Грей (ЛП), стр. 109
Боже, это так же весело как тянуть ее за косички в игровой. Ана с косичками.. я тут же прогоняю эту мысль. Я не хочу вспоминать то, как мы впервые мылись в ванной. И все что мне остается, это думать о том, что я ее больше не увижу.
Пропасть открыла свои объятия.
Нет. Не в этот раз.
Нужно собрать этот самолет. Смогу отвлечься. Сорвав целлофан, я читаю инструкцию. Нужен клей. Для моделирования. Я ищу в столе.
Проклятье. В дальнем углу одного из ящиков я нахожу красную коробочку с сережками Картье. У меня никогда не будет шанса отдать их ей.
Я звоню Андреа и оставляю ей сообщение с просьбой отменить все на сегодня. Я не могу появиться на торжестве без пары.
Я открываю красную кожаную коробочку и изучаю сережки. Они прекрасны: простые, но элегантные, прямо как очаровательная мисс Стил… которая бросила меня утром, потому что я наказал ее… потому что я наказал ее слишком сильно. Я снова обхватываю голову руками. Она ведь позволила мне. Она не остановила меня. Она позволила мне сделать это, потому что она любит меня. Мысль устрашающая и я моментально прогоняю ее. Она не может любить меня. Все просто: никто не может любить меня. Тем более, если знают меня.
Продолжай, Грей! Сконцентрируйся.
Где этот чертов клей? Я прячу серьги обратно в ящик стола и продолжаю поиски.
Ничего.
Я звоню Тейлору.
– Мистер Грей?
– Мне нужен клей для моделирования.
Он не отвечает какое-то время.
– Для какой именно модели, сэр?
– Для планера.
– Из пробки или пластика?
– Пластмассовый.
– У меня есть такой. Сейчас принесу, сэр.
Я благодарю его, немного удивленный тем, что у него оказался клей для моделирования. Через несколько мгновений он стучит в дверь.
– Входи.
Он входит в кабинет и ставит небольшой пластиковый контейнер на мой стол. Он не уходит, и мне приходится спрашивать.
– Откуда у тебя клей?
– Я собираю старый самолет, – отвечает он, краснея.
– Вот как?
– Полеты – моя первая любовь, сэр.
Я ничего не понимаю.
– Я дальтоник, – откровенно поясняет он.
– Поэтому ты стал моряком?
– Да, сэр.
– Спасибо за клей.
– Не за что, мистер Грей. Вы ели?
Меня удивляет его вопрос.
– Я не голоден, Тейлор. Пожалуйста, или, проведи время с дочкой, увидимся завтра. Больше я тебя не потревожу.
Он немного мешает, а мое раздражение растет. Иди уже.
– Я в порядке. – Проклятье, мой голос запинается.
– Сэр, – он кивает. – Я вернусь завтра вечером.
Я коротко киваю, и он уходит.
Когда в последний раз Тейлор предлагал мне что-нибудь поесть? Наверное, я выгляжу гораздо хуже, чем предполагал. Нахмурившись, я беру клей.
Я держу планер на ладони и победно смотрю на него с чувством восхищения. Воспоминания о том полете задевают мое сознание. Анастейшу было просто невозможно разбудить. Я улыбаюсь воспоминанию. Когда она проснулась – она была невыносимой, обезоруживающей, прекрасной и забавной.
Боже, как было здорово: ее девичий восторг во время полета, визг и наш поцелуй.
Это была моя первая попытка дать ей большее. Невероятно, что за такое короткое время, у меня накопилось такое огромное количество счастливых воспоминаний.
Боль снова накатывает. Тянущая, ноющая, она напоминает мне обо всем, что я потерял.
Сконцентрируйся на планере, Грей.
Нужно приклеить наклейки на место. Эти неудобные маленькие штуковины.
Наконец последняя наклейка на месте, все сохнет. У моего планера есть собственные регистрационные номера. Ноябрь. Девять. Пять. Два. Эхо. Чарли.
Эхо Чарли.
Я поднимаю взгляд. Уже темнеет. Поздно. Моей первой мыслью было показать планер Ане.
Но Аны больше нет.
Я стискиваю зубы и распрямляю затекшие плечи. Медленно поднявшись, я понимаю, что целый день я ничего не ел и не пил. Голова раскалывается.
Чувствую себя отвратительно.
Я проверяю телефон в надежде, что она звонила, но там только сообщение от Андреа.
