Приз для принцев, стр. 11
— Мой дорогой генерал! — вскричала Алина.
Генерал с трудом выдержал ее пылкий взгляд.
— Вы опьяняете меня! — пробормотал он, почти ослепленный ярким блеском ее глаз.
А когда пятью минутами позже генерал Нирзанн покидал отель «Уолдерин», душа его испытывала такой восторг, что он едва в состоянии был двигаться.
Что же касается Алины, то после ухода генерала она осталась в глубокой задумчивости сидеть в кресле, подперев рукой щеку. Глаза ее были прищурены, а на губах бродила странная улыбка.
Но ее мысли были вовсе не о Ричарде Стеттоне, который только что закончил последний абзац шестистраничного письма в Нью-Йорк, и не о генерале Нирзанне, который, расправив плечи, вышагивал с удовлетворенной улыбкой на устах.
Нет, ее мысли струились по Аллее в сторону белого мраморного дворца принца Маризи.
Глава 5
Науманн сплетничает
На следующее утро Стеттон занялся поисками подходящего дома, носясь из конца в конец Маризи.
Поскольку светский сезон начался две недели назад, задача была не из легких. Он искал весь день и большую часть дня следующего. Наконец, совершенно случайно на окраине города натолкнулся на здание, требующее капитального ремонта и обставленное старой заплесневелой мебелью. Он поспешил в отель, чтобы доложить Алине о результатах поисков.
— Но это совсем не то, — возразила она, когда он сообщил ей о том, где стоит дом. — Лучше было бы, чтобы он находился поблизости отсюда. И обязательно на Аллее.
Стеттон объяснил, что дом на Аллее не может быть добыт ни за какие коврижки.
— Тем не менее мы должны его иметь, — холодно отозвалась она.
— Но я же говорю вам, что это невозможно! — вскричал Стеттон с вполне понятным раздражением, поскольку у него за спиной было уже два дня утомительных поисков.
— Ну что же, — сказала Алина, — значит, нужно принять предложение генерала Нирзанна. Может быть, это следовало сделать сразу же.
Но Стетгон словно не услышал ее слов.
— Генерал слишком мозолит глаза, — сердито пробормотал он, бегая по комнате. — Мне это не нравится.
— Так или иначе, — настаивала Алина, — мы должны иметь дом.
— Очень хорошо, — остановившись перед ней, сказал Стеттон, — значит, мы его будем иметь. Дайте мне еще один день. Раз другого пути нет, я арендую самый шикарный дворец.
— Вот теперь я вами восхищаюсь! — воскликнула Алина. — Я никогда не полюбила бы несмелого мужчину.
И она позволила ему поцеловать ей руку.
На следующее утро он опять отправился на поиски.
Следовало бы, конечно, прибегнуть к услугам своего друга Фредерика Науманна из немецкой дипломатической миссии, но днем раньше ему сообщили, что Науманн целую неделю проведет в Берлине. Он обходил все дома подряд, но к полудню еще ничего не нашел и начал опасаться, что ему придется согласиться на то, чтобы Алина приняла предложение генерала Нирзанна.
Однако вскоре после полудня в отеле «Хамберт» кто-то сказал ему, что есть возможность снять на сезон дом месье Анри Дюро, Аллея, 341.
Стеттон помчался туда со скоростью шестицилиндрового автомобиля. И был представлен самому месье Дюро.
Да, месье Дюро мог бы сдать дом… Ему сообщили из Парижа о внезапной кончине брата. Надо полагать, месье Стеттон может представите необходимые рекомендации?
Очень хорошо. Аренда будет стоить семьдесят пять тысяч франков.
Стеттон быстро произвел в уме расчеты.
«Пятнадцать тысяч долларов, — пробормотал он про себя — прикидывать свои возможности он был способен только в долларах. — Силы небесные! Это грабеж!»
Но он заплатил… чтобы удержать Алину от принятия предложения, которое никогда не было бы сделано, — жить в доме, который не существовал.
Четырьмя днями позже — они ждали, когда месье Дюро отбудет в Париж, — Стеттон пригласил Алину и Виви посмотреть их новый дом.
Это было трехэтажное здание из унылого гранита, пожалуй, даже импозантное и расположенное в самом престижном месте. На первом этаже находились приемная, гостиная, библиотека и обеденный зал. На верхних этажах располагались спальни и комнаты прислуги.
