Грей (ЛП), стр. 114

– Ты находил ее избиение удовлетворительным?

– Очень.

– Хотел бы повторить это снова?

Снова? Сделать это с ней снова? И смотреть, как он уходит… снова?

– Нет.

– И почему же?

– Потому что это не ее. Я причинил ей боль. Реально причинил ей боль... И она не может… Она не хочет... – я сделал паузу, – она не наслаждалась этим. Я не хочу больше никогда видеть ее ранимые потемневшие глаза снова, зная, что я был причиной этого. Выражение ее глаз будет преследовать меня до конца моих дней.

– И она чувствует себя так по твоей вине.

Я озадаченно уставился на него.

– Ты совсем не узнаешь себя? Свое прошлое?

Вопрос Флинна выбил меня из равновесия. Черт, мы проходили через это опять и опять.

– Нет. Не узнаю. Это – другое. Отношения с миссис Линкольн были совершенно другими.

– Я не имел в виду миссис Линкольн.

– А о чем вы тогда говорили? – мой голос был смертельно тих, потому что внезапно я осознал, к чему он клонит.

– Ты знаешь о чем.

Я заглотил воздух, чувствуя снова бессилие беззащитного ребенка… и гнев. Глубокий гнев.

– Это не то же самое, – прошептал я, едва сдерживая свою ярость.

– Нет, не то же самое, – согласился Флинн.

– Она была в ярости, – прошептал я. – Я никогда не видел ее такой злой.

– И по какой причине ты думаешь, это случилось?

– Потому что я причинил ей боль.

– Она сказала, что любит тебя. А ты причинил ей боль. Как ты сказал, это не ее сцена.

– Я знаю, что вы пытаетесь сделать, доктор, но это очень несправедливое сравнение. Она, согласитесь, взрослая, и, черт подери, она нашла силы уйти!

– Я знаю. Просто я только что хладнокровно ткнул тебя в это носом, Кристиан. Ты очень разгневан, и у тебя есть на это причина. Я не собираюсь перефразировать все это сейчас – ты совершенно очевидно страдаешь, а смысл этой терапии заключается в помощи тебе принять самого себя, чтобы тебе было комфортнее, – он сделал паузу. – Эта девушка…

– Анастейша, – раздраженно пробормотал я.

– Анастейша. Она, очевидно, имеет огромное влияние на тебя. Ее уход пробудил твой ПТСР, все твои запущенные проблемы. Она определенно значит намного больше для тебя, чем ты хочешь сам себе в этом признаться.

И это было так, будто он ударил меня в живот. Вот поэтому это было настолько болезненным? Она значит больше, намного больше, чем я непосредственно хочу себе признаться? Эта мысль стала для меня откровением. Дерьмо… ну, конечно.

– Тебе необходимо сфокусироваться на том, где ты хочешь быть, – продолжал Флинн. – А для меня это звучит так, словно ты хочешь быть с этой девушкой. Ты скучаешь по ней. Это можно было прочесть между строк твоего рассказа здесь, сегодня. Ты хочешь быть с ней?

Я моргнул, смотря на него.

– Да, – прошептал я.

– Тогда, тебе нужно сфокусироваться на этой цели. Это возвращает нас к тому, о чем я твердил последние несколько встреч – КПТ. Если она влюблена в тебя, как сказала, то, должно быть, она страдает тоже. Поэтому, я повторю свой вопрос: ты задумывался о более консервативных отношениях с этой девушкой?

– Нет, я не задумывался.

– Почему нет?

– Потому что, мне даже не приходило в голову, что я смогу.

– Что ж, если она не готова быть твоей сабой, ты не можешь играть роль Доминанта.

Я посмотрел на него, шокированный. Это не роль – это то, кем я являюсь. И, откуда ни возьмись, я вспомнил раннее письмо Анастейше… свои слова. Мне кажется, ты все никак не можешь понять, что в отношениях Дом/Саб именно у Сабы вся власть в руках. И это ты. Я всегда буду повторять – ты являешься той, у кого вся власть. Не я. Если она не хотела такого образа жизни… тогда и я тоже. Черт. Надежда неожиданно зашевелилась в моей груди. Смогу ли я? Смогу я иметь ванильные отношения с Анастейшей? Смогу ли я отвернуться от всего, что я знаю? Черт… возможно. Если я смогу, захочет ли она вернуться ко мне?