«Все отменила.
Надеюсь, все хорошо.
А»
Когда я читаю сообщение Андреа, телефон начинает вибрировать. Мое сердце поднимается до небес, а затем падает вниз, когда я понимаю, что это Элена.
– Привет,– я даже не пытаюсь скрыть моего разочарования.
– Кристиан, разве так нужно приветствовать? Какая муха тебя укусила? – ругает она, шутя.
Я смотрю в окно. Сумерки покрыли Сиэтл. Интересно, чем занимается Ана. Я не хочу рассказывать Элене, что произошло. Я не хочу превращать слова в реальность.
– Кристиан? Что с тобой? Расскажи мне, – ее тон становится резким и раздраженным.
– Она ушла от меня, – бормочу я, как придурок.
– О-о, – Элена удивлена. – Хочешь, чтобы я приехала?
– Нет.
Она глубоко вдыхает.
– Такая жизнь не всем подходит.
– Я в курсе.
– Дьявол, Кристиан, ты в отвратительном состоянии. Хочешь, поужинаем вместе?
– Нет.
– Я еду.
– Нет, Элена. Я не самая лучшая компания. Я устал и хочу побыть один. Я позвоню тебе на этой неделе.
– Кристиан… это к лучшему.
– Я знаю. Пока.
Я вешаю трубку. Я не хочу разговаривать с ней. Она хотела, чтобы я улетел в Саванну. Возможно, она знала, что этот день настанет. Я бросаю сердитый взгляд на телефон, бросаю его на стол и иду перекусить.
Я изучаю содержимое моего холодильника.
Ничего не привлекает.
Лезу в шкаф и нахожу упаковку с крекерами. Я открываю ее и ем одно печенье за другим, направляясь к окну. За ним ночь и огоньки, мерцающие сквозь проливной дождь. Жизнь продолжается.
Живи дальше, Грей.
Двигайся вперед.
Воскресенье, 5 июня 2011
Я смотрю в потолок спальни. Сон ускользает. Меня мучает запах Аны, который все еще чувствуется на моих простынях. Я притягиваю ее подушку к лицу, желая вдохнуть ее аромат. Это пытка, это рай, и на мгновение я рассматриваю возможность умереть от удушья.
Прекращай, Грей.
Я заново прокручиваю в голове утренние события. Могло ли все произойти иначе? Как правило, я никогда не занимаюсь подобным, ибо это пустая трата энергии, но сегодня я ищу подсказки, пытаясь понять, что же я сделал не так. И независимо от того, как я проигрываю события, в глубине души я понимаю, что мы бы все равно пришли в тупик. Будь то этим утром, через неделю, через месяц или год. Даже лучше, что это произошло именно сейчас, прежде чем я причинил Анастейше куда более глубокую травму.
Я представляю, как она ютится в своей маленькой белой кровати. Не могу представить ее в новой квартире – там я еще не был, поэтому представляю себе ее комнату в Ванкувере, где я когда-то с ней ночевал. Я качаю головой. В ту ночь я спал лучше, чем за многие годы. Будильник показывает 2:00 ночи. Я лежу уже здесь в течение двух часов, мой мозг кипит. Я делаю глубокий вдох, впитывая ее запах еще раз, и закрываю глаза.
«Мама меня не видит. Я стою перед ней. Она не видит меня. Она спит с открытыми глазами. Или ей плохо.
Я слышу стук. Звук ключа. Он вернулся.
Я убегаю и прячусь, сжимаясь, под столом на кухне. Мои машинки здесь, со мной.
Хлопок. Дверь захлопывается, заставляя меня подпрыгнуть.
Сквозь пальцы я вижу маму. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. Затем она спит на диване. На нем надеты большие сапоги с блестящими пряжками и он, крича, стоит над мамочкой. Он бьет маму ремнем. Вставай! Вставай! Ты - чертова обдолбанная сука! Ты - чертова обдолбанная сука! Мамочка всхлипывает. И начинает громко плакать.
Прекрати. Перестань бить мамочку. Перестань бить мамочку.
Я подбегаю к нему и ударяю снова и снова, и снова.
Но он смеется и дает мне пощечину.
«Нет!» – кричит Мамочка.
Ты -чертова обдолбанная сука.
Мамочка съеживается. Становясь такой же маленькой, как и я. А потом она затихает. Ты одна блядская сука. Ты - чертова обдолбанная сука. Ты - чертова обдолбанная сука.