Алина была в совершенном восторге и, рассыпаясь в благодарностях, посылала красноречивые взгляды Стеттону, у которого из головы не шли семьдесят пять тысяч франков.
— Эти комнаты как раз для вас и Виви. — Он огляделся, они находились у спален на втором этаже. — А я займу одну из тех, что позади. Она невелика, но это не важно.
Алина посмотрела на него с неподдельным изумлением.
— Но это невозможно! — вскричала она. — Ведь не собираетесь же вы жить вместе с нами?
Теперь пришла очередь изумиться Стеттону:
— Не жить вместе с вами? А где же я тогда должен жить?
— Полагаю, в отеле.
Они начали обсуждать этот вопрос, при этом Стеттон говорил с такой прямотой, что Алина была вынуждена выслать Виви из комнаты. Он был упрям, она настойчива. В конце концов она объявила, что ей придется отказаться от всего.
— Что ж, ладно, — мрачно сказал Стеттон. — Хотя это не лучший аргумент. Я буду жить в отеле.
Нахмурясь, он подошел к окну и, повернувшись к ней спиной, выглянул на Аллею.
Алина, улыбаясь, приблизилась к нему.
— Вы не должны сердиться на меня, — понизив голос, мягко сказала она. Потом обвила руками его шею и поцеловала в макушку.
Повернувшись, Стеттон стиснул ее в объятиях и крепко прижал к себе.
— Вы не хотите, чтобы за вами присматривали?
— Вы же знаете, что хочу, — прошептала Алина.
— Знайте, я схожу с ума при одном взгляде на вас, — задыхаясь, проговорил Стеттон, — а уж если касаюсь… как сейчас.
— Знаю… А разве я — нет? — Алина осторожно высвободилась. — Ну вот… я слишком откровенна с вами.
— Откровенны?! — вскричал Стеттон. — Скажите мне, что любите меня!
Сзади послышался шум; вернулась Виви.
— Ну что ж… пожалуй… немного, — прошептала Алина. И, отойдя от него, отправилась вместе с Виви осматривать спальни.
— Виви… всегда Виви! — пробормотал Стеттон.
Три дня спустя Алина и Виви переселились в дом месье Дюро. Стеттон снимал номер в отеле «Уолдерин».
Что касается расходов по домашнему хозяйству на Аллее, то этот вопрос он уладил самым деловым, так он сказал, образом.
— Я позаботился о лимузине и открытом экипаже, при этом я сам буду оплачивать и шофера, и извозчика.
Другие слуги будут получать шестьсот франков в месяц.
Стол — полторы тысячи франков, у вас будут хорошие обеды; платья — тысяча; ну и на мелочи, на всякий случай — свыше тысячи. Первого числа каждого месяца я буду давать вам пять тысяч франков; это должно покрыть и перекрыть все.
Алина поблагодарила его поцелуем, но, когда он ушел, презрительно рассмеялась. А потом, подумав, сказала:
— Впрочем, подозреваю, что я к нему несправедлива. Просто это — американская манера, весьма, впрочем, отвратительная!
Она была одна в библиотеке — тихой, со вкусом обставленной комнате со стеллажами из черного дерева, ценнейшими, в темных тонах, коврами и картинами восемнадцатого века.
— В конце концов, — сказала она себе, — у меня есть комната, я могу передохнуть… и начать действовать.
Она перешла в столовую и остановилась на пороге, оглядывая ее, как генерал оглядывает поле битвы. Предвкушающая триумф улыбка появилась на ее губах, когда она вышла в приемную и начала подниматься в верхние комнаты.
Алина не последовала совету Стеттона. Виви была отдана лишь изолированная от других маленькая комната в задней части дома, весь второй этаж она заняла сама. Небольшая перестановка мебели, и в результате получились спальня, гардероб и приемная-будуар. Впрочем, Виви была довольна; после столь долгого пребывания в женском монастыре, сказала она, даже эта небольшая комната кажется ей огромной.
На второй день своего пребывания в новом доме Алина и Виви после полудня отправились на прогулку в открытом экипаже. Никогда еще мадемуазель Солини так тщательно не продумывала свой туалет, как на этот раз, хотя, надо признать, она не слишком в этом нуждалась.