– Кристиан, ты демонстрировал снова и снова, что ты экстраординарный, способный человек, не смотря на свои проблемы. Ты – редкая индивидуальность. Как только ты сосредотачиваешься на цели, ты идешь вперед и достигаешь этого – обычно превосходя все свои ожидания. Слушая тебя сегодня, стало ясно, что ты был сфокусирован на привлечение Анастейши туда, где ты хотел бы ее видеть, но ты не принял во внимание ее неопытность и чувства. Похоже, что ты был так сконцентрирован на достижении своей цели, что упустил тот путь, который вы прошли вместе. Ты согласен? Задумайся об этом на минутку, – он остановился и посмотрел на меня.

Последний месяц вспыхнул передо мной: ее неуклюжее приключение в моем офисе, ее сильное смущение у Ньютонов, ее остроумие, придирчивые электронные письма, ее дерзкий ротик… ее смех… ее тихая сила духа и вызов, ее храбрость. И в этой вспышке, пришедшей мне в голову, я наслаждался каждой гребаной минутой. Каждой раздражительной, тревожной, веселой, чувственной, сексуальной секундой – да, я наслаждался. Мы оба совершили экстраординарный путь ? утомленный развратник и невинный новичок.

Мои мысли приняли более темный оборот. Я не заслуживал ее. Она не знает всей глубины моей извращенности, темноты моей души – возможно, мне следовало оставить ее в покое. Но как только я подумал об этом, я понял, что просто не найду сил держаться от нее подальше… даже если она этого захочет.

– Кристиан, – Флинн позвал меня, возвращая в реальность. – Подумай об этом. На этом наше время закончилось. Я хочу увидеть тебя через пару дней и поговорить о других проблемах, что ты упомянул. Я скажу Дженет позвонить Андреа и договориться о времени, – он встал, и я знал, что пришло время, уйти.

– Вы дали мне много пищи для размышлений, – пробурчал я.

– Я бы не сделал своей работы, если бы не ты. Через пару дней, Кристиан. Так как нам есть, что обсудить, – он успокоительно пожал мою руку, и я уехал с маленьким расцветом надежды.

Я стоял на балконе, рассматривая ночной Сиэтл. Я приходил сюда, когда хотел сбежать от чего-нибудь, и обычно я находил это умиротворяющим... но в последнее время мое душевное спокойствие было разрушено. Все мои тщательно контролируемые эмоции и чувства были рассеяны по ветру с тех пор, как я повстречал одну темноглазую невинность.

Прекрасная Анастейша Стил. «Ты думал о том, что бы попробовать отношения в ее стиле?» – слова Флинна преследовали меня, открывая очень много возможностей.

Мог ли я вернуть ее? Иисус… эта мысль пугала меня. Я сделал глоток коньяка. Почему она должна захотеть вернуться ко мне? Смогу ли я когда-нибудь стать тем, с кем она хотела бы быть? Я не мог позволить маленьким тлеющим углям надежды окончательно погаснуть. Я должен был найти способ. Мне нужно было вернуть ее.

Внезапно меня испугало какое-то движение, которое я заметил краем глаза. Я нахмурился. Что за? Я направился туда, где мне показалось, что что-то зашевелилось, но ничего не нашел. Иисус, у меня уже галлюцинации. Я отставил коньяк и вернулся в гостиную.

Среда, 8 июня 2011  

«Мамочка! Мамочка! Мамуля спит на полу. Она спит уже очень долго. Я встряхнул ее. Она не просыпается. Я зову ее. Она не просыпается. Его здесь нет, а она все еще не просыпается.

Меня мучает жажда. На кухне я двигаю стул к раковине, чтобы попить воды. Вода попадает на мой свитер. Мой свитер грязный. Мамочка все еще спит. Мамочка, проснись! Она все еще лежит. Она холодная.  Я приношу свой платок и накрываю им мамочку, а сам ложусь на липкий зеленый коврик рядом с ней.