а когда на поверхность всплыл и затем скрылся в кильватерной пенной струе корабля парик Форстера, экипаж взорвался громким хохотом. В душе Мэссон ощущал нечто похожее на сострадание к Форстеру, который выглядел очень несчастным. Но потом молодой человек заметил, что ученый, в отличие от всей команды, не вытягивал шею, чтобы разглядеть в волнах животное, а с ненавистью смотрел на него.

Мэссон вернулся в каюту, чтобы убрать следы погрома, который там устроила обезьяна. Большинство его рисунков, постельное белье и все прочее, что Фрэнсис не успел убрать, было измазано экскрементами или разорвано. Следующие несколько часов Фрэнсис, борясь с приступами тошноты, вычищал каюту. А когда закончил, то подумал, что каюта наверняка еще никогда не была такой чистой. Зато теперь он сам с ног до головы был покрыт грязью.

Вспотевший, перепачканный грязью и известью с пола, Мэссон встал перед дверью, чтобы оценить проделанную работу и вернуть оставшийся скарб на исходное место. Он еще не закончил, как вдруг появился капитан Кук в сопровождении человека, которого Фрэнсис до сих пор не видел. Тот был очень молод, его одежда позволяла предположить, что он еще и богат. На нем были новехонькая шляпа и туфли с серебряными пряжками, прочая одежда, казалось, была сшита на заказ и имела немного щегольской вид. Безупречные чулки, рыжеватые кюлоты с искусной зеленой вышивкой и накрахмаленная рубашка выдавали в нем новоприбывшего, словно тот пришел прямо из церкви. В отличие от других членов команды, незнакомец носил темно-синий жилет, застегнутый до самых верхних пуговиц, и тяжелый плащ, наличие которого показалось Мэссону довольно странным: стояла немыслимая жара.

— Мистер Мэссон, это мистер Барнетт, ботаник, которого прислал сэр Джозеф. Он должен примкнуть к нашей экспедиции на мыс Доброй Надежды. Мистер Барнетт не знал, что с нами нет сэра Джозефа, но все же решил остаться на борту. В свете сегодняшнего происшествия я решил предоставить ему вашу каюту до конца плавания. Вместо нее вы получите гамак рядом с остальной командой.

Кук развернулся и ушел, оставив их вдвоем. Казалось, обоим было неловко.

— Я должен, наверное, поблагодарить вас, мистер Мэссон, — произнес Барнетт и протянул руку в перчатке.

— О, благодарите не меня, мистер Барнетт, — пробормотал Мэссон, накинул лямки чемодана и выскользнул из каюты. — Благодарите эту чертову обезьяну.

Глава 9

21 ноября 1805 года, Канада

Старик прервал свой рассказ и вдохнул аромат чая, который Роберт вновь заварил и налил в кружку.

Пожилая дама, лицо которой по-прежнему затенял чепец, сидела неподвижно, опустив голову. Мэссон мог предположить, что она спит, если бы дама время от времени не прикладывалась губами к чашке с чаем, делая небольшие глоточки.

Роберт поднял глаза и шепнул брату:

— Надеюсь, мы скоро дойдем и до львов.

Джек незаметно что-то записывал в маленькую тетрадку и был всецело этим занят, чтобы еще и уделять внимание Роберту.

— Я узнал, что вы работаете в газете, мистер Грант, — дружелюбно произнес старик, — и вижу, что вы делаете пометки. У вас есть своя колонка?

— Нет, — тихо ответил Джек, почувствовав, что его поймали на горячем. — Пока еще нет. Я пишу только некрологи, — быстро ответил Джек, не подумав.

— Я понимаю. Тогда я очень польщен, что моей персоне уделяется столько внимания. Только, надеюсь, мое время еще не пришло.

— О, не подумайте… Я хотел сказать, я не о… — Джек покраснел от смущения. — Я просто хотел сказать, мистер Мэссон, что в данный момент пока занимаюсь некрологами и только размышляю, не вести ли мне свою колонку. В этот созидательный период для нашей молодой истории я охотно написал бы что-нибудь о вдохновляющих поступках знаменитого человека, надеясь, что это подвигнет нас на большие дела.